12 февраля в Москве с признаками отравления был госпитализирован ингушский правозащитник Магомед Хазбиев.
В Москву приехал странный человек из Ингушетии. Ему всего 32 года, и он мог бы продолжать свой успешный бизнес или стать чиновником, к чему были все предпосылки с приходом к власти последнего президента Ингушетии. Он выбрал иной путь – он стал оппозиционером, протестантом. В столице России Магомед Хазбиев намерен был возобновить деятельность оргкомитета по проведению общенационального митинга, организовать пикеты протеста против закрытия прокуратурой дела об убийстве Макшарипа Аушева и заявить о намерении начать митинг в Назрани с требованием освобождения похищенной во Владикавказе Залины Елхароевой.
Возможно, кому-то показалось, что Магомед берет на себя слишком много. 12 февраля после обеда с журналистами в одном из московских кафе он был госпитализирован с внутренним кровотечением. Врачи и сам Магомед подозревают отравление, но официального заключения еще нет. Сейчас ему лучше, и он не намерен останавливаться.
У нас, по сути дела, нет никакой организованной и внятной оппозиции, нет оппозиционеров, но есть странный человек Магомед Хазбиев, похоронивший уже двух убитых соратников. На жизнь странного человека также покушались, ему постоянно угрожают, но он же странный. Он продолжает раздражать соотечественников своим постоянным конфликтом с властями, упрямством, с которым он раз за разом говорит «нет» произволу чиновников и террору силовиков.
А главная проблема ингушей в том, что они так и не научились говорить «нет» и не видят в этом никакой необходимости. Странный же человек родился с этим словом на устах, с ним же и сойдет в могилу. Надеюсь, что не так скоро, как об этом мечтают его недоброжелатели. Его мечта, которую он, может, и сам для себя не очень ясно сформулировал, - ни много ни мало создать народ, чтобы он перестал быть просто населением. А население становится народом и получает в свое распоряжение государство не раньше, чем у него появляется способность сопротивляться тогда, когда оно уже готово возразить, если ему что-то не нравится в поступках управляющей им власти.
Для примера хочу привести случай, демонстрирующий, что готовность сказать «нет» может вынудить пойти на попятную даже самые жестокие и кровавые режимы. Февраль 1943 года. Недалеко от берлинской синагоги происходит первая за весь гитлеровский период массовая демонстрация против правящей национал-социалистической власти.
Открытое выступление начинают 600 немецких женщин, чьих еврейских мужей и сыновей арестовали нацисты. В течение нескольких дней количество бунтующих вырастает до 6000. Несмотря на полицию, грозящую расправой, демонстрация длится десять дней; каждый день к бунтующим присоединяются всё новые и новые люди, в городе начинаются волнения. Обеспокоившись сложившейся ситуацией, Йозеф Геббельс издаёт указ об освобождении всех евреев, имеющих арийских родственников: всех тех, кто был под арестом и ожидал своей депортации в концлагеря, включая 25 человек, которых специальным распоряжением вернули из Аушвица/Освенцима.
А мы приемлем несправедливость с безропотным молчанием, мы даже готовы ее оправдывать в надежде на то, что нас она обойдет стороной. Нам кажется, чем ниже наши поклоны, чем большим верноподданническим восторгом горят глаза, тем милосерднее к нам власть, которую мы воспримем, как собственного хозяина, а не формируемую нами систему управления. Но этот механизм никогда не срабатывает, чем больше мы молчим, тем наглее власть, тем с большей уверенностью она растаптывает наши права, будучи уверена в своей безнаказанности.
Низкопоклонство перед российским начальством наших чиновников, их страстное желание засвидетельствовать свое нижайшее почтение Москве, и одновременно сетования на ее равнодушие, а порой и агрессию – путь в никуда. Необходимо учиться держать осанку и понять, что уважают тех, кто способен уважать себя, свои права и свободы.
Кто он такой - Магомед Хазбиев, этот странный человек? Подчас мне кажется, что его заявлениям не хватает логики, иногда возникает ощущение, что он нашел бы к чему прицепиться и кому возразить даже в ситуации, когда протест неоправдан. Но я готов мириться и со спутанностью его сознания, с резкими и необдуманными словами, потому что самое важное – это начать говорит «нет». А смыслом это великое слово мы обязательно наполним, у того же Магомеда это получается иногда не так уж и плохо.
И потому странный человек для меня – это образ будущего Ингушетии, поскольку надежду на лучшее я связываю с нашим детьми, которые научатся с гордостью и ответственно произносить это умное «нет» свободного человека.
В Москву приехал странный человек из Ингушетии. Ему всего 32 года, и он мог бы продолжать свой успешный бизнес или стать чиновником, к чему были все предпосылки с приходом к власти последнего президента Ингушетии. Он выбрал иной путь – он стал оппозиционером, протестантом. В столице России Магомед Хазбиев намерен был возобновить деятельность оргкомитета по проведению общенационального митинга, организовать пикеты протеста против закрытия прокуратурой дела об убийстве Макшарипа Аушева и заявить о намерении начать митинг в Назрани с требованием освобождения похищенной во Владикавказе Залины Елхароевой.
Возможно, кому-то показалось, что Магомед берет на себя слишком много. 12 февраля после обеда с журналистами в одном из московских кафе он был госпитализирован с внутренним кровотечением. Врачи и сам Магомед подозревают отравление, но официального заключения еще нет. Сейчас ему лучше, и он не намерен останавливаться.
У нас, по сути дела, нет никакой организованной и внятной оппозиции, нет оппозиционеров, но есть странный человек Магомед Хазбиев, похоронивший уже двух убитых соратников. На жизнь странного человека также покушались, ему постоянно угрожают, но он же странный. Он продолжает раздражать соотечественников своим постоянным конфликтом с властями, упрямством, с которым он раз за разом говорит «нет» произволу чиновников и террору силовиков.
Слушать
А главная проблема ингушей в том, что они так и не научились говорить «нет» и не видят в этом никакой необходимости. Странный же человек родился с этим словом на устах, с ним же и сойдет в могилу. Надеюсь, что не так скоро, как об этом мечтают его недоброжелатели. Его мечта, которую он, может, и сам для себя не очень ясно сформулировал, - ни много ни мало создать народ, чтобы он перестал быть просто населением. А население становится народом и получает в свое распоряжение государство не раньше, чем у него появляется способность сопротивляться тогда, когда оно уже готово возразить, если ему что-то не нравится в поступках управляющей им власти.
Для примера хочу привести случай, демонстрирующий, что готовность сказать «нет» может вынудить пойти на попятную даже самые жестокие и кровавые режимы. Февраль 1943 года. Недалеко от берлинской синагоги происходит первая за весь гитлеровский период массовая демонстрация против правящей национал-социалистической власти.
Открытое выступление начинают 600 немецких женщин, чьих еврейских мужей и сыновей арестовали нацисты. В течение нескольких дней количество бунтующих вырастает до 6000. Несмотря на полицию, грозящую расправой, демонстрация длится десять дней; каждый день к бунтующим присоединяются всё новые и новые люди, в городе начинаются волнения. Обеспокоившись сложившейся ситуацией, Йозеф Геббельс издаёт указ об освобождении всех евреев, имеющих арийских родственников: всех тех, кто был под арестом и ожидал своей депортации в концлагеря, включая 25 человек, которых специальным распоряжением вернули из Аушвица/Освенцима.
А мы приемлем несправедливость с безропотным молчанием, мы даже готовы ее оправдывать в надежде на то, что нас она обойдет стороной. Нам кажется, чем ниже наши поклоны, чем большим верноподданническим восторгом горят глаза, тем милосерднее к нам власть, которую мы воспримем, как собственного хозяина, а не формируемую нами систему управления. Но этот механизм никогда не срабатывает, чем больше мы молчим, тем наглее власть, тем с большей уверенностью она растаптывает наши права, будучи уверена в своей безнаказанности.
Низкопоклонство перед российским начальством наших чиновников, их страстное желание засвидетельствовать свое нижайшее почтение Москве, и одновременно сетования на ее равнодушие, а порой и агрессию – путь в никуда. Необходимо учиться держать осанку и понять, что уважают тех, кто способен уважать себя, свои права и свободы.
Кто он такой - Магомед Хазбиев, этот странный человек? Подчас мне кажется, что его заявлениям не хватает логики, иногда возникает ощущение, что он нашел бы к чему прицепиться и кому возразить даже в ситуации, когда протест неоправдан. Но я готов мириться и со спутанностью его сознания, с резкими и необдуманными словами, потому что самое важное – это начать говорит «нет». А смыслом это великое слово мы обязательно наполним, у того же Магомеда это получается иногда не так уж и плохо.
И потому странный человек для меня – это образ будущего Ингушетии, поскольку надежду на лучшее я связываю с нашим детьми, которые научатся с гордостью и ответственно произносить это умное «нет» свободного человека.
