ЧЕРКЕССК---В субботу власти Чечни уничтожили двух боевиков. В Грозном утверждают, что их послал лидер исламского сопротивления Доку Умаров в чеченскую столицу с поручением предпринять любые действия, включая самоподрыв, с целью убийства Рамзана Кадырова. По информации официального сайта чеченского правительства, непосредственное руководство спецоперацией по обезвреживанию осуществлял лично Кадыров.
Двое двадцатипятилетних смертников выходят из лесу с целью любыми средствами убить Рамзана Кадырова, их перехватывают силовики и уничтожают. Наверное, позже кто-нибудь из правозащитников узнает, как наказали их родственников. В республике действуют средневековые законы коллективной ответственности: за преступления боевика ответит семья. Трудно поверить, что на дворе XXI век - Чечня погружается в архаику отдельным лоскутом посреди вполне себе продвинутого мира.
Можно сесть в автомобиль и, как на машине времени, выехать из средневековой республики в современность, и ужаснуться от понимания, что живешь в искусственно созданном мире, от чувства, что тебя обрекли на жизнь в гетто.
По мнению руководителя Центра этнополитических и региональных исследований Эмиля Паина, если бы общество в Чечне было бы таким же архаичным, как и власть, то и проблем бы там не было, но монархическое правление в условиях достаточно модернизированного общества долго продолжаться не может:
«В значительной мере мы говорим о республике, которая включена в мировые информационные сети, значительная часть людей сегодня живет в глобальном мире, а не в отдельной республике, я уже не говорю о поездках к родственникам и т.п. Т.е. вся остальная сфера совершенно открыта, и здесь возникает проблема между совершенно архаичной формой управления и новыми представлениями о том, что такое легитимное правление и что такое справедливая жизнь. Нет ни малейших сомнений, что, несмотря на отток значительной части населения, в т.ч. наиболее культурного, интеллектуального, несмотря на репрессии и давление и многие другие неблагоприятные обстоятельства, культурный потенциал Чечни или любой другой республики Северного Кавказа достаточен для модернизационного развития».
С другой стороны, как-то не вяжется представление о модернизированном обществе с демонстрируемыми им формами протеста, на фоне которых даже действующая власть вызывает сочувствие.
Так, создается иллюзия, считает правозащитник Александр Черкесов, что, когда никаких легальных форм для выражения иного мнения нет, то любое недовольство, если во что-то и конвертируется, - то это террор, а власть выступает в качестве едва ли ни единственной заступницы рода человеческого:
«Вопрос-то ведь может быть повторен и в России, но чуть-чуть в другой форме. "Ну да, - скажет вам милиционер, задержав вас на митинге, – мне и самому многое не нравится из того, что происходит у нас в России, но если не Путин, то кто?!" Отсутствие механизма выражения иного мнения создает иллюзию: то, что есть сейчас, либо, как в случае террористического подполья, неприемлемо, либо, как в случае протеста маленькой группы людей, выходящей регулярно в одно и то же время, может быть названо безвкусным. Но это опять-таки иллюзия – если возникнет ниша для цивилизованного оппонирования, то найдется, кому ее заполнить. Хотя и это не совсем верно: многие годы отрицательной селекции привели к тому, что нужно длительное время, чтобы появились эти самые новые люди, нужно длительное время, которого ни у Чечни, ни у остальной России, в общем-то, нет».
Александр Черкесов не считает, что чеченское общество, зажатое между двумя силами, оказалось в безвыходном положении, где выбор состоит только в том, чтобы поддержать одну из двух противоборствующих сторон. Есть огромное количество людей, которых под страхом смерти выдавили из общественной жизни республики и разогнали по домам. Они смогут вернуться и созидать республику, если создать условия, когда общественная жизнь не была бы противна им стилистически или просто физически опасна.
Двое двадцатипятилетних смертников выходят из лесу с целью любыми средствами убить Рамзана Кадырова, их перехватывают силовики и уничтожают. Наверное, позже кто-нибудь из правозащитников узнает, как наказали их родственников. В республике действуют средневековые законы коллективной ответственности: за преступления боевика ответит семья. Трудно поверить, что на дворе XXI век - Чечня погружается в архаику отдельным лоскутом посреди вполне себе продвинутого мира.
Можно сесть в автомобиль и, как на машине времени, выехать из средневековой республики в современность, и ужаснуться от понимания, что живешь в искусственно созданном мире, от чувства, что тебя обрекли на жизнь в гетто.
По мнению руководителя Центра этнополитических и региональных исследований Эмиля Паина, если бы общество в Чечне было бы таким же архаичным, как и власть, то и проблем бы там не было, но монархическое правление в условиях достаточно модернизированного общества долго продолжаться не может:
«В значительной мере мы говорим о республике, которая включена в мировые информационные сети, значительная часть людей сегодня живет в глобальном мире, а не в отдельной республике, я уже не говорю о поездках к родственникам и т.п. Т.е. вся остальная сфера совершенно открыта, и здесь возникает проблема между совершенно архаичной формой управления и новыми представлениями о том, что такое легитимное правление и что такое справедливая жизнь. Нет ни малейших сомнений, что, несмотря на отток значительной части населения, в т.ч. наиболее культурного, интеллектуального, несмотря на репрессии и давление и многие другие неблагоприятные обстоятельства, культурный потенциал Чечни или любой другой республики Северного Кавказа достаточен для модернизационного развития».
С другой стороны, как-то не вяжется представление о модернизированном обществе с демонстрируемыми им формами протеста, на фоне которых даже действующая власть вызывает сочувствие.
Так, создается иллюзия, считает правозащитник Александр Черкесов, что, когда никаких легальных форм для выражения иного мнения нет, то любое недовольство, если во что-то и конвертируется, - то это террор, а власть выступает в качестве едва ли ни единственной заступницы рода человеческого:
«Вопрос-то ведь может быть повторен и в России, но чуть-чуть в другой форме. "Ну да, - скажет вам милиционер, задержав вас на митинге, – мне и самому многое не нравится из того, что происходит у нас в России, но если не Путин, то кто?!" Отсутствие механизма выражения иного мнения создает иллюзию: то, что есть сейчас, либо, как в случае террористического подполья, неприемлемо, либо, как в случае протеста маленькой группы людей, выходящей регулярно в одно и то же время, может быть названо безвкусным. Но это опять-таки иллюзия – если возникнет ниша для цивилизованного оппонирования, то найдется, кому ее заполнить. Хотя и это не совсем верно: многие годы отрицательной селекции привели к тому, что нужно длительное время, чтобы появились эти самые новые люди, нужно длительное время, которого ни у Чечни, ни у остальной России, в общем-то, нет».
Александр Черкесов не считает, что чеченское общество, зажатое между двумя силами, оказалось в безвыходном положении, где выбор состоит только в том, чтобы поддержать одну из двух противоборствующих сторон. Есть огромное количество людей, которых под страхом смерти выдавили из общественной жизни республики и разогнали по домам. Они смогут вернуться и созидать республику, если создать условия, когда общественная жизнь не была бы противна им стилистически или просто физически опасна.
