Нанули Кахниашвили и Шерманди Небиеридзе – беженцы из Кехви. После войны они обосновались в одном поселении. Впрочем, это не единственное, что их объединяет. Во время августовской войны Нанули и Шерманди делили камеру в цхинвальской тюрьме.
"Когда началась бомбежка, я была дома. И в какой-то момент вышла на улицу, вокруг все потемнело".
Это и спасло Нанули Кахниашвили. На ее глазах в дом угодила ракета, разрушив его. Женщина вспоминает, как горели дома в Кехви, как во дворах металась и выла скотина. Позже в селе появились вооруженные люди и мародеры. Нанули и другие односельчане преклонного возраста, не покидавшие свои дома до последнего, решили выбраться из разрушенного села. Женщина вспоминает: тогда сообщали, что Цхинвали контролировали грузинские войска:
"Дом уже был опустошен. Сожжен. Что нам оставалось делать?! Мы пешком дошли до Цхинвали".
Впрочем, вскоре жители Кехви убедились, что передаваемая информация не соответствовала действительности:
"Мы вошли в город, и местная жительница, увидев нас, стала кричать: "Фашисты!" Она оскорбляла нас, обзывала. Вмиг на улице собралось около 40 человек. Нас было девять – двое мужчин, а остальные женщины. Вскоре появился и вооруженный мужчина", – рассказывает женщина.
Он хорошо говорил по-грузински, продолжает Нанули, и велел следовать за ним. Она признается: сразу почувствовала неладное, но пути назад не было. Мужчина привел грузин в цхинвальскую тюрьму. Так они оказались в плену:
"Камера была наполнена жителями нашего ущелья. Там были двое молодых парней. На них белые майки были багровыми от крови. Их жестоко избивали. Один из них был так похож на моего сына. Я плакала и молила, пусть меня лучше убьют, а этих парней отпустят".
Среди тех, кого Нанули застала в тюрьме, был и Шерманди Небиеридзе. Молодых, в отличие от людей преклонного возраста, вспоминает Шерманди, выводили на работы. Мужчина признается: находиться в переполненной душной тюрьме было невыносимо, и он попросился поработать. Пока он расчищал улицы от осколков разбитых витрин и окон, другие его сокамерники собирали с улиц Цхинвали тела убитых и хоронили их. Буквально в нескольких шагах от места, где он однажды подметал улицу, жили его кузены армяне. Шерманди говорит, что не решился обратиться к родственникам за помощью, чтобы не ставить их под удар. Помогли ему неизвестные цхинвальцы:
"Рядом оказались двое. Один грузин, один осетин. Оба разговаривали по-осетински. Они мне говорят: "Дядя, зачем вы на это шли?" А я отвечаю: "Кто меня спрашивал? Что мне было делать?" Сказали подождать, не уходить никуда и вынесли целый пакет лекарств. Я взял их, говорю: там, в тюрьме, много больных, я с ними поделюсь. Я спросил имена, но они не стали называть. Говорят, неважно, лучше тебе не знать. Боялись, наверное, чтобы их не наказали за такой поступок".
Шерманди вспоминает и другой случай, и на его глазах появляются слезы. Признается: вкус печенья, которое ему украдкой передала незнакомая женщина в Цхинвали, помнит до сих пор:
"Там жила одна грузинка, которая вышла замуж за осетина. Я стоял у обочины дороги. Я там обычно отдыхал в тени во время работы. Во время моего очередного перерыва я смотрю, она несет мне в кульке печенье".
И Нанули, и Шерманди выбрались из цхинвальской тюрьмы при содействии комиссара Совета Европы по правам человека Томаса Хаммерберга. Сегодня они живут по соседству в поселении для беженцев в Церовани. Нанули провела в плену 12 дней, Шерманди дольше. Из Цхинвали, вспоминает женщина, пленных вывозили автомобили Красного Креста:
"Нас вез водитель-осетин, и он сказал: "Даже спустя 100 лет осетины этого не простят грузинам". Мы никак не помиримся, если молодежь не помирится. Они должны понять друг друга".
"Когда началась бомбежка, я была дома. И в какой-то момент вышла на улицу, вокруг все потемнело".
Это и спасло Нанули Кахниашвили. На ее глазах в дом угодила ракета, разрушив его. Женщина вспоминает, как горели дома в Кехви, как во дворах металась и выла скотина. Позже в селе появились вооруженные люди и мародеры. Нанули и другие односельчане преклонного возраста, не покидавшие свои дома до последнего, решили выбраться из разрушенного села. Женщина вспоминает: тогда сообщали, что Цхинвали контролировали грузинские войска:
"Дом уже был опустошен. Сожжен. Что нам оставалось делать?! Мы пешком дошли до Цхинвали".
Впрочем, вскоре жители Кехви убедились, что передаваемая информация не соответствовала действительности:
"Мы вошли в город, и местная жительница, увидев нас, стала кричать: "Фашисты!" Она оскорбляла нас, обзывала. Вмиг на улице собралось около 40 человек. Нас было девять – двое мужчин, а остальные женщины. Вскоре появился и вооруженный мужчина", – рассказывает женщина.
Он хорошо говорил по-грузински, продолжает Нанули, и велел следовать за ним. Она признается: сразу почувствовала неладное, но пути назад не было. Мужчина привел грузин в цхинвальскую тюрьму. Так они оказались в плену:
"Камера была наполнена жителями нашего ущелья. Там были двое молодых парней. На них белые майки были багровыми от крови. Их жестоко избивали. Один из них был так похож на моего сына. Я плакала и молила, пусть меня лучше убьют, а этих парней отпустят".
Среди тех, кого Нанули застала в тюрьме, был и Шерманди Небиеридзе. Молодых, в отличие от людей преклонного возраста, вспоминает Шерманди, выводили на работы. Мужчина признается: находиться в переполненной душной тюрьме было невыносимо, и он попросился поработать. Пока он расчищал улицы от осколков разбитых витрин и окон, другие его сокамерники собирали с улиц Цхинвали тела убитых и хоронили их. Буквально в нескольких шагах от места, где он однажды подметал улицу, жили его кузены армяне. Шерманди говорит, что не решился обратиться к родственникам за помощью, чтобы не ставить их под удар. Помогли ему неизвестные цхинвальцы:
"Рядом оказались двое. Один грузин, один осетин. Оба разговаривали по-осетински. Они мне говорят: "Дядя, зачем вы на это шли?" А я отвечаю: "Кто меня спрашивал? Что мне было делать?" Сказали подождать, не уходить никуда и вынесли целый пакет лекарств. Я взял их, говорю: там, в тюрьме, много больных, я с ними поделюсь. Я спросил имена, но они не стали называть. Говорят, неважно, лучше тебе не знать. Боялись, наверное, чтобы их не наказали за такой поступок".
Шерманди вспоминает и другой случай, и на его глазах появляются слезы. Признается: вкус печенья, которое ему украдкой передала незнакомая женщина в Цхинвали, помнит до сих пор:
"Там жила одна грузинка, которая вышла замуж за осетина. Я стоял у обочины дороги. Я там обычно отдыхал в тени во время работы. Во время моего очередного перерыва я смотрю, она несет мне в кульке печенье".
И Нанули, и Шерманди выбрались из цхинвальской тюрьмы при содействии комиссара Совета Европы по правам человека Томаса Хаммерберга. Сегодня они живут по соседству в поселении для беженцев в Церовани. Нанули провела в плену 12 дней, Шерманди дольше. Из Цхинвали, вспоминает женщина, пленных вывозили автомобили Красного Креста:
"Нас вез водитель-осетин, и он сказал: "Даже спустя 100 лет осетины этого не простят грузинам". Мы никак не помиримся, если молодежь не помирится. Они должны понять друг друга".