Двадцать третий раунд Женевских соглашений снова закончился безрезультатно. Документ о неприменении силы снова был несогласован. Фактически стороны снова уперлись в свои прежние аргументы. Таким образом, ни серьезные внутриполитические изменения в Грузии, ни начавшийся процесс российско-грузинской нормализации не повлияли на динамику переговорного процесса. Есть ли надежда на выход из заколдованного круга?
Женевские дискуссии уже давно не воспринимаются как событие, способное подарить сенсацию. За несколько лет своего существования данный формат успел превратиться в дипломатическую рутину, интересную узким специалистам. Однако, несмотря на отсутствие видимых прорывов, переговорный процесс сохранял свое положительное значение хотя бы потому, что оставался каналом коммуникации всех сторон, вовлеченных в два этнополитических конфликта на Кавказе. И не просто коммуникации, но и разрешения возникающих гуманитарных проблем и вопросов безопасности.
Наверное, этот рутинный характер консультаций и дальше не вызывал бы никаких принципиальных вопросов, если бы не итоги прошлогодних парламентских выборов в Грузии. Победа коалиции "Грузинская мечта" и формирование нового правительства сопровождались многочисленными заявлениями о необходимости нормализации отношений с северным соседом и большей гибкости в подходах к урегулированию конфликтов в Абхазии и в Южной Осетии. В новом кабинете министров появились персоны, имеющие позитивный опыт работы на российском и абхазо-осетинском направлениях (Зураб Абашидзе, Паата Закареишвили). За несколько месяцев было озвучено немало предложений, начиная от разблокирования абхазского участка железной дороги до необходимости всестороннего вовлечения лидеров де-факто образований в переговорный процесс. Все эти попытки не могли не отразиться и на Женевских консультациях. Так, в 21-м раунде (он прошел в октябре 2012 года) приняли участие в качестве наблюдателей представители от команды Бидзины Иванишвили. Во время же 22-го раунда (состоялся в декабре прошлого года) был поднят вопрос о необходимости подписания юридически обязывающего соглашения о неприменении силы. Более того, грузинские представители даже заявили о том, что стороны договорились о начале работы над согласованием такого документа.
Однако после очередной встречи в Женевском формате 26-27 марта, как говорится в известной басне, "воз и ныне там". Интересно то, что накануне двадцать третьего раунда министр по реинтеграции Грузии Паата Закареишвили высказался в стилистике, напоминающей представителей прежнего правительства. Так, по его словам, в ходе дискуссий нет результатов, подходящих для его страны и для других участников. Если перевести слова министра с дипломатического языка на обычный, то станет ясно: официальный Тбилиси, какие бы кабинеты в нем сегодня ни заседали, не готов к тому, чтобы подписывать соглашения с частично признанными образованиями. Тем более, давать им какие-то военно-политические гарантии. Абхазия и Южная Осетия по-прежнему рассматриваются не как самостоятельные субъекты конфликтов (пусть и мощно поддерживаемые Россией), а как оккупированные территории и марионеточные режимы. И новая риторика не предполагает радикальную смену подходов в отношении к субъектности двух частично признанных республик.
В то же самое время для Абхазии, Южной Осетии и их геополитического патрона России именно субъектность де-факто образований является важнейшим условием для заключения юридически обязывающих договоренностей. Москва хочет четкости и недвусмысленности в том, что касается невозможности пересмотра статуса спорных территорий именно с позиции силы. Кремль, хотя и не декларирует этого, но прекрасно понимает, что абхазская и югоосетинская де-факто независимость - не аргумент для США, ЕС, международных организаций. Но у него есть очевидный интерес к тому, чтобы Тбилиси, пусть и считая Абхазию с Южной Осетией своими неотъемлемыми частями, взял бы на себя гарантии по отказу от силовых сценариев на перспективу. В ситуации же, когда "Грузинская мечта" наращивает свое наступление на Саакашвили, а впереди маячит перспектива президентских выборов, новое правительство на такой шаг пойти не сможет. Не только из-за боязни получить негативный пиар со стороны "националов". В составе нового кабинета и среди парламентского большинства собраны последовательные сторонники территориальной целостности Грузии и политики, считающие не собственно абхазские и осетинские проблемы, а фактор российского вмешательства основой конфликтов. Их пафос "нормализации" с северным соседом - во многом следствие подобного взгляда на проблемы региона, а стремление Москвы "увязывать" все вопросы с Сухуми и с Цхинвали рассматривается грузинскими политиками (что старыми, что новыми) как банальное лицемерие.
В итоге, в очередной раз продвижения по согласованию документа о неприменении силы не произошло. Зато мы получили новые доказательства того, что нормализация нормализацией, а по стратегическим вопросам прорыва ожидать не приходится.
Женевские дискуссии уже давно не воспринимаются как событие, способное подарить сенсацию. За несколько лет своего существования данный формат успел превратиться в дипломатическую рутину, интересную узким специалистам. Однако, несмотря на отсутствие видимых прорывов, переговорный процесс сохранял свое положительное значение хотя бы потому, что оставался каналом коммуникации всех сторон, вовлеченных в два этнополитических конфликта на Кавказе. И не просто коммуникации, но и разрешения возникающих гуманитарных проблем и вопросов безопасности.
Наверное, этот рутинный характер консультаций и дальше не вызывал бы никаких принципиальных вопросов, если бы не итоги прошлогодних парламентских выборов в Грузии. Победа коалиции "Грузинская мечта" и формирование нового правительства сопровождались многочисленными заявлениями о необходимости нормализации отношений с северным соседом и большей гибкости в подходах к урегулированию конфликтов в Абхазии и в Южной Осетии. В новом кабинете министров появились персоны, имеющие позитивный опыт работы на российском и абхазо-осетинском направлениях (Зураб Абашидзе, Паата Закареишвили). За несколько месяцев было озвучено немало предложений, начиная от разблокирования абхазского участка железной дороги до необходимости всестороннего вовлечения лидеров де-факто образований в переговорный процесс. Все эти попытки не могли не отразиться и на Женевских консультациях. Так, в 21-м раунде (он прошел в октябре 2012 года) приняли участие в качестве наблюдателей представители от команды Бидзины Иванишвили. Во время же 22-го раунда (состоялся в декабре прошлого года) был поднят вопрос о необходимости подписания юридически обязывающего соглашения о неприменении силы. Более того, грузинские представители даже заявили о том, что стороны договорились о начале работы над согласованием такого документа.
Однако после очередной встречи в Женевском формате 26-27 марта, как говорится в известной басне, "воз и ныне там". Интересно то, что накануне двадцать третьего раунда министр по реинтеграции Грузии Паата Закареишвили высказался в стилистике, напоминающей представителей прежнего правительства. Так, по его словам, в ходе дискуссий нет результатов, подходящих для его страны и для других участников. Если перевести слова министра с дипломатического языка на обычный, то станет ясно: официальный Тбилиси, какие бы кабинеты в нем сегодня ни заседали, не готов к тому, чтобы подписывать соглашения с частично признанными образованиями. Тем более, давать им какие-то военно-политические гарантии. Абхазия и Южная Осетия по-прежнему рассматриваются не как самостоятельные субъекты конфликтов (пусть и мощно поддерживаемые Россией), а как оккупированные территории и марионеточные режимы. И новая риторика не предполагает радикальную смену подходов в отношении к субъектности двух частично признанных республик.
В то же самое время для Абхазии, Южной Осетии и их геополитического патрона России именно субъектность де-факто образований является важнейшим условием для заключения юридически обязывающих договоренностей. Москва хочет четкости и недвусмысленности в том, что касается невозможности пересмотра статуса спорных территорий именно с позиции силы. Кремль, хотя и не декларирует этого, но прекрасно понимает, что абхазская и югоосетинская де-факто независимость - не аргумент для США, ЕС, международных организаций. Но у него есть очевидный интерес к тому, чтобы Тбилиси, пусть и считая Абхазию с Южной Осетией своими неотъемлемыми частями, взял бы на себя гарантии по отказу от силовых сценариев на перспективу. В ситуации же, когда "Грузинская мечта" наращивает свое наступление на Саакашвили, а впереди маячит перспектива президентских выборов, новое правительство на такой шаг пойти не сможет. Не только из-за боязни получить негативный пиар со стороны "националов". В составе нового кабинета и среди парламентского большинства собраны последовательные сторонники территориальной целостности Грузии и политики, считающие не собственно абхазские и осетинские проблемы, а фактор российского вмешательства основой конфликтов. Их пафос "нормализации" с северным соседом - во многом следствие подобного взгляда на проблемы региона, а стремление Москвы "увязывать" все вопросы с Сухуми и с Цхинвали рассматривается грузинскими политиками (что старыми, что новыми) как банальное лицемерие.
В итоге, в очередной раз продвижения по согласованию документа о неприменении силы не произошло. Зато мы получили новые доказательства того, что нормализация нормализацией, а по стратегическим вопросам прорыва ожидать не приходится.
