Уже в третий раз мне удалось поучаствовать в так называемом пресс-туре по олимпийским объектам Сочи, который организовало Краснодарское краевое отделение Союза журналистов России, пригласив в него и нескольких журналистов из соседней Абхазии. Я был рекомендован в пресс-тур по тем соображениям, что в предыдущие годы уже ездил в Красную Поляну, которую называют сердцем зимней Олимпиады-2014, и делился затем впечатлениями в абхазской прессе.
В первый раз это произошло в один из новогодних дней 2008-го, спустя всего полгода после того, как в Гватемале Сочи был объявлен местом проведения Олимпийских игр и это известие вызвало эйфорию не только у наших сочинских соседей и во всей России, но и в Абхазии. Кстати, позднее не раз задумывался, почему о таком эпохальном событии, как проведение впервые в России чемпионата мира по футболу 2018 года (а ведь футбольных болельщиков побольше будет, чем болельщиков зимних видов спорта), говорили и говорят на постсоветском пространстве пока много меньше, чем о Сочи-2014. Возможно, потому, что Игры, до которых осталось чуть больше года, – это еще и гигантское строительство самых разнообразных спортивных сооружений, дорог, в том числе в горах… Что касается резонанса гватемальского выбора в Абхазии, то среди ее составляющих, мне кажется, был и такой фактор: перспективы международного признания Абхазии, в том числе и со стороны России, в 2007 году выглядели весьма туманными, и то, что соревнования Олимпиады пройдут в нескольких километрах от Абхазии, по течению реки Мзымта, рождали надежды такого рода: ну, вот, может, и мы в чем-то России подсобим, за что и ее взгляд на нас станет благосклоннее... Действительно, инертные материалы, в основном, щебень, из Абхазии использовались и используются на олимпийских стройках. Лет пять назад даже ходили разговоры о том, что в Гагрском районе будет возведен городок олимпийских строителей, это обсуждалось в прессе, но на том все и закончилось.
Во второй раз я побывал в Красной Поляне через два года, в январе 2010 года. На пятачке у начала канатки было так же многолюдно, люди, съехавшиеся туда на новогодние праздники, так же катались на лыжах, санках и вообще "отрывались".
И вот в девять утра экскурсионный автобус отъехал от адлерского санатория "Южное взморье", где накануне поселилось более двадцати журналистов Кубани и Абхазии. Вместе с присоединившимися к нам несколькими сочинскими коллегами отправились по сорокакилометровой дороге к Красной Поляне и дальше. Слушая и записывая на диктофон почти безостановочный рассказ экскурсовода Ирины, я в очередной раз сравнил два способа получения информации. Когда мы с известным абхазским фотокорреспондентом Владимиром Поповым почти пять лет назад добирались до Красной Поляны на рейсовом автобусе, нам оставалось только вертеть головами по сторонам, расспрашивать что-то у местных жителей и по приезде в поселок искать местного краеведа… А мне затем – сопоставлять услышанное с прочитанным в маленьком путеводителе. Сейчас же информация лилась полным потоком и напоминала пищу, которую, что называется, разжевали и положили тебе в рот. Но та, прежняя, как правило, отрывочная и нуждавшаяся в перепроверке, обычно глубже запечатлевалась в памяти именно потому, что была добытой своим трудом…
Из потока, услышанного от Ирины, особо обратил внимание на новый для себя топоним – "Роза хутор", где, собственно, и расположились почти все объекты горного кластера Олимпиады. Это местечко – еще выше расположенного дальше Красной Поляны поселка Эсто-садок, который более века назад основали эстонские переселенцы. Не знали, не ведали четверо братьев-эстонцев по фамилии Роуз, которые когда-то взяли в аренду землю и основали свой хутор, что их искаженная фамилия в начале XXI века будет красоваться на десятках строений, выросших здесь как грибы (так и хочется сказать: после денежного дождя), табличках и в буклетах: горнолыжный центр "Роза хутор", экстрим-парк "Роза хутор"…
Место, в котором я раньше дважды побывал, было совершенно не узнать. За три года здесь возник целый многоэтажный город. Мы поднялись по канатной дороге к горной олимпийской деревне, в домах которой на высоте почти тысячи метров над уровнем моря идут отделочные работы. Посмотрели, как бригада рабочих из Дагестана занималась укреплением с помощью специальных тканевых материалов горных склонов, где будут проходить соревнования по сноуборду. Полюбовались десятком установленных тут же, чуть повыше, снежных пушек, которые в случае необходимости будут засыпать эти склоны снегом…
Затем мы спустились назад вниз и осмотрели объекты прибрежного кластера, которые предельно компактно расположились на территории Имеретинской низменности, в междуречье Мзымты и Псоу, буквально впритык к берегу Черного моря. (Кстати, Ирина обратила наше внимание на прекрасно видимый отсюда мыс Пицунда, который, как и адлерский мыс, образовался когда-то в результате речных наносов). В Олимпийский парк, где уже выросли все ледовые дворцы, наш автобус пропустили только после паспортной проверки пассажиров. Мы проехали по пыльной дороге между рукотворными горками из грунта и щебня. Но вид ледовых дворцов поистине впечатлял. Это сине-голубой "Айсберг" (для фигурного катания и шор-трека), круглая бело-синяя "Шайба" (понятно для чего), конькобежный центр "Адлер арена", в котором мы увидели, как на дорожках уже наращивают лед, самый маленький, на три тысячи мест "Ледяной куб" для керлинга, ледовый дворец "Большой"… Причем все эти объекты можно обойти пешком за двадцать минут. Везде в них сейчас ведутся внутренние работы. В ближайшее время там намечается проведение тестовых соревнований. А вот самый большой – олимпийский стадион "Фишт" на 40 тысяч мест – еще в стадии возведения и напомнил мне пока скелет гигантского динозавра. Здесь пройдут церемонии открытия и закрытия Олимпийских игр, награждений. Он также будет использоваться под футбольные матчи, как концертный и развлекательный центр.
Многих журналистов интересовала судьба этих сооружений после Игр. Кое-что еще не определено, но ясно, что пустовать они не будут. Одна сочинская журналистка, с которой я разговорился, выразила уверенность, что этот парк потом превратится в любимое место отдыха сочинцев. А я подумал, что и жителей Абхазии.
В первый раз это произошло в один из новогодних дней 2008-го, спустя всего полгода после того, как в Гватемале Сочи был объявлен местом проведения Олимпийских игр и это известие вызвало эйфорию не только у наших сочинских соседей и во всей России, но и в Абхазии. Кстати, позднее не раз задумывался, почему о таком эпохальном событии, как проведение впервые в России чемпионата мира по футболу 2018 года (а ведь футбольных болельщиков побольше будет, чем болельщиков зимних видов спорта), говорили и говорят на постсоветском пространстве пока много меньше, чем о Сочи-2014. Возможно, потому, что Игры, до которых осталось чуть больше года, – это еще и гигантское строительство самых разнообразных спортивных сооружений, дорог, в том числе в горах… Что касается резонанса гватемальского выбора в Абхазии, то среди ее составляющих, мне кажется, был и такой фактор: перспективы международного признания Абхазии, в том числе и со стороны России, в 2007 году выглядели весьма туманными, и то, что соревнования Олимпиады пройдут в нескольких километрах от Абхазии, по течению реки Мзымта, рождали надежды такого рода: ну, вот, может, и мы в чем-то России подсобим, за что и ее взгляд на нас станет благосклоннее... Действительно, инертные материалы, в основном, щебень, из Абхазии использовались и используются на олимпийских стройках. Лет пять назад даже ходили разговоры о том, что в Гагрском районе будет возведен городок олимпийских строителей, это обсуждалось в прессе, но на том все и закончилось.
Во второй раз я побывал в Красной Поляне через два года, в январе 2010 года. На пятачке у начала канатки было так же многолюдно, люди, съехавшиеся туда на новогодние праздники, так же катались на лыжах, санках и вообще "отрывались".
И вот в девять утра экскурсионный автобус отъехал от адлерского санатория "Южное взморье", где накануне поселилось более двадцати журналистов Кубани и Абхазии. Вместе с присоединившимися к нам несколькими сочинскими коллегами отправились по сорокакилометровой дороге к Красной Поляне и дальше. Слушая и записывая на диктофон почти безостановочный рассказ экскурсовода Ирины, я в очередной раз сравнил два способа получения информации. Когда мы с известным абхазским фотокорреспондентом Владимиром Поповым почти пять лет назад добирались до Красной Поляны на рейсовом автобусе, нам оставалось только вертеть головами по сторонам, расспрашивать что-то у местных жителей и по приезде в поселок искать местного краеведа… А мне затем – сопоставлять услышанное с прочитанным в маленьком путеводителе. Сейчас же информация лилась полным потоком и напоминала пищу, которую, что называется, разжевали и положили тебе в рот. Но та, прежняя, как правило, отрывочная и нуждавшаяся в перепроверке, обычно глубже запечатлевалась в памяти именно потому, что была добытой своим трудом…
Из потока, услышанного от Ирины, особо обратил внимание на новый для себя топоним – "Роза хутор", где, собственно, и расположились почти все объекты горного кластера Олимпиады. Это местечко – еще выше расположенного дальше Красной Поляны поселка Эсто-садок, который более века назад основали эстонские переселенцы. Не знали, не ведали четверо братьев-эстонцев по фамилии Роуз, которые когда-то взяли в аренду землю и основали свой хутор, что их искаженная фамилия в начале XXI века будет красоваться на десятках строений, выросших здесь как грибы (так и хочется сказать: после денежного дождя), табличках и в буклетах: горнолыжный центр "Роза хутор", экстрим-парк "Роза хутор"…
Место, в котором я раньше дважды побывал, было совершенно не узнать. За три года здесь возник целый многоэтажный город. Мы поднялись по канатной дороге к горной олимпийской деревне, в домах которой на высоте почти тысячи метров над уровнем моря идут отделочные работы. Посмотрели, как бригада рабочих из Дагестана занималась укреплением с помощью специальных тканевых материалов горных склонов, где будут проходить соревнования по сноуборду. Полюбовались десятком установленных тут же, чуть повыше, снежных пушек, которые в случае необходимости будут засыпать эти склоны снегом…
Затем мы спустились назад вниз и осмотрели объекты прибрежного кластера, которые предельно компактно расположились на территории Имеретинской низменности, в междуречье Мзымты и Псоу, буквально впритык к берегу Черного моря. (Кстати, Ирина обратила наше внимание на прекрасно видимый отсюда мыс Пицунда, который, как и адлерский мыс, образовался когда-то в результате речных наносов). В Олимпийский парк, где уже выросли все ледовые дворцы, наш автобус пропустили только после паспортной проверки пассажиров. Мы проехали по пыльной дороге между рукотворными горками из грунта и щебня. Но вид ледовых дворцов поистине впечатлял. Это сине-голубой "Айсберг" (для фигурного катания и шор-трека), круглая бело-синяя "Шайба" (понятно для чего), конькобежный центр "Адлер арена", в котором мы увидели, как на дорожках уже наращивают лед, самый маленький, на три тысячи мест "Ледяной куб" для керлинга, ледовый дворец "Большой"… Причем все эти объекты можно обойти пешком за двадцать минут. Везде в них сейчас ведутся внутренние работы. В ближайшее время там намечается проведение тестовых соревнований. А вот самый большой – олимпийский стадион "Фишт" на 40 тысяч мест – еще в стадии возведения и напомнил мне пока скелет гигантского динозавра. Здесь пройдут церемонии открытия и закрытия Олимпийских игр, награждений. Он также будет использоваться под футбольные матчи, как концертный и развлекательный центр.
Многих журналистов интересовала судьба этих сооружений после Игр. Кое-что еще не определено, но ясно, что пустовать они не будут. Одна сочинская журналистка, с которой я разговорился, выразила уверенность, что этот парк потом превратится в любимое место отдыха сочинцев. А я подумал, что и жителей Абхазии.
