Многие столицы мира являются излюбленными туристическими маршрутами, похоже, что и Тбилиси становится частью этой традиции. В Грузии многие склонны полагать, что коренные тбилисцы, особенно представители старшего поколения, имеют особые, свойственные только им шарм и колоритность. С одним из них, 75-летним Элгуджой Адамия, который оказался отменным тамадой, познакомилась наш тбилисский корреспондент.
В старом районе Тбилиси, Верэ, в маленьком переулке приютился двухэтажный дом с характерным для этой части столицы общим двориком. Хотя, конечно, и у этого, казалось бы, обычного пятачка есть своя уникальная история: почти два века здесь живут несколько поколений двух семей – Канделаки и Адамия. Старейшина семьи Адамия, 75-летний Элгуджа еще с детских лет помнит виноградник, раскинувшийся по двору:
"Мы все здесь родились, воспитывались. В этом дворе мало людей живет: две семьи и все. Летом всегда собираемся вместе и в нарды играем, и пьем, и кушаем. Вот видите виноград, мы вместе его собираем и делаем свое вино".
Рассказывая о предках, Элгуджа не скрывает гордости:
"Я коренной тбилисец, когда меня спрашивают, откуда я, отвечаю: я – верели, т.е. житель района Верэ".
Постоянство семьи Элгуджи проявляется не только в том, что она не склонна к перемене мест. Адамия уже несколько поколений верны высокому призванию эскулапа, однако среди них есть не только практикующие врачи, но и те, кто всерьез занимается наукой. Об этом свидетельствует строгая табличка на дверях – "профессор Адамия".
"Пойдемте, покажу, какая у меня хорошая библиотека", – с несвойственной для его возраста энергией Элгуджа направляется в свой рабочий кабинет. Наблюдая за его широкой и уверенной походкой, я предположила: "Вы не курите, наверное?"
"Нет, что вы, боже упаси!", – отмахивается от меня Элгуджа и признается в другом:
"Если я в состоянии похмелья – это очень большая нагрузка для сердечно-сосудистой системы, – можешь "дать дуба", поскольку я каждый день утром и вечером занимаюсь физкультурой!"
Элгуджа щедрый человек и потому охотно делится опытом, как преодолевать абстиненцию:
"Вот говорят, клин клином вышибают – это неправда! Как можно водкой опохмеляться – так делают только алкоголики. Минеральную воду я тоже не советую. Я выхожу из похмелья с помощью сна и чая с лимоном".
После новогодних праздников советы Элгуджи – а он по профессии гастроэнтеролог – думаю, многим покажутся весьма важными. Особенно, если учесть, что его сердце принадлежит не только главному делу его жизни, но он владеет и другим искусством, требующим не меньшего мастерства. Элгуджа Адамия зарекомендовал себя как отменный тамада:
"Грузинский стол – это настоящая академия, огромное наслаждение и необыкновенное общение. Я никогда, даже за хаши, не пью водку. Я пью только вино, а если мне вино не понравится, я никогда его не выпью – один стакан и все, но и без вина я могу быть тамадой, хоть три дня".
Элгуджа спешит добавить: "Надо знать меру во всем, особенно, в еде". К застолью у него также свой, почти "научный" подход. Гордится тем, что заранее никогда не придумывает тосты, что внимательно анализирует состав "аудитории" и обращает особое внимание на то, по какому поводу застолье. Близкие и друзья, которые приглашают его побыть тамадой, твердо знают, что у него есть главное и неизменяемое правило:
"Как только начнется о политике разговор, я встаю и ухожу. Это дело вкуса, взгляды очень субъективны, поскольку о вкусах не спорят: кому-то поп нравится, кому-то его дочь!" Однако, несмотря на этот железный принцип, совсем без политики обходиться не удается. Элгуджа – близкий друг отца президента Михаила Саакашвили. Кому как ни ему могли доверить вести стол на свадьбе сына друга, тогда еще начинающего политика:
"Свадьба была очень скромная. Было всего 50 человек. Я им помог найти ресторан. Это было, знаете где? Где сейчас у Иванишвили офис, в этом здании тогда был прекрасный ресторан".
После этого, как говорит Элгуджа, ему с Михаилом Саакашвили тет-а-тет встречаться не довелось, но первую леди Сандру он видит довольно часто. Впрочем, отношения с первым лицом государства – это то, что меньше всего беспокоит пожилого тбилисца. Его дружба с отцом Михаила Саакашвили Никой зародилась очень и очень давно:
"Он мой друг был, есть и будет, кого ты любишь, ты должен быть верным ему. И эта семья для меня олицетворение верности, дружбы и любви. Я стараюсь не вдаваться в политику, при любом правительстве я буду врачом, не дай Бог, даже в тюрьме! Можно я вам один прекрасный стих прочту на грузинском?" – предлагает Элгуджа. Он считает, что стихотворные строки станут лучшей иллюстрацией его представлений о дружбе. Правда, очень быстро он отказывается от своего намерения, чтобы поделиться еще одним наблюдением: "Каждый должен заниматься своим делом". Однако в Грузии это непросто:
"Управлять государством очень трудно, а управлять грузинами в сто раз тяжелее!" Но Элгуджа неисправимый оптимист, он уверен, что все образуется – это касается и Абхазии, и Цхинвальского региона. Самый старый представитель семьи Адамия свою карьеру начал в Сухуми, над диссертацией работал в Джаве:
"В мои годы не было таких различий – этот абхаз, тот осетин, армянин, француз. Мы все жили одной семьей. 300 лет монголы управляли Россией, но они ведь ушли. Я не знаю когда, но и Абхазия, и Осетия вернутся в общую большую грузинскую семью". Элгуджа уверен, что и с Россией Грузия договорится:
"Плохие люди, как и хорошие, – везде. А русский народ очень щедрый и душой богатый".
За свои оптимизм и долголетие, за пережитое счастье он благодарен друзьям и супруге Маквале:
"Я часто устраиваю дома "пикники". У меня хорошая жена, она не "каркает" над душой: "что это такое?", а готовит для нас. Мы часто собираемся с теми людьми, которых я люблю". Для полного счастья Элгудже не хватает только одного:
"Вот пройдитесь по улицам, вы не представляете, как бедно живут люди. Вы знаете, сейчас устраивать большие пиры – это грешно. Потому что, когда рядом с тобой люди голодают, а ты тут пир разводишь – это неблагородно. Конечно, всегда были богатые и бедные. Но я хочу, чтобы у людей был хотя бы минимум, чтобы они не страдали, не переживали о том, будет ли завтра кусок хлеба, чтобы у их детей была спокойная жизнь".
Элгуджа понимает, что эти пожелания сбудутся пока разве что в его тостах.
В старом районе Тбилиси, Верэ, в маленьком переулке приютился двухэтажный дом с характерным для этой части столицы общим двориком. Хотя, конечно, и у этого, казалось бы, обычного пятачка есть своя уникальная история: почти два века здесь живут несколько поколений двух семей – Канделаки и Адамия. Старейшина семьи Адамия, 75-летний Элгуджа еще с детских лет помнит виноградник, раскинувшийся по двору:
"Мы все здесь родились, воспитывались. В этом дворе мало людей живет: две семьи и все. Летом всегда собираемся вместе и в нарды играем, и пьем, и кушаем. Вот видите виноград, мы вместе его собираем и делаем свое вино".
Рассказывая о предках, Элгуджа не скрывает гордости:
"Я коренной тбилисец, когда меня спрашивают, откуда я, отвечаю: я – верели, т.е. житель района Верэ".
Постоянство семьи Элгуджи проявляется не только в том, что она не склонна к перемене мест. Адамия уже несколько поколений верны высокому призванию эскулапа, однако среди них есть не только практикующие врачи, но и те, кто всерьез занимается наукой. Об этом свидетельствует строгая табличка на дверях – "профессор Адамия".
"Пойдемте, покажу, какая у меня хорошая библиотека", – с несвойственной для его возраста энергией Элгуджа направляется в свой рабочий кабинет. Наблюдая за его широкой и уверенной походкой, я предположила: "Вы не курите, наверное?"
"Нет, что вы, боже упаси!", – отмахивается от меня Элгуджа и признается в другом:
"Если я в состоянии похмелья – это очень большая нагрузка для сердечно-сосудистой системы, – можешь "дать дуба", поскольку я каждый день утром и вечером занимаюсь физкультурой!"
Элгуджа щедрый человек и потому охотно делится опытом, как преодолевать абстиненцию:
"Вот говорят, клин клином вышибают – это неправда! Как можно водкой опохмеляться – так делают только алкоголики. Минеральную воду я тоже не советую. Я выхожу из похмелья с помощью сна и чая с лимоном".
После новогодних праздников советы Элгуджи – а он по профессии гастроэнтеролог – думаю, многим покажутся весьма важными. Особенно, если учесть, что его сердце принадлежит не только главному делу его жизни, но он владеет и другим искусством, требующим не меньшего мастерства. Элгуджа Адамия зарекомендовал себя как отменный тамада:
"Грузинский стол – это настоящая академия, огромное наслаждение и необыкновенное общение. Я никогда, даже за хаши, не пью водку. Я пью только вино, а если мне вино не понравится, я никогда его не выпью – один стакан и все, но и без вина я могу быть тамадой, хоть три дня".
Элгуджа спешит добавить: "Надо знать меру во всем, особенно, в еде". К застолью у него также свой, почти "научный" подход. Гордится тем, что заранее никогда не придумывает тосты, что внимательно анализирует состав "аудитории" и обращает особое внимание на то, по какому поводу застолье. Близкие и друзья, которые приглашают его побыть тамадой, твердо знают, что у него есть главное и неизменяемое правило:
"Как только начнется о политике разговор, я встаю и ухожу. Это дело вкуса, взгляды очень субъективны, поскольку о вкусах не спорят: кому-то поп нравится, кому-то его дочь!" Однако, несмотря на этот железный принцип, совсем без политики обходиться не удается. Элгуджа – близкий друг отца президента Михаила Саакашвили. Кому как ни ему могли доверить вести стол на свадьбе сына друга, тогда еще начинающего политика:
"Свадьба была очень скромная. Было всего 50 человек. Я им помог найти ресторан. Это было, знаете где? Где сейчас у Иванишвили офис, в этом здании тогда был прекрасный ресторан".
После этого, как говорит Элгуджа, ему с Михаилом Саакашвили тет-а-тет встречаться не довелось, но первую леди Сандру он видит довольно часто. Впрочем, отношения с первым лицом государства – это то, что меньше всего беспокоит пожилого тбилисца. Его дружба с отцом Михаила Саакашвили Никой зародилась очень и очень давно:
"Он мой друг был, есть и будет, кого ты любишь, ты должен быть верным ему. И эта семья для меня олицетворение верности, дружбы и любви. Я стараюсь не вдаваться в политику, при любом правительстве я буду врачом, не дай Бог, даже в тюрьме! Можно я вам один прекрасный стих прочту на грузинском?" – предлагает Элгуджа. Он считает, что стихотворные строки станут лучшей иллюстрацией его представлений о дружбе. Правда, очень быстро он отказывается от своего намерения, чтобы поделиться еще одним наблюдением: "Каждый должен заниматься своим делом". Однако в Грузии это непросто:
"Управлять государством очень трудно, а управлять грузинами в сто раз тяжелее!" Но Элгуджа неисправимый оптимист, он уверен, что все образуется – это касается и Абхазии, и Цхинвальского региона. Самый старый представитель семьи Адамия свою карьеру начал в Сухуми, над диссертацией работал в Джаве:
"В мои годы не было таких различий – этот абхаз, тот осетин, армянин, француз. Мы все жили одной семьей. 300 лет монголы управляли Россией, но они ведь ушли. Я не знаю когда, но и Абхазия, и Осетия вернутся в общую большую грузинскую семью". Элгуджа уверен, что и с Россией Грузия договорится:
"Плохие люди, как и хорошие, – везде. А русский народ очень щедрый и душой богатый".
За свои оптимизм и долголетие, за пережитое счастье он благодарен друзьям и супруге Маквале:
"Я часто устраиваю дома "пикники". У меня хорошая жена, она не "каркает" над душой: "что это такое?", а готовит для нас. Мы часто собираемся с теми людьми, которых я люблю". Для полного счастья Элгудже не хватает только одного:
"Вот пройдитесь по улицам, вы не представляете, как бедно живут люди. Вы знаете, сейчас устраивать большие пиры – это грешно. Потому что, когда рядом с тобой люди голодают, а ты тут пир разводишь – это неблагородно. Конечно, всегда были богатые и бедные. Но я хочу, чтобы у людей был хотя бы минимум, чтобы они не страдали, не переживали о том, будет ли завтра кусок хлеба, чтобы у их детей была спокойная жизнь".
Элгуджа понимает, что эти пожелания сбудутся пока разве что в его тостах.
