ТБИЛИСИ---Неправительственные организации Грузии нередко говорят о фактах насилия и нечеловеческого обращения в тюрьмах Грузии. Часто для доказательства этого адвокатам приходится использовать медицинскую экспертизу. Но проблема в том, что в Грузии нет независимого бюро судебно-медицинской экспертизы, а государственным юристам часто не доверяют. Именно этого вопроса касалась сегодняшняя рабочая встреча, которую организовал центр реабилитации жертв пыток «Эмпатия».
О тяжелом положении в тюрьмах представители НПО судят и по количеству дел, которые дошли до Европейского суда по правам человека. Бывший юрист Страсбургского суда, а теперь член партии «Свободные демократы» Теа Цулукиани говорит, что в исках чаше всего упоминаются статьи 3 и 6 Европейской Конституции, касающиеся запрета на пытки и доступности независимого суда:
«Помню, когда я начала работать в Страсбурге в 2000 году, было внесено всего три-четыре дела. Сегодня количество дел достигает трех тысяч. Число, конечно, увеличилось за счет дел августовской войны. Но подают иск и многие заключенные, которые жалуются на невыносимые условия».
Юристы из неправительственных организаций часто бьют тревогу по поводу фактов пыток или нечеловеческого обращения. Положение заключенных нередко становится объектом критики Народного защитника и международных организаций. По словам юриста Лии Мухашаврия, ограничиваться лишь разговорами о подобных фактах недостаточно - необходимы неоспоримые доказательства. А для этого необходима независимая медицинская экспертиза, которой в стране нет:
«Для существования объективной медицинской документации необходима законодательная и практическая независимость представителей медицинской сферы. Если у суда будет больше независимых экспертов, которые придерживаются разных позиций, решать вопросы станет легче».
Независимые эксперты работают в Центре судебной экспертизы «Вектор», но их заключения, как неоспоримый документ, можно было использовать на судебных разбирательствах лишь до января этого года. В январе же центру усложнили условия для выдачи лицензии, потребовав создать инфраструктуру для моргов. Хотя, как говорит директор «Вектора» Алеко Геджадзе, в этом необходимости не было. Сотрудники центра вместе с государственными экспертами использовали государственные морги, что является обычной практикой во многих странах. Геджадзе усложнение выдачи лицензии связывает с нежеланием властей иметь альтернативные бюро экспертизы:
«Несмотря на это, мы продолжаем работать. Но заключение пишем не как экспертное, а как заключение специалиста. Оно не является неоспоримым доказательством. Поэтому суды, следствие говорят: "Да, верим, повреждения есть, но пусть подтвердит государственный эксперт в формате экспертного заключения, и после этого примем его как доказательство". Эксперт же, конечно, в большинстве случаев не подтвердит наличия повреждений, или из-за длительного срока повреждения исчезнут».
Сегодня экспертную оценку можно получить лишь в Национальном бюро судебной экспертизы им. Левана Самхараули. Однако это ведомство неоднократно становилось объектом критики или из-за сомнений в объективности заключения, или из-за неприемлемо долгих сроков проведения экспертизы.
О тяжелом положении в тюрьмах представители НПО судят и по количеству дел, которые дошли до Европейского суда по правам человека. Бывший юрист Страсбургского суда, а теперь член партии «Свободные демократы» Теа Цулукиани говорит, что в исках чаше всего упоминаются статьи 3 и 6 Европейской Конституции, касающиеся запрета на пытки и доступности независимого суда:
«Помню, когда я начала работать в Страсбурге в 2000 году, было внесено всего три-четыре дела. Сегодня количество дел достигает трех тысяч. Число, конечно, увеличилось за счет дел августовской войны. Но подают иск и многие заключенные, которые жалуются на невыносимые условия».
Юристы из неправительственных организаций часто бьют тревогу по поводу фактов пыток или нечеловеческого обращения. Положение заключенных нередко становится объектом критики Народного защитника и международных организаций. По словам юриста Лии Мухашаврия, ограничиваться лишь разговорами о подобных фактах недостаточно - необходимы неоспоримые доказательства. А для этого необходима независимая медицинская экспертиза, которой в стране нет:
«Для существования объективной медицинской документации необходима законодательная и практическая независимость представителей медицинской сферы. Если у суда будет больше независимых экспертов, которые придерживаются разных позиций, решать вопросы станет легче».
Экспертиза под вопросом
Независимые эксперты работают в Центре судебной экспертизы «Вектор», но их заключения, как неоспоримый документ, можно было использовать на судебных разбирательствах лишь до января этого года. В январе же центру усложнили условия для выдачи лицензии, потребовав создать инфраструктуру для моргов. Хотя, как говорит директор «Вектора» Алеко Геджадзе, в этом необходимости не было. Сотрудники центра вместе с государственными экспертами использовали государственные морги, что является обычной практикой во многих странах. Геджадзе усложнение выдачи лицензии связывает с нежеланием властей иметь альтернативные бюро экспертизы:
«Несмотря на это, мы продолжаем работать. Но заключение пишем не как экспертное, а как заключение специалиста. Оно не является неоспоримым доказательством. Поэтому суды, следствие говорят: "Да, верим, повреждения есть, но пусть подтвердит государственный эксперт в формате экспертного заключения, и после этого примем его как доказательство". Эксперт же, конечно, в большинстве случаев не подтвердит наличия повреждений, или из-за длительного срока повреждения исчезнут».
Сегодня экспертную оценку можно получить лишь в Национальном бюро судебной экспертизы им. Левана Самхараули. Однако это ведомство неоднократно становилось объектом критики или из-за сомнений в объективности заключения, или из-за неприемлемо долгих сроков проведения экспертизы.
