ВАШИНГТОН---22 ноября сопредседатели Минской группы ОБСЕ посетили Нагорный Карабах. Перспектива открытия аэропорта в столице непризнанной республики Степанакерте стала одной из тем, поднятых в ходе ноябрьского визита. По мнению российского сопредседателя Игоря Попова, если такое случится, это создаст дополнительную напряженность между конфликтующими сторонами. Чем объясняется подобный скепсис дипломатов-посредников? И какую опасность таит в себе открытие авиационного сообщения между Степанакертом и внешним миром?
Степанакертский аэропорт, так же как и абхазский участок железной дороги и железнодорожное сообщение между Арменией и Азербайджаном, пал жертвой этнополитического конфликта. Этот объект был построен в 1974 году и до начала нагорно-карабахского противостояния выполнял регулярные пассажирские авиарейсы, связывая автономную область с внешним миром. Тогда его границы в основном совпадали с рубежами Советского Союза. С началом армяно-азербайджанского противоборства в 1988 году, когда железнодорожное сообщение между двумя республиками было нарушено, значение степанакертского аэропорта сильно возросло и для сторон конфликта, и для союзного центра, осуществлявшего режим ЧП в НКАО. Контроль над ним рассматривался как получение дополнительного инструмента для конечного успеха. Однако с началом военных действий в Нагорном Карабахе аэропорт как объект гражданской авиации прекратил свое существование.
В последние годы тема восстановления авиационного сообщения из непризнанной республики стала все активнее обсуждаться в публичном политическом пространстве. Периодически руководство НКР заявляло о том, что в скором времени объект будет введен в эксплуатацию. При этом назывались даже конкретные даты торжественного открытия и ввода в строй восстановленного аэропорта. Президент Армении Серж Саргсян даже изъявлял готовность стать первым пассажиром на рейсе Ереван-Степанакерт. С той же периодичностью официальные представители Баку говорили, что готовы принять адекватные меры для недопущения подобного сценария. Уже многие годы Азербайджан делает ставку на международную изоляцию непризнанной НКР. В отличие от Грузинского государства и его действий в отношении Абхазии и Южной Осетии эта политика более последовательная и целенаправленная.
Очевидно, что открытие авиационного сообщения хотя бы в формате Степанакерт-Ереван облегчает связь между Арменией и непризнанной республикой, которую она патронирует. Позицию Азербайджана поддерживает и Турция, которая с 1993 года уже закрыла свою сухопутную границу с Арменией. И хотя воздушное сообщение между двумя странами существует, Анкара дает понять, что готова в случае открытия степанакертского аэропорта пересмотреть существующие подходы. Все это вынуждает армянскую сторону к сдержанности и аккуратности. Открытие аэропорта раз за разом переносилось. Непраздный вопрос: "А зачем вообще затевать весь проект, если реакция Баку понятна, а жесткие и отнюдь не только риторические ответные действия возможны, и не только со стороны Азербайджана, но и Турции?"
В самом деле, игра вокруг открытия аэропорта представляет значительный риск. Конечно, в Баку много говорят о том, что готовы к силовому решению конфликта, однако до практических действий дело пока что не доходило. Но надо понимать, что ввод в строй объекта гражданской авиации станет одним из серьезных нарушений того статус-кво, которое сложилось в Карабахе, начиная с 1994 года, то есть с момента прекращения вооруженного противоборства. По своим последствиям это будет намного серьезнее, чем снайперские дуэли или минометные обстрелы, количество которых растет год от года. Если авиационное сообщение откроется, то положение НКР при всей условности параллелей (Карабах –- не остров и, вообще, не имеет выхода к морям) будет напоминать ситуацию с Турецкой Республикой Северного Кипра, имеющей воздушное сообщение с "большой Турцией". И опасаясь такого нарушения, Баку может предпринять более жесткие меры со своей стороны, что чревато эскалацией военного противоборства. И этот вызов понимают сопредседатели Минской группы, не желающие терять ту "синицу в руках", которая у них сегодня есть в виде пусть и неэффективного, но переговорного процесса, альтернативой которому может стать эффективное военное противостояние. Очевидно, что и в Ереване, и в Степанакерте не могут не просчитывать последствия и риски.
В этой связи вся история с аэропортом может иметь две цели. Первая – это инструмент давления на посредников в условиях ограниченности ресурсов и попытка прощупывания ситуации на предмет изменения статус-кво в свою пользу. Тут есть, конечно, свои ограничители. Технические причины не могут быть вечными. Впрочем, все прекрасно понимают дипломатический характер этой "техники". В любом случае у Армении и НКР нет нефти, приходится использовать другие инструменты. Вторая – попытка доказать ошибочность изоляции непризнанной республики, чем Минская группа также озабочена. Тем паче, что эффективность этой изоляции вызывает вопросы. Свидетельством тому – недавний визит спикера нижней палаты уругвайского парламента в Степанакерт, не говоря уже о посещении этой непризнанной республики проармянски настроенными политиками из США, Европы и России. Отсутствие полноценного воздушного сообщения не стало всему этому помехой.
Интересная деталь. Обсуждение авиационной темы происходит на фоне другой дискуссии - о восстановлении железнодорожного сообщения между Грузией и Россией по абхазской территории. Все это четко показывает, что разделенный регион с разрушенной инфраструктурой и многочисленными внутренними преградами не имеет шансов на нормальное развитие. Встает и не совсем политически корректный, но резонный вопрос: "Кто сможет привести к некоему общему знаменателю все разнообразие противоречивых интересов для восстановления того, что было порушено два с лишним десятилетия назад?"
Степанакертский аэропорт, так же как и абхазский участок железной дороги и железнодорожное сообщение между Арменией и Азербайджаном, пал жертвой этнополитического конфликта. Этот объект был построен в 1974 году и до начала нагорно-карабахского противостояния выполнял регулярные пассажирские авиарейсы, связывая автономную область с внешним миром. Тогда его границы в основном совпадали с рубежами Советского Союза. С началом армяно-азербайджанского противоборства в 1988 году, когда железнодорожное сообщение между двумя республиками было нарушено, значение степанакертского аэропорта сильно возросло и для сторон конфликта, и для союзного центра, осуществлявшего режим ЧП в НКАО. Контроль над ним рассматривался как получение дополнительного инструмента для конечного успеха. Однако с началом военных действий в Нагорном Карабахе аэропорт как объект гражданской авиации прекратил свое существование.
В последние годы тема восстановления авиационного сообщения из непризнанной республики стала все активнее обсуждаться в публичном политическом пространстве. Периодически руководство НКР заявляло о том, что в скором времени объект будет введен в эксплуатацию. При этом назывались даже конкретные даты торжественного открытия и ввода в строй восстановленного аэропорта. Президент Армении Серж Саргсян даже изъявлял готовность стать первым пассажиром на рейсе Ереван-Степанакерт. С той же периодичностью официальные представители Баку говорили, что готовы принять адекватные меры для недопущения подобного сценария. Уже многие годы Азербайджан делает ставку на международную изоляцию непризнанной НКР. В отличие от Грузинского государства и его действий в отношении Абхазии и Южной Осетии эта политика более последовательная и целенаправленная.
Очевидно, что открытие авиационного сообщения хотя бы в формате Степанакерт-Ереван облегчает связь между Арменией и непризнанной республикой, которую она патронирует. Позицию Азербайджана поддерживает и Турция, которая с 1993 года уже закрыла свою сухопутную границу с Арменией. И хотя воздушное сообщение между двумя странами существует, Анкара дает понять, что готова в случае открытия степанакертского аэропорта пересмотреть существующие подходы. Все это вынуждает армянскую сторону к сдержанности и аккуратности. Открытие аэропорта раз за разом переносилось. Непраздный вопрос: "А зачем вообще затевать весь проект, если реакция Баку понятна, а жесткие и отнюдь не только риторические ответные действия возможны, и не только со стороны Азербайджана, но и Турции?"
В самом деле, игра вокруг открытия аэропорта представляет значительный риск. Конечно, в Баку много говорят о том, что готовы к силовому решению конфликта, однако до практических действий дело пока что не доходило. Но надо понимать, что ввод в строй объекта гражданской авиации станет одним из серьезных нарушений того статус-кво, которое сложилось в Карабахе, начиная с 1994 года, то есть с момента прекращения вооруженного противоборства. По своим последствиям это будет намного серьезнее, чем снайперские дуэли или минометные обстрелы, количество которых растет год от года. Если авиационное сообщение откроется, то положение НКР при всей условности параллелей (Карабах –- не остров и, вообще, не имеет выхода к морям) будет напоминать ситуацию с Турецкой Республикой Северного Кипра, имеющей воздушное сообщение с "большой Турцией". И опасаясь такого нарушения, Баку может предпринять более жесткие меры со своей стороны, что чревато эскалацией военного противоборства. И этот вызов понимают сопредседатели Минской группы, не желающие терять ту "синицу в руках", которая у них сегодня есть в виде пусть и неэффективного, но переговорного процесса, альтернативой которому может стать эффективное военное противостояние. Очевидно, что и в Ереване, и в Степанакерте не могут не просчитывать последствия и риски.
В этой связи вся история с аэропортом может иметь две цели. Первая – это инструмент давления на посредников в условиях ограниченности ресурсов и попытка прощупывания ситуации на предмет изменения статус-кво в свою пользу. Тут есть, конечно, свои ограничители. Технические причины не могут быть вечными. Впрочем, все прекрасно понимают дипломатический характер этой "техники". В любом случае у Армении и НКР нет нефти, приходится использовать другие инструменты. Вторая – попытка доказать ошибочность изоляции непризнанной республики, чем Минская группа также озабочена. Тем паче, что эффективность этой изоляции вызывает вопросы. Свидетельством тому – недавний визит спикера нижней палаты уругвайского парламента в Степанакерт, не говоря уже о посещении этой непризнанной республики проармянски настроенными политиками из США, Европы и России. Отсутствие полноценного воздушного сообщения не стало всему этому помехой.
Интересная деталь. Обсуждение авиационной темы происходит на фоне другой дискуссии - о восстановлении железнодорожного сообщения между Грузией и Россией по абхазской территории. Все это четко показывает, что разделенный регион с разрушенной инфраструктурой и многочисленными внутренними преградами не имеет шансов на нормальное развитие. Встает и не совсем политически корректный, но резонный вопрос: "Кто сможет привести к некоему общему знаменателю все разнообразие противоречивых интересов для восстановления того, что было порушено два с лишним десятилетия назад?"
