СУХУМИ--Поколение советских людей, выросшее на «Семнадцати мгновениях весны», искренне верило, что у Макса Отто фон Штирлица (он же Максим Максимович Исаев) был прототип – отважный советский разведчик, родившийся где-то в российской глубинке и «поднявшийся» до командных высот в нацистских спецслужбах. И советские СМИ не спешили развенчивать эти представления. Сегодня хорошо известно, что такой личности не было. Самым близким к герою Юлиана Семенова прототипом принято считать Вилли Лемана, чистокровного немца, опытного сыщика с еще кайзеровских времен. А работать на советскую разведку он стал, поскольку «тупо хотел денег»: у человека, помимо семьи, была любовница, и еще он увлекался игрой на скачках. Правда, некоторые все же стараются привести тут и какие-то идейные мотивы: мол, в молодости на Вилли произвел большое впечатление героизм русских моряков во время русско-японской войны…
Такова сермяжная правда жизни, которая часто вступает в противоречие с так называемыми книжными представлениями и канонами двойной морали, согласно которым, как хорошо известно, если наш, то - разведчик, а если их, то - шпион. И, соответственно, если наш, то движим духовно-идеологическими соображениями, а если их – исключительно материальными и «шкурными».
Но отвлечемся сейчас от диверсионно-разведывательных войн, которые бушевали в течение последнего века между крупнейшими мировыми державами, и сосредоточимся на особенностях такой же борьбы в ходе грузино-абхазского конфликта последнего двадцатилетия. Среди этих особенностей – и совместное проживание «бойцов невидимого фронта» в течение многих предшествующих лет в составе единого государства; и то, что были как грузины, в основном, из смешанных семей, воевавшие за абхазскую сторону, так и, доводилось слышать, - наоборот; и национальная пестрота населения Абхазии, в результате чего в период войны 1992-1993 годов многие ее жители воспринимались как «нейтральные»…
Помню, через пару лет после окончания боевых действий ко мне, начавшему тогда издавать газету, обратилась одна русская сухумчанка, уроженка Краснодарского края, с просьбой напечатать под псевдонимом ее документальную повесть. Во время войны она, оказывается, моталась по обе стороны линии фронта - то в Сухум, то в Гудауту (специфика нашей войны состояла и в том, что в периоды затишья в боевых действиях это не было невозможным, особенно для русских, армян и др.) - и снабжала абхазскую военную разведку информацией. Все описанное ею и, безусловно, нуждавшееся в литературной обработке, вполне могло быть воспринято как фантазия, если бы не официальная рекомендация одного из руководителей Министерства обороны Абхазии, который курировал во время войны ее работу. Разведчицей она была, конечно, не профессиональной, «самодеятельной», но сумела завязать знакомство с некоторыми чинами грузинской армии и привозила, бывало, довольно ценные сведения. Я напечатал несколько отрывков из ее повести в виде приложений к номерам газеты «Эхо Абхазии». С тех пор автора не видел, она, по-видимому, уехала из Абхазии.
А вскоре я и сам взялся за написание документального рассказа об одном из эпизодов борьбы абхазских и грузинских спецслужб времен войны (понимаю, что слова об этой борьбе звучат слишком громко, по обе стороны линии фронта разведка, контрразведка находились в зачаточном состоянии, особенно на абхазской стороне, но тем не менее). Рассказавший об этом эпизоде, мой знакомый сотрудник Службы госбезопасности РА, был заинтересован в публикации и предоставил мне все документы, а вот тогдашний руководитель СГБ был от данной идеи не в восторге и дал «добро» только на том условии, что в публикации имена принимавших участие в событиях с абхазской стороны будут изменены. Суть истории такова. Героя повествования (он фигурирует в рассказе под несуществующей абхазской, точнее, похожей на абхазскую, фамилией Эмба) еще в конце шестидесятых годов, когда он был студентом, представители КГБ Абхазской АССР завербовали на работу «секретным сотрудником», то есть «стучать» на своих товарищей.
Как я читал в его показаниях, писавшихся в 93-м, он долго отнекивался, но его «вынудили». Спустя годы руководство КГБ стало все больше интересовать, что он, как абхаз, слышит в разговорах в среде абхазской интеллигенции, о планах «абхазских националистов»…А потом началась война, которая, как Эмба пишет в показаниях, расставила все на свои места, и он решил, что эта кошмарная «двойная жизнь» для него кончилась. Он пошел в абхазское ополчение и вскоре был уже замкомбата на Гумистинском фронте. Но тут на него сумел выйти и вызвать в Москву бывший председатель КГБ Абхазии Григорий Комошвили. И Эмба, страшно перепугавшись, по его словам, что тот его «сдаст» и о его прошлом узнают окружающие, родные, взял увольнительную на несколько дней и поехал…
Так он оказался на крючке у Комошвили. Но мой знакомый сотрудник КГБ (а теперь СГБ Республики Абхазия) еще в конце 80-х начал подозревать, что «агент Сазонов», о донесениях которого не раз рассказывает на оперативных совещаниях Григорий Комошвили, это – Эмба. За ним было установлено наблюдение, и когда он снова засобирался в Россию, его арестовали. В допросе, который проходил в Минобороны Абхазии в Гудауте, участвовал даже сам Владислав Ардзинба. Эмба рассказал, как все было, умолял пожалеть его ни в чем не повинных детей, просил: «Дайте мне возможность погибнуть в бою»…
В конце концов в Гудауте решили использовать Эмба в «игре» с грузинскими спецслужбами и отправить под наружным наблюдением в Краснодар, где у него должна была состояться встреча с Комошвили и старым «кэгэбэшником» Ираклием Чохонелидзе. Он поселился с ними в одной гостинице, но на другом этаже. Несколько раз они встречались и беседовали, причем Эмба нагружал их той дезинформацией, которой его снабдили в Гудауте. Комошвили говорил, что через два-три дня будет с подробной информацией в Тбилиси, в кабинете Шеварднадзе. Договорились о следующей встрече в Хосте, но она по ряду причин не состоялась…
Все послевоенное время Эмба живет в родном селе, в Сухуме я его ни разу не видел. Не знаю, читал ли он мой рассказ «Сексот Сазонов», опубликованный в конце 90-х… Один мой дальний родственник, живущий в том же селе, имеющий на него зуб и знающий, про кого рассказ написан, при встречах начинает упрекать меня и советовать переиздать его, назвав всех своими именами. Но я не уверен, что стоит это делать…
Тех, кто держал Эмба «на крючке», давно уже нет в живых. Его держали с помощью страха, а вот большинство послевоенных агентов грузинских спецслужб было завербовано в Абхазии с помощью презренного металла, тут сомневаться не приходится. В апреле 1998 года абхазские спецслужбы задержали троих жителей Абхазии, причастных к взрывам в Ткуарчале по заданию грузинских спецслужб. Они приговорены к 11 годам лишения свободы, один из них, Отар Кулава, скончался, в тюрьме. В марте 2006-го и в октябре 2008-го были арестованы завербованные грузинскими спецслужбами гражданки Абхазии Кистоман Ильясова и Диана Шедания, которые вели разведывательную деятельность, фотографировали военные объекты.
Широкий резонанс в 2006 году получила история с незадачливым террористом Леваном Мамасахлиси. Этот молодой житель Пицунды поехал учиться в Тбилисский университет, и был завербован там грузинскими спецслужбами. Он готовил в Пицунде серию терактов, но сам подорвался на самодельном взрывном устройстве и был доставлен в Гагрскую районную больницу с оторванной кистью руки. После этого у него дома было обнаружено еще несколько таких взрывных устройств. Мамасахлиси – грузин, и в данном случае можно предположить, что им двигали «идейные мотивы». Его целью было отпугнуть от Абхазии российских отдыхающих, сорвать курортный сезон. Но, как выяснилось, им был подготовлен теракт, который мог унести жизни нескольких десятков отдыхающих.
Все последние случаи в свое время освещались в абхазских СМИ, приводятся они и в недавно вышедшей в московском издательстве «Алгоритм» книге Олега Глазунова «Грузинская разведка».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Такова сермяжная правда жизни, которая часто вступает в противоречие с так называемыми книжными представлениями и канонами двойной морали, согласно которым, как хорошо известно, если наш, то - разведчик, а если их, то - шпион. И, соответственно, если наш, то движим духовно-идеологическими соображениями, а если их – исключительно материальными и «шкурными».
Но отвлечемся сейчас от диверсионно-разведывательных войн, которые бушевали в течение последнего века между крупнейшими мировыми державами, и сосредоточимся на особенностях такой же борьбы в ходе грузино-абхазского конфликта последнего двадцатилетия. Среди этих особенностей – и совместное проживание «бойцов невидимого фронта» в течение многих предшествующих лет в составе единого государства; и то, что были как грузины, в основном, из смешанных семей, воевавшие за абхазскую сторону, так и, доводилось слышать, - наоборот; и национальная пестрота населения Абхазии, в результате чего в период войны 1992-1993 годов многие ее жители воспринимались как «нейтральные»…
Помню, через пару лет после окончания боевых действий ко мне, начавшему тогда издавать газету, обратилась одна русская сухумчанка, уроженка Краснодарского края, с просьбой напечатать под псевдонимом ее документальную повесть. Во время войны она, оказывается, моталась по обе стороны линии фронта - то в Сухум, то в Гудауту (специфика нашей войны состояла и в том, что в периоды затишья в боевых действиях это не было невозможным, особенно для русских, армян и др.) - и снабжала абхазскую военную разведку информацией. Все описанное ею и, безусловно, нуждавшееся в литературной обработке, вполне могло быть воспринято как фантазия, если бы не официальная рекомендация одного из руководителей Министерства обороны Абхазии, который курировал во время войны ее работу. Разведчицей она была, конечно, не профессиональной, «самодеятельной», но сумела завязать знакомство с некоторыми чинами грузинской армии и привозила, бывало, довольно ценные сведения. Я напечатал несколько отрывков из ее повести в виде приложений к номерам газеты «Эхо Абхазии». С тех пор автора не видел, она, по-видимому, уехала из Абхазии.
А вскоре я и сам взялся за написание документального рассказа об одном из эпизодов борьбы абхазских и грузинских спецслужб времен войны (понимаю, что слова об этой борьбе звучат слишком громко, по обе стороны линии фронта разведка, контрразведка находились в зачаточном состоянии, особенно на абхазской стороне, но тем не менее). Рассказавший об этом эпизоде, мой знакомый сотрудник Службы госбезопасности РА, был заинтересован в публикации и предоставил мне все документы, а вот тогдашний руководитель СГБ был от данной идеи не в восторге и дал «добро» только на том условии, что в публикации имена принимавших участие в событиях с абхазской стороны будут изменены. Суть истории такова. Героя повествования (он фигурирует в рассказе под несуществующей абхазской, точнее, похожей на абхазскую, фамилией Эмба) еще в конце шестидесятых годов, когда он был студентом, представители КГБ Абхазской АССР завербовали на работу «секретным сотрудником», то есть «стучать» на своих товарищей.
Как я читал в его показаниях, писавшихся в 93-м, он долго отнекивался, но его «вынудили». Спустя годы руководство КГБ стало все больше интересовать, что он, как абхаз, слышит в разговорах в среде абхазской интеллигенции, о планах «абхазских националистов»…А потом началась война, которая, как Эмба пишет в показаниях, расставила все на свои места, и он решил, что эта кошмарная «двойная жизнь» для него кончилась. Он пошел в абхазское ополчение и вскоре был уже замкомбата на Гумистинском фронте. Но тут на него сумел выйти и вызвать в Москву бывший председатель КГБ Абхазии Григорий Комошвили. И Эмба, страшно перепугавшись, по его словам, что тот его «сдаст» и о его прошлом узнают окружающие, родные, взял увольнительную на несколько дней и поехал…
Так он оказался на крючке у Комошвили. Но мой знакомый сотрудник КГБ (а теперь СГБ Республики Абхазия) еще в конце 80-х начал подозревать, что «агент Сазонов», о донесениях которого не раз рассказывает на оперативных совещаниях Григорий Комошвили, это – Эмба. За ним было установлено наблюдение, и когда он снова засобирался в Россию, его арестовали. В допросе, который проходил в Минобороны Абхазии в Гудауте, участвовал даже сам Владислав Ардзинба. Эмба рассказал, как все было, умолял пожалеть его ни в чем не повинных детей, просил: «Дайте мне возможность погибнуть в бою»…
В конце концов в Гудауте решили использовать Эмба в «игре» с грузинскими спецслужбами и отправить под наружным наблюдением в Краснодар, где у него должна была состояться встреча с Комошвили и старым «кэгэбэшником» Ираклием Чохонелидзе. Он поселился с ними в одной гостинице, но на другом этаже. Несколько раз они встречались и беседовали, причем Эмба нагружал их той дезинформацией, которой его снабдили в Гудауте. Комошвили говорил, что через два-три дня будет с подробной информацией в Тбилиси, в кабинете Шеварднадзе. Договорились о следующей встрече в Хосте, но она по ряду причин не состоялась…
Все послевоенное время Эмба живет в родном селе, в Сухуме я его ни разу не видел. Не знаю, читал ли он мой рассказ «Сексот Сазонов», опубликованный в конце 90-х… Один мой дальний родственник, живущий в том же селе, имеющий на него зуб и знающий, про кого рассказ написан, при встречах начинает упрекать меня и советовать переиздать его, назвав всех своими именами. Но я не уверен, что стоит это делать…
Тех, кто держал Эмба «на крючке», давно уже нет в живых. Его держали с помощью страха, а вот большинство послевоенных агентов грузинских спецслужб было завербовано в Абхазии с помощью презренного металла, тут сомневаться не приходится. В апреле 1998 года абхазские спецслужбы задержали троих жителей Абхазии, причастных к взрывам в Ткуарчале по заданию грузинских спецслужб. Они приговорены к 11 годам лишения свободы, один из них, Отар Кулава, скончался, в тюрьме. В марте 2006-го и в октябре 2008-го были арестованы завербованные грузинскими спецслужбами гражданки Абхазии Кистоман Ильясова и Диана Шедания, которые вели разведывательную деятельность, фотографировали военные объекты.
Широкий резонанс в 2006 году получила история с незадачливым террористом Леваном Мамасахлиси. Этот молодой житель Пицунды поехал учиться в Тбилисский университет, и был завербован там грузинскими спецслужбами. Он готовил в Пицунде серию терактов, но сам подорвался на самодельном взрывном устройстве и был доставлен в Гагрскую районную больницу с оторванной кистью руки. После этого у него дома было обнаружено еще несколько таких взрывных устройств. Мамасахлиси – грузин, и в данном случае можно предположить, что им двигали «идейные мотивы». Его целью было отпугнуть от Абхазии российских отдыхающих, сорвать курортный сезон. Но, как выяснилось, им был подготовлен теракт, который мог унести жизни нескольких десятков отдыхающих.
Все последние случаи в свое время освещались в абхазских СМИ, приводятся они и в недавно вышедшей в московском издательстве «Алгоритм» книге Олега Глазунова «Грузинская разведка».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
