СУХУМИ--Через несколько часов после выхода этого репортажа в эфир наступит самая короткая ночь в году. Такой же она была и 70 лет назад, перед днем, про который на бескрайних просторах Советского Союза вскоре распевали сдержанно-скорбную песню «Двадцать второго июня, ровно в четыре часа, Киев бомбили, нам объявили, что началася война…» Самая страшная, истребительная война в истории человечества, Вторая мировая, вступила тогда в наиболее продолжительную и завершающую свою фазу, которая на упомянутых просторах получила название «Великая Отечественная война».
70 лет… Это же средняя, как считается, продолжительность человеческой жизни! Не только участников войны, но и тех, кто просто хранит об этом дне детские воспоминания, осталось совсем мало, всего несколько процентов населения. А мне, между прочим, довелось в юную пору быть знакомым с одним старичком, которого называли «первым человеком в Абхазии, пострадавшим от Гитлера». Звали его Степан Васильевич Малышев, и он работал внештатно (просто скучно было сидеть дома, не мог обходиться без газетной работы) в секторе учета писем редакции «Советская Абхазия». А лет за сорок до этого он трудился ответственным секретарем в этой же редакции, и где-то в период между заключением пакта Риббентроп – Молотов и 22.06.1941, получив по телетайпу текст какой-то речи Гитлера, поставил его в номер газеты в сокращенном виде: не помещалась, зараза, полностью. Вот за это прегрешение ему и влепили выговор. Или строгий выговор…
Эта старая редакционная байка вспомнилась на днях, когда, листая вышедшую недавно документальную повесть собкора газеты «Апсны» по Гудаутскому району Сергея Чакветадзе «Пароль без вести пропавшего» – о судьбе ветерана Великой Отечественной войны Константина Аршба, прочел в ее начале описание митинга, который проходил 23 июня 41-го в Ткуарчале. И, в частности, эпизод, когда работавший на ТкуарчалГРЭС поляк Штефан Щетинский, который долго отвыкал от слова «пан» и привыкал к слову «товарищ», выпалил, выступая на митинге: «Нам всем сообща надо бороться против товарища Гитлера».
Интерес к этому «исчадию ада», «извергу рода человеческого» – Адольфу Гитлеру – не утихает с течением времени. Как и почему этот, в общем-то, никчемный, не получивший систематического образования, не блиставший ни глубиной мысли, ни остроумием человечишка, бравший только бешеной энергией, умением откликаться на низменное в человеке и великолепно это низменное эксплуатировать, смог оказаться во главе одного из самых развитых на планете государств, одной из самых культурных наций, подмять под себя пол-Европы и ввергнуть в пучину взаимного истребления десятки и сотни миллионов жителей самых передовых стран своего времени? Убежден, что это не праздный интерес, это задачка, над которой человечество должно не уставать ломать голову, дабы не повторять ошибок предков.
У меня дома есть любопытная книга – «Застольные разговоры Гитлера». Записи эти делал в 1942 году сотрудник ставки Гитлера «Волчье логово» и его восторженный поклонник Генри Пикер в ходе обедов и ужинов, во время беспрерывной болтовни, которой фюрер по часу-два изнурял обычно присутствовавших за столом. Я читал стенограммы его монологов и невольно сравнивал с такими же пустопорожними речами других говорунов, которые мне доводилось выслушивать в своей жизни: такое же обилие банальностей, нагромождение фактов из самых разных областей знаний, многие из которых на поверку оказывались взятыми с потолка… Убийственный словесный автопортрет.
Но, наверное, и для того, чтобы Сосо Джугашвили смог превратиться в тирана с практически неограниченной властью на шестой части земной суши, кроме его собственных задатков, требовалось очень, очень многое: чтобы до этого в Российской империи одна за другой закипали революции, чтобы еще раньше суд под аплодисменты почтенной публики оправдал революционерку Веру Засулич, стрелявшую в петербургского градоначальника, и вся прогрессивная Россия встретила бы это решение суда с восторгом… Так и Гитлер, говорят, уже выпустивший «Майн кампф», превратился бы, скорее всего, в лидера карликовой, никому не известной партии, что-то типа нынешнего Эдуарда Лимонова, если б в 1929-м в мире, в том числе и в Германии, не разразился глубочайший экономический кризис. И все совпало… Ну а про унижение немцев Версальским договором, их обиды на то, что опоздали к колониальному разделу мира, и так хорошо известно.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
70 лет… Это же средняя, как считается, продолжительность человеческой жизни! Не только участников войны, но и тех, кто просто хранит об этом дне детские воспоминания, осталось совсем мало, всего несколько процентов населения. А мне, между прочим, довелось в юную пору быть знакомым с одним старичком, которого называли «первым человеком в Абхазии, пострадавшим от Гитлера». Звали его Степан Васильевич Малышев, и он работал внештатно (просто скучно было сидеть дома, не мог обходиться без газетной работы) в секторе учета писем редакции «Советская Абхазия». А лет за сорок до этого он трудился ответственным секретарем в этой же редакции, и где-то в период между заключением пакта Риббентроп – Молотов и 22.06.1941, получив по телетайпу текст какой-то речи Гитлера, поставил его в номер газеты в сокращенном виде: не помещалась, зараза, полностью. Вот за это прегрешение ему и влепили выговор. Или строгий выговор…
Слушать
Эта старая редакционная байка вспомнилась на днях, когда, листая вышедшую недавно документальную повесть собкора газеты «Апсны» по Гудаутскому району Сергея Чакветадзе «Пароль без вести пропавшего» – о судьбе ветерана Великой Отечественной войны Константина Аршба, прочел в ее начале описание митинга, который проходил 23 июня 41-го в Ткуарчале. И, в частности, эпизод, когда работавший на ТкуарчалГРЭС поляк Штефан Щетинский, который долго отвыкал от слова «пан» и привыкал к слову «товарищ», выпалил, выступая на митинге: «Нам всем сообща надо бороться против товарища Гитлера».
Интерес к этому «исчадию ада», «извергу рода человеческого» – Адольфу Гитлеру – не утихает с течением времени. Как и почему этот, в общем-то, никчемный, не получивший систематического образования, не блиставший ни глубиной мысли, ни остроумием человечишка, бравший только бешеной энергией, умением откликаться на низменное в человеке и великолепно это низменное эксплуатировать, смог оказаться во главе одного из самых развитых на планете государств, одной из самых культурных наций, подмять под себя пол-Европы и ввергнуть в пучину взаимного истребления десятки и сотни миллионов жителей самых передовых стран своего времени? Убежден, что это не праздный интерес, это задачка, над которой человечество должно не уставать ломать голову, дабы не повторять ошибок предков.
У меня дома есть любопытная книга – «Застольные разговоры Гитлера». Записи эти делал в 1942 году сотрудник ставки Гитлера «Волчье логово» и его восторженный поклонник Генри Пикер в ходе обедов и ужинов, во время беспрерывной болтовни, которой фюрер по часу-два изнурял обычно присутствовавших за столом. Я читал стенограммы его монологов и невольно сравнивал с такими же пустопорожними речами других говорунов, которые мне доводилось выслушивать в своей жизни: такое же обилие банальностей, нагромождение фактов из самых разных областей знаний, многие из которых на поверку оказывались взятыми с потолка… Убийственный словесный автопортрет.
Но, наверное, и для того, чтобы Сосо Джугашвили смог превратиться в тирана с практически неограниченной властью на шестой части земной суши, кроме его собственных задатков, требовалось очень, очень многое: чтобы до этого в Российской империи одна за другой закипали революции, чтобы еще раньше суд под аплодисменты почтенной публики оправдал революционерку Веру Засулич, стрелявшую в петербургского градоначальника, и вся прогрессивная Россия встретила бы это решение суда с восторгом… Так и Гитлер, говорят, уже выпустивший «Майн кампф», превратился бы, скорее всего, в лидера карликовой, никому не известной партии, что-то типа нынешнего Эдуарда Лимонова, если б в 1929-м в мире, в том числе и в Германии, не разразился глубочайший экономический кризис. И все совпало… Ну а про унижение немцев Версальским договором, их обиды на то, что опоздали к колониальному разделу мира, и так хорошо известно.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
