СУХУМИ--8 мая исполнилось 70 лет со дня рождения выдающегося историка и государственного деятеля Абхазии Юрия Воронова. Этой юбилейной дате предшествовала публикация в абхазских СМИ целого ряда статей, посвященных его жизни и деятельности, в частности, близкого друга Юрия Николаевича, ныне академика Академии наук Абхазии, Олега Бгажба. Но так уж сложилось в предыдущие годы, особенно во второй половине 90-х, день его ухода из жизни – 11 сентября – отмечался в прессе обычно более широко, чем день рождения. Так, наверное, всегда бывает, когда убийство известного человека вызывает большой общественный резонанс.
Юрий Николаевич Воронов, потомок выходцев из дворянской русской семьи, поселившейся в имении Ясочка близ горного села Цабал Гулрыпшского района во второй половине 19 века, пришел в политику в конце 80-х годов прошлого века. Тогда в политику в Абхазии пришло много историков; кроме него – Владислав Ардзинба, Сергей Шамба, Станислав Лакоба и ряд других. И это, в общем-то, было характерно для всего советского и постсоветского пространства - совпартноменклатуру повсеместно стали оттеснять представители других профессий. В Абхазии же политика была круто замешана на выяснении грузино-абхазских отношений, значительное место в которых занимали исторические споры…
На рубеже 80-90-х годов Ю.Н. Воронов, сотрудник Абхазского института истории, языка и литературы, которого многие сухумцы издали узнавали по его высокому росту и черной бороде, активно печатался в газете «Советская Абхазия», где я в ту пору заведовал отделом политики. И хотя у него обычно были статьи на другую тематику – научную, историческую, - он во время посещений редакции нередко заглядывал в наш отдел, чтобы просто пообщаться.
Как-то рассказал мне историю своего так и не состоявшегося вступления в КПСС. Большого желания вступать у него, в общем-то, не было, но в коллективе, где он тогда работал, решили, что и по возрасту, и по научным заслугам он «созрел» для этого. Пошел на собеседование в горком партии. Там партийный начальник, осторожно расспросив его о том о сем, выдвинул вдруг условие: надо вам сбрить бороду, не к лицу, мол, это коммунисту. Как нарочно над головой этого партначальника висел большой портрет Карла Маркса с его знаменитой окладистой бородой. «А как же основоположник научного коммунизма? – удивился Юрий Николаевич, показывая на портрет, – вы что, его уже исключили?». После этого случая вступать в КПСС ему расхотелось.
К 1991 году, когда Воронова избрали депутатом Верховного Совета Абхазии, он уже был весьма популярен в республике, при этом пользовался большой поддержкой и уважением представителей абхазского национального движения и вызывал ненависть многих из тех, кто ратовал за территориальную целостность Грузии. Помню эмоциональное выступление по телевидению в момент очередного межнационального обострения какой-то сухумской домохозяйки с обвинениями, почему-то, именно в адрес Воронова, хотя, если судить по ее речи, возникали серьезные сомнения в ее не только исторической, но и общей грамотности.
Между тем, зная Воронова, я никак не могу сказать, что он был каким-то «грузиноненавистником». Кстати, женился Юрий Николаевич в свое время на умнице и красавице, преподавателе музыки Светлане Хочолава, грузинке по национальности, в роду у которой, впрочем, как и у него, было намешано немало разных кровей.
Кипучая энергия, огромная работоспособность Воронова проявлялись в самых разных сферах деятельности. На рубеже 80-90-х выпускал недолгое время газету «Черное море», возродил выходивший до революции «Сухумский вестник». После грузино-абхазской войны издал в Москве «Белую книгу Абхазии». Первое послевоенное время работал вице-премьером правительства Республики Абхазия.
Но роковым сентябрьским вечером 1995 года он вышел после звонка в дверь из своей квартиры, что в доме близ площади Свободы в Сухуме, на лестничную площадку под автоматные пули наемных убийц... Киллеров, которые даже не знали толком, в кого стреляют («Какого-то русского мужика, сказали, надо убрать»), сумели задержать в ту же ночь, а вот заказчики позднее смогли убежать за пределы Абхазии. Мотивы убийства так до сих пор и не выяснены. На похороны к Абхаздрамтеатру собралось тогда великое множество народу; столько, вспоминали старожилы, не было со времени похорон Нестора Лакоба.
В 2006 году на стене у Абхазского госмузея, близ места его захоронения, был открыт памятник-барельеф Юрию Николаевичу. А спустя два года, вскоре после признания Российской Федерацией независимости Абхазии, я был приглашен туда вдовой Воронова на не совсем обычную встречу. Дело в том, что когда еще во время войны Юрий Николаевич в составе небольшой делегации Абхазии находился в Шотландии, ему там подарили бутылку коллекционного шотландского виски с пожеланием распить ее, когда Абхазия обретет свободу. После окончания в 93-м боевых действий многие говорили ему, что «пора». «Нет, еще рано», – качал головой Юрий Николаевич.
И вот после 26.08.2008 его вдова и друзья решили, что время пришло и организовали рядом с его могилой маленькое застолье под открытым небом, самым драгоценным напитком на котором было то самое виски…
Именем Юрия Воронова, который посмертно награжден орденом «Ахьдз-апша» первой степени, в Сухуме названы улица, в советское время носившая имя Орджоникидзе, средняя школа №3, культурно-просветительский центр.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Юрий Николаевич Воронов, потомок выходцев из дворянской русской семьи, поселившейся в имении Ясочка близ горного села Цабал Гулрыпшского района во второй половине 19 века, пришел в политику в конце 80-х годов прошлого века. Тогда в политику в Абхазии пришло много историков; кроме него – Владислав Ардзинба, Сергей Шамба, Станислав Лакоба и ряд других. И это, в общем-то, было характерно для всего советского и постсоветского пространства - совпартноменклатуру повсеместно стали оттеснять представители других профессий. В Абхазии же политика была круто замешана на выяснении грузино-абхазских отношений, значительное место в которых занимали исторические споры…
На рубеже 80-90-х годов Ю.Н. Воронов, сотрудник Абхазского института истории, языка и литературы, которого многие сухумцы издали узнавали по его высокому росту и черной бороде, активно печатался в газете «Советская Абхазия», где я в ту пору заведовал отделом политики. И хотя у него обычно были статьи на другую тематику – научную, историческую, - он во время посещений редакции нередко заглядывал в наш отдел, чтобы просто пообщаться.
Как-то рассказал мне историю своего так и не состоявшегося вступления в КПСС. Большого желания вступать у него, в общем-то, не было, но в коллективе, где он тогда работал, решили, что и по возрасту, и по научным заслугам он «созрел» для этого. Пошел на собеседование в горком партии. Там партийный начальник, осторожно расспросив его о том о сем, выдвинул вдруг условие: надо вам сбрить бороду, не к лицу, мол, это коммунисту. Как нарочно над головой этого партначальника висел большой портрет Карла Маркса с его знаменитой окладистой бородой. «А как же основоположник научного коммунизма? – удивился Юрий Николаевич, показывая на портрет, – вы что, его уже исключили?». После этого случая вступать в КПСС ему расхотелось.
К 1991 году, когда Воронова избрали депутатом Верховного Совета Абхазии, он уже был весьма популярен в республике, при этом пользовался большой поддержкой и уважением представителей абхазского национального движения и вызывал ненависть многих из тех, кто ратовал за территориальную целостность Грузии. Помню эмоциональное выступление по телевидению в момент очередного межнационального обострения какой-то сухумской домохозяйки с обвинениями, почему-то, именно в адрес Воронова, хотя, если судить по ее речи, возникали серьезные сомнения в ее не только исторической, но и общей грамотности.
Между тем, зная Воронова, я никак не могу сказать, что он был каким-то «грузиноненавистником». Кстати, женился Юрий Николаевич в свое время на умнице и красавице, преподавателе музыки Светлане Хочолава, грузинке по национальности, в роду у которой, впрочем, как и у него, было намешано немало разных кровей.
Кипучая энергия, огромная работоспособность Воронова проявлялись в самых разных сферах деятельности. На рубеже 80-90-х выпускал недолгое время газету «Черное море», возродил выходивший до революции «Сухумский вестник». После грузино-абхазской войны издал в Москве «Белую книгу Абхазии». Первое послевоенное время работал вице-премьером правительства Республики Абхазия.
Но роковым сентябрьским вечером 1995 года он вышел после звонка в дверь из своей квартиры, что в доме близ площади Свободы в Сухуме, на лестничную площадку под автоматные пули наемных убийц... Киллеров, которые даже не знали толком, в кого стреляют («Какого-то русского мужика, сказали, надо убрать»), сумели задержать в ту же ночь, а вот заказчики позднее смогли убежать за пределы Абхазии. Мотивы убийства так до сих пор и не выяснены. На похороны к Абхаздрамтеатру собралось тогда великое множество народу; столько, вспоминали старожилы, не было со времени похорон Нестора Лакоба.
В 2006 году на стене у Абхазского госмузея, близ места его захоронения, был открыт памятник-барельеф Юрию Николаевичу. А спустя два года, вскоре после признания Российской Федерацией независимости Абхазии, я был приглашен туда вдовой Воронова на не совсем обычную встречу. Дело в том, что когда еще во время войны Юрий Николаевич в составе небольшой делегации Абхазии находился в Шотландии, ему там подарили бутылку коллекционного шотландского виски с пожеланием распить ее, когда Абхазия обретет свободу. После окончания в 93-м боевых действий многие говорили ему, что «пора». «Нет, еще рано», – качал головой Юрий Николаевич.
И вот после 26.08.2008 его вдова и друзья решили, что время пришло и организовали рядом с его могилой маленькое застолье под открытым небом, самым драгоценным напитком на котором было то самое виски…
Именем Юрия Воронова, который посмертно награжден орденом «Ахьдз-апша» первой степени, в Сухуме названы улица, в советское время носившая имя Орджоникидзе, средняя школа №3, культурно-просветительский центр.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
