ПРАГА---Продолжаем тему. У нас на прямой телефонной связи политолог, директор Института Кавказа Александр Искандарян.
Дэмис Поландов: Александр, вы известный специалист по Кавказу, и, в частности, по Северному Кавказу. Как вы считаете, что стоит за признанием геноцида черкесов грузинским парламентом? И вообще насколько может быть успешной такая политика Грузии в отношении Северного Кавказа?
Александр Искандарян: Я думаю, что признание грузинским парламентом геноцида черкесов имеет меньшее отношение к геноциду черкесов, и вообще к черкесам, чем к грузино-российским отношениям. Этот акт укладывается в целую серию, так сказать, конфронтационных действий грузинского правительства по отношению к России, вполне понятных и естественных после пятидневной российско-грузинской войны. Но повторюсь, сказать, что резко вспыхнувший интерес Грузии к Северному Кавказу связан собственно с Северным Кавказом, я не могу. Это можно воспринимать в контексте, мягко говоря, очень плохих грузино-российских взаимоотношений.
Дэмис Поландов: А какая может быть реакция черкесов на Северном Кавказе на эту политику?
Александр Искандарян: Безотносительно того, по каким причинам Грузия это делает, черкесский геноцид очень остро воспринимается в черкесском обществе - это часть ментальности, часть истории черкесов. Черкесы воспринимают это событие в контексте, который связан с национальным самосознанием черкесов, скажем так. В результате того, что происходило в XIX веке, огромная территория оказалась опустошенной от людей, которые жили там и принадлежали к различным черкесским субэтносам. Поэтому, в любом случае, откуда бы и по каким причинам не поступил тот сигнал, который поступил, он, конечно, послужит оживлению дискуссии вокруг черкесского вопроса. Скажем, объединения черкесов в составе одной республики, репатриации, и вообще признания геноцида. Повторюсь, вне зависимости от мотивации грузинского парламента.
Дэмис Поландов: Еще один вопрос, который сегодня задают все эксперты – насколько сильно может осложнить признание геноцида черкесов грузинским парламентом грузино-армянские отношения? Ведь известно, что Армения обращалась в парламент Грузии за признанием геноцида армян Османской империей и Турцией.
Александр Искандарян: В Армении это воспринимается с некоторой долей скептицизма. Потому что армяно-грузинские отношения, мягко говоря, в истории достаточно существенны. В Грузии проживает довольно много грузинских граждан армянской национальности, есть огромное количество памятников и т.д. История этих стран переплетена. И между тем Грузия не признает армянского геноцида в том виде, в котором она признала черкесский. Но с другой стороны то, что это признание лежит в контексте грузино-российских взаимоотношений, тоже достаточно понятно. Как говорится в известном фильме: «Ничего личного». Такая ситуация в Армении может быть понята.
Дэмис Поландов: Александр, вы известный специалист по Кавказу, и, в частности, по Северному Кавказу. Как вы считаете, что стоит за признанием геноцида черкесов грузинским парламентом? И вообще насколько может быть успешной такая политика Грузии в отношении Северного Кавказа?
Александр Искандарян: Я думаю, что признание грузинским парламентом геноцида черкесов имеет меньшее отношение к геноциду черкесов, и вообще к черкесам, чем к грузино-российским отношениям. Этот акт укладывается в целую серию, так сказать, конфронтационных действий грузинского правительства по отношению к России, вполне понятных и естественных после пятидневной российско-грузинской войны. Но повторюсь, сказать, что резко вспыхнувший интерес Грузии к Северному Кавказу связан собственно с Северным Кавказом, я не могу. Это можно воспринимать в контексте, мягко говоря, очень плохих грузино-российских взаимоотношений.
Дэмис Поландов: А какая может быть реакция черкесов на Северном Кавказе на эту политику?
Слушать
Александр Искандарян: Безотносительно того, по каким причинам Грузия это делает, черкесский геноцид очень остро воспринимается в черкесском обществе - это часть ментальности, часть истории черкесов. Черкесы воспринимают это событие в контексте, который связан с национальным самосознанием черкесов, скажем так. В результате того, что происходило в XIX веке, огромная территория оказалась опустошенной от людей, которые жили там и принадлежали к различным черкесским субэтносам. Поэтому, в любом случае, откуда бы и по каким причинам не поступил тот сигнал, который поступил, он, конечно, послужит оживлению дискуссии вокруг черкесского вопроса. Скажем, объединения черкесов в составе одной республики, репатриации, и вообще признания геноцида. Повторюсь, вне зависимости от мотивации грузинского парламента.
Дэмис Поландов: Еще один вопрос, который сегодня задают все эксперты – насколько сильно может осложнить признание геноцида черкесов грузинским парламентом грузино-армянские отношения? Ведь известно, что Армения обращалась в парламент Грузии за признанием геноцида армян Османской империей и Турцией.
Александр Искандарян: В Армении это воспринимается с некоторой долей скептицизма. Потому что армяно-грузинские отношения, мягко говоря, в истории достаточно существенны. В Грузии проживает довольно много грузинских граждан армянской национальности, есть огромное количество памятников и т.д. История этих стран переплетена. И между тем Грузия не признает армянского геноцида в том виде, в котором она признала черкесский. Но с другой стороны то, что это признание лежит в контексте грузино-российских взаимоотношений, тоже достаточно понятно. Как говорится в известном фильме: «Ничего личного». Такая ситуация в Армении может быть понята.
