СУХУМИ---Можно не сомневаться, что вернувшегося вчера в Тбилиси после недельного визита в Киев Предстоятеля Грузинской Православной Церкви Илию Второго встречают на родине как триумфатора. Вот типичный заголовок в украинском издании «Новый регион»: «Илия II и Кирилл договорились, что абхазы и осетины остаются в Грузинской Церкви».
Правда, злые языки в «отколовшихся регионах Грузии» рассуждают по этому поводу, что с таким же успехом можно было бы на встрече троих граждан из Анкары, Москвы и Вены договориться, что Болгария отныне вновь становится неотъемлемой частью Турции, а на международном аграрном симпозиуме решить срочно высаживать яблони на Марсе. Что, мол, от этих договоренностей изменится в реальном мире? Как и от добавления в прошлом году в титулатуру Илии Второго слов «митрополит Пицунды и Цхум-Абхазети»?
Другие пожмут плечами: ведь ничего нового и неожиданного эта встреча Илии Второго с патриархом Московским и всея Руси Кириллом не принесла. Всем уже давным-давно известно: РПЦ не пошла вслед за Российским государством в признании независимости Абхазии и Южной Осетии, исходя из собственных интересов. Для нее гораздо важнее, чтобы ГПЦ в ответ не признала автокефалии Украинской, Белорусской православных церквей, что может вызвать череду подобных признаний. Как говорится, все прозрачно и все понятно…
Но в данном случае мне хотелось бы акцентировать внимание на другом: насколько же контрастно на фоне сообщений из Киева выглядит благостная мудрость святейшего и блаженнейшего Илии, в миру – Ираклия Шиолашвили, в сравнении с недальновидностью грузинского политолога Мамуки Арешидзе! Того самого, который предложил недавно Тбилиси признать на определенных условиях независимость Абхазии.
Говорю это без всякой иронии, ибо план Арешидзе был заведомо обречен на провал ввиду неприемлемости как для грузинской, так и для абхазской сторон, и светская анафема, которой его автора предали в Грузии, выглядит совершенно закономерной реакцией. А теперь сопоставьте… Ну что, кроме возгласов одобрения, могли вызвать в грузинском обществе такие изречения Патриарха всея Грузии в Киеве, как: «Абхазия и Цхинвальский регион рано или поздно вернутся в состав единой Грузии»; «Абхазы раскаются в своих прегрешениях и вернутся в лоно Грузинской Православной Церкви»? Ну, какая разница, что подобные заклинания, не требующие никакого напряжения ума, были произнесены в Грузии за последние 18 лет бессчетное число раз? Все равно приятно звучит и ни у кого в пастве Патриарха не вызовет желания оспорить сказанное. Причем Илия Второй ведь не политик и не политолог, чтобы донимать его в связи с этим вопросами: «Каким образом вернутся? Когда?» Его профессия и призвание – вера…
Что касается отношения к Илие Второму в столь часто поминаемой им Абхазии, то его высказывания доходят лишь до весьма незначительной, наиболее информированной и политизированной части населения. Молодая абхазская журналистка как-то поделилась со мной воспоминанием: на совместном с грузинскими коллегами семинаре-тренинге она в частном разговоре спросила у тбилисской журналистки, есть ли в грузинском обществе общепризнанный моральный авторитет. Та без малейшего промедления ответила, что есть, и это – Илия Второй. Ее собеседница в душе была удивлена, поскольку у нее вызывали всегда лишь ироническое отношение все благостные рассуждения грузинского архипастыря о том, что «рано или поздно…», все его многократные, напоминающие заезженную грампластинку, заявления последних лет, что он «в ближайшее время» поедет в Абхазию… Но меня мнение тбилисской коллеги ничуть не удивило, ибо, достаточно регулярно знакомясь с материалами грузинских СМИ, знал, с каким пиететом подавляющее большинство в Грузии относится к престарелому клирику (4 января будущего года ему должно исполниться 80 лет).
В любом обществе живет потребность в нравственном ориентире среди современников. И тем более в грузинском обществе последнего двадцатилетия, где не раз восторженно возводили на пьедестал, а затем яростно низвергали кумиров-политиков. Во время внутриполитических баталий Илия Второй все эти годы находился «над схваткой», а алгоритм его отношения к самому болезненному вопросу – национально-территориальному – ювелирно точно совпадал с алгоритмом отношения к нему общества в целом. Думаю, очень мало кто в Грузии усомнился в том, что, когда в августе 2008-го предстоятель ГПЦ благословлял грузинских воинов на штурм Цхинвала, это и был «кратчайший путь к установлению подлинно братских отношений между грузинами и осетинами».
В Абхазии частенько вспоминают другое. Более двадцати лет назад, 28 октября 1990 года, в Сионском кафедральном соборе в Тбилиси после службы был зачитан и вскоре опубликован в грузинской прессе чрезвычайный указ Илии Второго: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа определяю: отныне всякий убийца грузина, невзирая на виновность или невиновность жертвы (убитого), да будет объявлен врагом грузинского народа. Имя и род убийцы да будет внесено в специальную книгу Патриархии и да передается из поколения в поколение как опозоренное и порицаемое». Представители других народов возмутились: «А убийство русского, армянина, азербайджанца, абхаза, осетина – это ничего, это простительно? А как же знаменитые слова апостола Павла, что во Христе нет ни эллина, ни иудея?» Представители грузинского общества горой стали за Илию: «Переводчики на русский извратили текст!»
Но специалисты-языковеды подтвердили: все верно. Тогда недовольных Блаженнейшим обвинили, что они вырывают цитату из контекста. Мол, указ был издан, когда в обществе воцарился разгул криминала, появились враждующие вооруженные формирования. Он издан, чтобы предотвратить братоубийство, то есть убийство грузином грузина – ведь «нас и так мало», чтобы подчеркнуть, что «это тягчайшее преступление перед Богом и нацией». Однако недовольные продолжали недоумевать: «Да не надо нам объяснять то, что и так понятно. Илия, конечно, не говорил, что можно убивать остальных, он, конечно, действовал из благих побуждений, но ему тут явно не хватило того, что называется широтой мышления. Ибо не подумал, как эти остальные его указ воспримут. Ведь почему-то другие церковные пастыри того же ранга не объявляли особую кару за убийство конкретно русских, армян или кого-то еще. Кстати, есть народы и малочисленнее грузинского… Или как быть стражу порядка, если нет другой возможности остановить вооруженного бандита? Его имя тоже должно быть опозорено?»
В Абхазии тоже много людей было возмущено тем указом. А тут еще через несколько месяцев его святейшество отправился в поездку на Псоу и выступил там перед грузинской паствой. Во время возвращения его кортежа сотни абхазов блокировали у лыхненского поворота трассу Черноморского шоссе… Может быть, с тех пор его и тянет так приехать в Абхазию, где в 1969 – 1977 годах служил митрополитом Сухумо-Абхазской епархии, и объясниться, «вразумить заблудших»? Но, как сказал в прошлом месяце Сергей Шамба в связи с последним изъявлением желания Илии приехать, ему никто тут не собирается выдавать визу.
Предстоятель ГПЦ давно сделал свой выбор между ярким имиджем духовного пастыря - патриота и тем, что кто-то где-то сможет обвинить его в филетизме. (Так называется объявленная Константинопольским Патриархом ересью тенденция поместных православных Церквей приносить церковные интересы в жертву национально-политическим). И этот его выбор по отношению к самому себе и имиджу у своего народа нельзя не назвать мудрым.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Правда, злые языки в «отколовшихся регионах Грузии» рассуждают по этому поводу, что с таким же успехом можно было бы на встрече троих граждан из Анкары, Москвы и Вены договориться, что Болгария отныне вновь становится неотъемлемой частью Турции, а на международном аграрном симпозиуме решить срочно высаживать яблони на Марсе. Что, мол, от этих договоренностей изменится в реальном мире? Как и от добавления в прошлом году в титулатуру Илии Второго слов «митрополит Пицунды и Цхум-Абхазети»?
Другие пожмут плечами: ведь ничего нового и неожиданного эта встреча Илии Второго с патриархом Московским и всея Руси Кириллом не принесла. Всем уже давным-давно известно: РПЦ не пошла вслед за Российским государством в признании независимости Абхазии и Южной Осетии, исходя из собственных интересов. Для нее гораздо важнее, чтобы ГПЦ в ответ не признала автокефалии Украинской, Белорусской православных церквей, что может вызвать череду подобных признаний. Как говорится, все прозрачно и все понятно…
Но в данном случае мне хотелось бы акцентировать внимание на другом: насколько же контрастно на фоне сообщений из Киева выглядит благостная мудрость святейшего и блаженнейшего Илии, в миру – Ираклия Шиолашвили, в сравнении с недальновидностью грузинского политолога Мамуки Арешидзе! Того самого, который предложил недавно Тбилиси признать на определенных условиях независимость Абхазии.
Слушать
Говорю это без всякой иронии, ибо план Арешидзе был заведомо обречен на провал ввиду неприемлемости как для грузинской, так и для абхазской сторон, и светская анафема, которой его автора предали в Грузии, выглядит совершенно закономерной реакцией. А теперь сопоставьте… Ну что, кроме возгласов одобрения, могли вызвать в грузинском обществе такие изречения Патриарха всея Грузии в Киеве, как: «Абхазия и Цхинвальский регион рано или поздно вернутся в состав единой Грузии»; «Абхазы раскаются в своих прегрешениях и вернутся в лоно Грузинской Православной Церкви»? Ну, какая разница, что подобные заклинания, не требующие никакого напряжения ума, были произнесены в Грузии за последние 18 лет бессчетное число раз? Все равно приятно звучит и ни у кого в пастве Патриарха не вызовет желания оспорить сказанное. Причем Илия Второй ведь не политик и не политолог, чтобы донимать его в связи с этим вопросами: «Каким образом вернутся? Когда?» Его профессия и призвание – вера…
Что касается отношения к Илие Второму в столь часто поминаемой им Абхазии, то его высказывания доходят лишь до весьма незначительной, наиболее информированной и политизированной части населения. Молодая абхазская журналистка как-то поделилась со мной воспоминанием: на совместном с грузинскими коллегами семинаре-тренинге она в частном разговоре спросила у тбилисской журналистки, есть ли в грузинском обществе общепризнанный моральный авторитет. Та без малейшего промедления ответила, что есть, и это – Илия Второй. Ее собеседница в душе была удивлена, поскольку у нее вызывали всегда лишь ироническое отношение все благостные рассуждения грузинского архипастыря о том, что «рано или поздно…», все его многократные, напоминающие заезженную грампластинку, заявления последних лет, что он «в ближайшее время» поедет в Абхазию… Но меня мнение тбилисской коллеги ничуть не удивило, ибо, достаточно регулярно знакомясь с материалами грузинских СМИ, знал, с каким пиететом подавляющее большинство в Грузии относится к престарелому клирику (4 января будущего года ему должно исполниться 80 лет).
В любом обществе живет потребность в нравственном ориентире среди современников. И тем более в грузинском обществе последнего двадцатилетия, где не раз восторженно возводили на пьедестал, а затем яростно низвергали кумиров-политиков. Во время внутриполитических баталий Илия Второй все эти годы находился «над схваткой», а алгоритм его отношения к самому болезненному вопросу – национально-территориальному – ювелирно точно совпадал с алгоритмом отношения к нему общества в целом. Думаю, очень мало кто в Грузии усомнился в том, что, когда в августе 2008-го предстоятель ГПЦ благословлял грузинских воинов на штурм Цхинвала, это и был «кратчайший путь к установлению подлинно братских отношений между грузинами и осетинами».
В Абхазии частенько вспоминают другое. Более двадцати лет назад, 28 октября 1990 года, в Сионском кафедральном соборе в Тбилиси после службы был зачитан и вскоре опубликован в грузинской прессе чрезвычайный указ Илии Второго: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа определяю: отныне всякий убийца грузина, невзирая на виновность или невиновность жертвы (убитого), да будет объявлен врагом грузинского народа. Имя и род убийцы да будет внесено в специальную книгу Патриархии и да передается из поколения в поколение как опозоренное и порицаемое». Представители других народов возмутились: «А убийство русского, армянина, азербайджанца, абхаза, осетина – это ничего, это простительно? А как же знаменитые слова апостола Павла, что во Христе нет ни эллина, ни иудея?» Представители грузинского общества горой стали за Илию: «Переводчики на русский извратили текст!»
Но специалисты-языковеды подтвердили: все верно. Тогда недовольных Блаженнейшим обвинили, что они вырывают цитату из контекста. Мол, указ был издан, когда в обществе воцарился разгул криминала, появились враждующие вооруженные формирования. Он издан, чтобы предотвратить братоубийство, то есть убийство грузином грузина – ведь «нас и так мало», чтобы подчеркнуть, что «это тягчайшее преступление перед Богом и нацией». Однако недовольные продолжали недоумевать: «Да не надо нам объяснять то, что и так понятно. Илия, конечно, не говорил, что можно убивать остальных, он, конечно, действовал из благих побуждений, но ему тут явно не хватило того, что называется широтой мышления. Ибо не подумал, как эти остальные его указ воспримут. Ведь почему-то другие церковные пастыри того же ранга не объявляли особую кару за убийство конкретно русских, армян или кого-то еще. Кстати, есть народы и малочисленнее грузинского… Или как быть стражу порядка, если нет другой возможности остановить вооруженного бандита? Его имя тоже должно быть опозорено?»
В Абхазии тоже много людей было возмущено тем указом. А тут еще через несколько месяцев его святейшество отправился в поездку на Псоу и выступил там перед грузинской паствой. Во время возвращения его кортежа сотни абхазов блокировали у лыхненского поворота трассу Черноморского шоссе… Может быть, с тех пор его и тянет так приехать в Абхазию, где в 1969 – 1977 годах служил митрополитом Сухумо-Абхазской епархии, и объясниться, «вразумить заблудших»? Но, как сказал в прошлом месяце Сергей Шамба в связи с последним изъявлением желания Илии приехать, ему никто тут не собирается выдавать визу.
Предстоятель ГПЦ давно сделал свой выбор между ярким имиджем духовного пастыря - патриота и тем, что кто-то где-то сможет обвинить его в филетизме. (Так называется объявленная Константинопольским Патриархом ересью тенденция поместных православных Церквей приносить церковные интересы в жертву национально-политическим). И этот его выбор по отношению к самому себе и имиджу у своего народа нельзя не назвать мудрым.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
