– Как изменилась ваша жизнь и жизнь людей в Абхазии за те пять лет, которые прошли после войны августа 2008 года и признания независимости Россией?
Юта: Во-первых, люди стали ценить мир, который есть, и понимать, что это может быть нарушено в какой-то момент. Во-вторых, наверное, горе всегда сближает людей, оно сблизило наши народы. Они и так побратимы, всем это ясно. Эту дату отмечают все, вспоминают об этом дне, не забывают. После признания моего государства, как изменилась моя жизнь? Теперь я хожу с высоко поднятой головой, потому что я являюсь гражданкой независимой Республики Абхазия, и ее признала Россия, одно из сильных государств. Что касается вообще нашей жизни в республике, несмотря на все оппозиционные настроения, я почему-то чувствую, наоборот, какую-то силу, какую-то уверенность в завтрашнем дне. Я так ощущаю себя.
Астамур: Я молодой человек, и от лица молодежи говорю: лично я никаких изменений не вижу. В какую-то законность пытаемся играть, которой совершенно нет. Почему мы, молодежь, не уважаем закон? Потому что мы видим, что он не равен для всех. Как можно уважать то, что не равно для всех? Ну, ничего я не вижу, чтобы сильно изменилось. Какие-то инвестиции пришли, до народа эти деньги не дошли. Дороги не сделали, свет не сделали, ничего не сделали, ничего хорошего не вижу.
Наталья: После признания независимости наш город и страна стали краше. Видно, что пошли какие-то изменения, изменились здания, начали ремонтироваться, восстанавливаться школы, детские сады. Это существенно, то, что было пять лет, как мы это отмечали, мы неделю "гудели" практически. Есть, есть существенные изменения. Люди поменялись, они знают, что есть надежда на будущее, что есть какая-то твердая основа. Чего раньше, к примеру, не было.
Молодой человек: Взаимодействие с Россией, я думаю, вышло на новый уровень. И во всех сферах жизни это стало ощущаться – социальных сферах, в том числе, здравоохранении, культуре. Какие-то мероприятия стали проводиться. Помощь какая-то официально появилась.
– А в вашей жизни что изменилось?
Молодой человек: Совершенно ничего. В момент признания, конечно, мы все испытывали счастье, долгожданный, наконец-то, момент. Изменилось что? Мы и так жили в независимом государстве, независимо от того, признала нас Россия или нет. Но от того, что это все произошло официально, здесь, мне кажется, что все-таки изменилось на официальном уровне. А так, как мы считали себя независимыми, мы так и были.
Манана: Чувствуется, люди как-то свободнее себя ведут, мыслят. Да, действительно, перспективы у нас, какие-то цели есть, наметить на более длинную дистанцию можем. Это немало, потому что мы были немного скованы и не знали, на кого смотреть, на кого надеяться, кто нам поможет.
Наташа: Во-первых, город визуально очень изменился, здания отремонтированы, дороги отремонтированы. Лучше стала выглядеть набережная, очень красивая, вообще город лучше выглядит. Больше стало приезжать отдыхающих, очень много.
– А в вашей жизни что-то изменилось?
Наташа: Зарплаты такие, что только-только хватает, на что-то глобальное не хватит.
Вадим Викторович Бжания: В моей личной жизни, конечно, изменения произошли. Но это личного характера, я стал пенсионером, но жизнь идет. А что-нибудь конкретное я не вижу. Те недостатки в нашей жизни, связанные с войной и вообще с состоянием экономики, физическим состояния республики, которые были, они, по-моему, еще остаются. Серьезных изменений не вижу.
Иван Ахметович Царгуш: Для меня, для моей жизни самое приятное было то, что Россия признала нас. Думаю, что в дальнейшем мы это оправдаем.
– А как ваша жизнь изменилась за эти пять лет?
Иван Ахметович Царгуш: Лично моя жизнь не изменилась. Я вижу, что все вокруг меняется только в хорошую сторону.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Юта: Во-первых, люди стали ценить мир, который есть, и понимать, что это может быть нарушено в какой-то момент. Во-вторых, наверное, горе всегда сближает людей, оно сблизило наши народы. Они и так побратимы, всем это ясно. Эту дату отмечают все, вспоминают об этом дне, не забывают. После признания моего государства, как изменилась моя жизнь? Теперь я хожу с высоко поднятой головой, потому что я являюсь гражданкой независимой Республики Абхазия, и ее признала Россия, одно из сильных государств. Что касается вообще нашей жизни в республике, несмотря на все оппозиционные настроения, я почему-то чувствую, наоборот, какую-то силу, какую-то уверенность в завтрашнем дне. Я так ощущаю себя.
Астамур: Я молодой человек, и от лица молодежи говорю: лично я никаких изменений не вижу. В какую-то законность пытаемся играть, которой совершенно нет. Почему мы, молодежь, не уважаем закон? Потому что мы видим, что он не равен для всех. Как можно уважать то, что не равно для всех? Ну, ничего я не вижу, чтобы сильно изменилось. Какие-то инвестиции пришли, до народа эти деньги не дошли. Дороги не сделали, свет не сделали, ничего не сделали, ничего хорошего не вижу.
Наталья: После признания независимости наш город и страна стали краше. Видно, что пошли какие-то изменения, изменились здания, начали ремонтироваться, восстанавливаться школы, детские сады. Это существенно, то, что было пять лет, как мы это отмечали, мы неделю "гудели" практически. Есть, есть существенные изменения. Люди поменялись, они знают, что есть надежда на будущее, что есть какая-то твердая основа. Чего раньше, к примеру, не было.
Молодой человек: Взаимодействие с Россией, я думаю, вышло на новый уровень. И во всех сферах жизни это стало ощущаться – социальных сферах, в том числе, здравоохранении, культуре. Какие-то мероприятия стали проводиться. Помощь какая-то официально появилась.
– А в вашей жизни что изменилось?
Молодой человек: Совершенно ничего. В момент признания, конечно, мы все испытывали счастье, долгожданный, наконец-то, момент. Изменилось что? Мы и так жили в независимом государстве, независимо от того, признала нас Россия или нет. Но от того, что это все произошло официально, здесь, мне кажется, что все-таки изменилось на официальном уровне. А так, как мы считали себя независимыми, мы так и были.
Манана: Чувствуется, люди как-то свободнее себя ведут, мыслят. Да, действительно, перспективы у нас, какие-то цели есть, наметить на более длинную дистанцию можем. Это немало, потому что мы были немного скованы и не знали, на кого смотреть, на кого надеяться, кто нам поможет.
Наташа: Во-первых, город визуально очень изменился, здания отремонтированы, дороги отремонтированы. Лучше стала выглядеть набережная, очень красивая, вообще город лучше выглядит. Больше стало приезжать отдыхающих, очень много.
– А в вашей жизни что-то изменилось?
Наташа: Зарплаты такие, что только-только хватает, на что-то глобальное не хватит.
Вадим Викторович Бжания: В моей личной жизни, конечно, изменения произошли. Но это личного характера, я стал пенсионером, но жизнь идет. А что-нибудь конкретное я не вижу. Те недостатки в нашей жизни, связанные с войной и вообще с состоянием экономики, физическим состояния республики, которые были, они, по-моему, еще остаются. Серьезных изменений не вижу.
Иван Ахметович Царгуш: Для меня, для моей жизни самое приятное было то, что Россия признала нас. Думаю, что в дальнейшем мы это оправдаем.
– А как ваша жизнь изменилась за эти пять лет?
Иван Ахметович Царгуш: Лично моя жизнь не изменилась. Я вижу, что все вокруг меняется только в хорошую сторону.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
