ВЗГЛЯД ИЗ ВАШИНГТОНА---В 2011 году у Южной Осетии будет новый президент. Этот своеобразный новогодний подарок республике преподнес ее нынешний лидер Эдуард Кокойты. На своей пресс-конференции он заявил, что не будет ломать Конституцию Южной Осетии под себя и не станет выставлять свою кандидатуру на третий срок, который Основным законом не дозволяется.
Напомним, что впервые Кокойты стал президентом непризнанной республики в 2001 году, вопреки позиции тогдашнего кремлевского руководства и мнению властей Северной Осетии и лично Александра Дзасохова, которые ставили на Людвига Чибирова. Однако за почти десять лет много воды утекло, и человек, которого Кремль не видел в роли югоосетинского лидера, по степени лояльности Москве обогнал даже многие национальные республики в составе РФ. Не счесть его заявлений, в которых озвучивалась стратегическая цель присоединения к России.
Итоги своего правления Эдуард Кокойты подвел вполне в путинской стилистике (наверное, неслучайно, что и его пресс-конференция состоялась в Москве). Минимум рефлексии, максимум позитивной оценки собственной работы. «Все свои обещания, которые я дал в 2001 году, я выполнил», — резюмировал Эдуард Джабеевич. Добавим также без всякой иронии, и перевыполнил. В 2001 году мало кто мог подумать о том, что в ближайшей перспективе Южная Осетия станет образованием, чью независимость признает постоянный член Совбеза ООН и еще три государства. Справедливости ради надо сказать, что огромную помощь в этих успехах Эдуарду Кокойты оказал грузинский президент Михаил Саакашвили, а также другие грузинские чиновники рангом поменьше. Чего стоит одна только бравада в исполнении экс-министра обороны Грузии Ираклия Окруашвили!
В самом деле, накануне масштабной «разморозки» грузино-осетинского конфликта в мае 2004 года Эдуард Кокойты вовсе не был безальтернативным «отцом нации». Были у него и серьезные оппоненты. И публичная политика в республике (пусть и не на абхазском уровне) присутствовала. Да и крепкие социально-экономические связи с Грузией, не разрушенные полностью в начале 1990-х годов, говорили о том, что выбор Южной Осетии далеко не так однозначно предопределен, как кому-то может показаться из сегодняшнего дня.
Однако авантюрные действия грузинской власти в расчете на то, что Южная Осетия - это «слабое звено» в цепи непризнанных республик, сделали свое дело. Сначала пропагандистская война, потом закрытие рынков, а потом и возобновление применения силы превратили Кокойты в человека номер один в Южной Осетии. Перед лицом опасности из Тбилиси многие оппоненты Эдуарда Джабеевича посчитали его меньшим злом по сравнению с Михаилом Саакашвили. Втягивание же в этот конфликт Москвы только укрепило его ресурсы, так как российская власть не привыкла на постсоветских просторах иметь дело с несколькими центрами силы, полагаясь на одного «нашего человека».
После августа 2008 года «грузинский вызов» перестал играть для Южной Осетии определяющую роль. Повестка дня изменилась, «российский фактор» вышел на первый план. Наметилась и определенная конкуренция интересов между Москвой и Цхинвали. Типичный конфликт «потребителя» и «поставщика» услуг. И в этом конфликте Москва практически сразу же обозначила свою позицию следующим образом: третий срок был бы нежелателен. В чем же причина того, что Кремль изменяет своей политической стилистике «суверенной демократии»?
Во-первых, югоосетинская проблема сегодня дискутируется не только в формате Тбилиси-Москва или Цхинвали-Москва. Она рассматривается и в контексте Женевских переговоров, и в рамках «перезагрузки» отношений с Западом. В этом плане Кремлю крайне важно показать, что он готов к более «тонким настройкам». Во-вторых, (хочется верить) в ходе двухлетнего процесса под названием «восстановление республики» есть понимание того, что недовольство подходами Кокойты в случае его пожизненного президентства рано или поздно начнет конвертироваться в недовольство Россией, что чревато. В конце концов, Южная Осетия - это не один человек. В-третьих, уход Кокойты позволяет некоторым «поставщикам» услуг чувствовать себя вольготнее. Все-таки лидер Южной Осетии – человек с норовом, и отношения с ним выстраивать непросто. Однако главных вопросов и интриг в этой истории две. Первая интрига - кандидатура преемника, и вторая - роль Кокойты в новой конфигурации. Кем станет уходящий президент? Повторит ли путь Путина? Или перейдет в разряд неформальных лидеров, чей статус не закреплен никакими четкими конституционными рамками? От ответов на эти вопросы зависит и то, в какой степени сохранится преемственность между Кокойты и новым президентом непризнанной республики. Как говорится, ждать осталось недолго. Новый год расставит все по своим местам.
Напомним, что впервые Кокойты стал президентом непризнанной республики в 2001 году, вопреки позиции тогдашнего кремлевского руководства и мнению властей Северной Осетии и лично Александра Дзасохова, которые ставили на Людвига Чибирова. Однако за почти десять лет много воды утекло, и человек, которого Кремль не видел в роли югоосетинского лидера, по степени лояльности Москве обогнал даже многие национальные республики в составе РФ. Не счесть его заявлений, в которых озвучивалась стратегическая цель присоединения к России.
Итоги своего правления Эдуард Кокойты подвел вполне в путинской стилистике (наверное, неслучайно, что и его пресс-конференция состоялась в Москве). Минимум рефлексии, максимум позитивной оценки собственной работы. «Все свои обещания, которые я дал в 2001 году, я выполнил», — резюмировал Эдуард Джабеевич. Добавим также без всякой иронии, и перевыполнил. В 2001 году мало кто мог подумать о том, что в ближайшей перспективе Южная Осетия станет образованием, чью независимость признает постоянный член Совбеза ООН и еще три государства. Справедливости ради надо сказать, что огромную помощь в этих успехах Эдуарду Кокойты оказал грузинский президент Михаил Саакашвили, а также другие грузинские чиновники рангом поменьше. Чего стоит одна только бравада в исполнении экс-министра обороны Грузии Ираклия Окруашвили!
В самом деле, накануне масштабной «разморозки» грузино-осетинского конфликта в мае 2004 года Эдуард Кокойты вовсе не был безальтернативным «отцом нации». Были у него и серьезные оппоненты. И публичная политика в республике (пусть и не на абхазском уровне) присутствовала. Да и крепкие социально-экономические связи с Грузией, не разрушенные полностью в начале 1990-х годов, говорили о том, что выбор Южной Осетии далеко не так однозначно предопределен, как кому-то может показаться из сегодняшнего дня.
Однако авантюрные действия грузинской власти в расчете на то, что Южная Осетия - это «слабое звено» в цепи непризнанных республик, сделали свое дело. Сначала пропагандистская война, потом закрытие рынков, а потом и возобновление применения силы превратили Кокойты в человека номер один в Южной Осетии. Перед лицом опасности из Тбилиси многие оппоненты Эдуарда Джабеевича посчитали его меньшим злом по сравнению с Михаилом Саакашвили. Втягивание же в этот конфликт Москвы только укрепило его ресурсы, так как российская власть не привыкла на постсоветских просторах иметь дело с несколькими центрами силы, полагаясь на одного «нашего человека».
После августа 2008 года «грузинский вызов» перестал играть для Южной Осетии определяющую роль. Повестка дня изменилась, «российский фактор» вышел на первый план. Наметилась и определенная конкуренция интересов между Москвой и Цхинвали. Типичный конфликт «потребителя» и «поставщика» услуг. И в этом конфликте Москва практически сразу же обозначила свою позицию следующим образом: третий срок был бы нежелателен. В чем же причина того, что Кремль изменяет своей политической стилистике «суверенной демократии»?
Во-первых, югоосетинская проблема сегодня дискутируется не только в формате Тбилиси-Москва или Цхинвали-Москва. Она рассматривается и в контексте Женевских переговоров, и в рамках «перезагрузки» отношений с Западом. В этом плане Кремлю крайне важно показать, что он готов к более «тонким настройкам». Во-вторых, (хочется верить) в ходе двухлетнего процесса под названием «восстановление республики» есть понимание того, что недовольство подходами Кокойты в случае его пожизненного президентства рано или поздно начнет конвертироваться в недовольство Россией, что чревато. В конце концов, Южная Осетия - это не один человек. В-третьих, уход Кокойты позволяет некоторым «поставщикам» услуг чувствовать себя вольготнее. Все-таки лидер Южной Осетии – человек с норовом, и отношения с ним выстраивать непросто. Однако главных вопросов и интриг в этой истории две. Первая интрига - кандидатура преемника, и вторая - роль Кокойты в новой конфигурации. Кем станет уходящий президент? Повторит ли путь Путина? Или перейдет в разряд неформальных лидеров, чей статус не закреплен никакими четкими конституционными рамками? От ответов на эти вопросы зависит и то, в какой степени сохранится преемственность между Кокойты и новым президентом непризнанной республики. Как говорится, ждать осталось недолго. Новый год расставит все по своим местам.
