Бидзина Иванишвили удивился непрофессионализму своих журналистов с "9-го канала". Журналисты "9-го канала", кажется, удивились Бидзине Иванишвили. Обмен удивлениями был короток, как век "9-го канала". И очень поучителен.
Бидзина Иванишвили не боится делать свое время смешным. И теперь, за два месяца до прощания с эпохой, более или менее всерьез можно предположить, что Грузии повезло. Десять месяцев назад эпоха сама и без видимых потрясений вошла в комический Термидор.
Конец эпохи мог оказаться совсем другим, а Термидор, как правило, всем нравится. Кроме, конечно, тех, кто делал революцию на баррикадах, в кабинетах и на эшафотах. Термидор – неизбежный налог революции, а народ любит возмездие кому угодно и по любому поводу. Особенно деятелям революции. И ее героям, и дуракам, и сволочам. Термидор – это когда народу говорят: всем спасибо, располагайтесь поудобнее, а мы от вашего имени отомстим. Это гармония контрреволюции. Термидор почти никогда не бывает смешным.
Как, впрочем, и революция. У Саакашвили поначалу получалось избавить ее от хмурой настороженности. А это особый драйв. Уговорить народ отказаться от сибаритства бедняка не удавалось никому и нигде. Даже в Европе, где революция была бархатной и честной, народ честно ответил, что расставаться со своим прошлым совсем не намерен. Даже смеясь. Поэтому километрах в пятидесяти от Варшавы или Праги – пейзажи родны и даже улица Первого мая. Только в ГДР никто никого не спрашивал, конструктивного диалога с народом по поводу реформ не вел, зная, что, если дать народу выбор, он из всех возможных зол все и выберет.
В этом проблема каждого, кого потом назовут Неподкупным и казнят, или прокатят на всех оставшихся выборах, или посадят. В Грузии неподкупных было мало, искушений было много, получилось то, что получилось, но что-то получилось. Ровно столько, чтобы наработать себе на Термидор.
Но могло ведь быть и похуже. Любая революция, как известно, явление самоедское, вслед за детьми, бывает, пожирает и то хорошее, что успела сделать сама. Так что обрушение грузинской революции могло быть куда звонче. Отдых и месть. Два мотора Термидора кое-где по соседству сработали куда мощнее. Без особой крови, но и без намека на прикол. А если и анекдот, то очень скверный.
Грузии повезло. Сутью того, что стало Термидором, оказалось лишь устранение исполнителя после того, как само исполнение и так было закончено. Ну и потом так же получилось с "9-м каналом". Телевидение было, кино про веники показало, кино закончилось, телевидения больше нет.
Все получилось какое-то одноразовое, включая сам Термидор. И сама термидорианская реакция какая-то под стать закрытому телевидению. Иванишвили даром что так смешно с ним обошелся. На самом деле он будто бы большой хитрец. Он пришел делать Термидор, а вместо этого только нещадно борется лично с Саакашвили. И это неслыханная удача, что больше ему ничего не надо. Он ведь ничего не имеет против революции самой по себе, она ему безразлична, и это просто прекрасно. Все самое тяжелое, гадкое, подлое и жестокое уже сделано, фотографы посажены и отпущены, если кто хочет, может продолжать реформу, никто по ним гусеницами ездить туда-сюда не намерен. Ведь Термидор – это реставрация. Иногда, как по соседству, такая реставрация, что дух захватывает даже у тех, кто помнит это реставрируемое.
А у грузинского Ниспровергателя в интриге только одноразовое телевидение, которое можно продать с убытком, а можно и не продавать, списав на накладные расходы. Он не борется с прошлым. Он равнодушно смотрит в будущее. Он, слава богу, живет только настоящим, в котором дел тем меньше, чем ближе конец октября и десятилетия. Это Термидор одного дня – того, который утром наступил и вечером закончится.
Может быть, какова революция, таков и Термидор. И, может быть, она только тогда чего-то стоит, когда Термидор ничуть не страшнее, чем она сама. Когда контрреволюционер есть, а контрреволюции нет. И когда контрреволюционер ждет только одного: когда можно будет всем сказать "спасибо" и исчезнуть. Вместе с телевидением, партией и арт-модерном. Это очень большая удача.
Если, конечно, он и в самом деле был Термидором. Потому что в таких почти смешных историях бывают неожиданные развязки. Что Термидор был вовсе не одноразовым, а отложенным. До эвакуации ниспровергателя. Который, кстати, может быть, по этой причине так забавно и торопится.
Бидзина Иванишвили не боится делать свое время смешным. И теперь, за два месяца до прощания с эпохой, более или менее всерьез можно предположить, что Грузии повезло. Десять месяцев назад эпоха сама и без видимых потрясений вошла в комический Термидор.
Конец эпохи мог оказаться совсем другим, а Термидор, как правило, всем нравится. Кроме, конечно, тех, кто делал революцию на баррикадах, в кабинетах и на эшафотах. Термидор – неизбежный налог революции, а народ любит возмездие кому угодно и по любому поводу. Особенно деятелям революции. И ее героям, и дуракам, и сволочам. Термидор – это когда народу говорят: всем спасибо, располагайтесь поудобнее, а мы от вашего имени отомстим. Это гармония контрреволюции. Термидор почти никогда не бывает смешным.
Как, впрочем, и революция. У Саакашвили поначалу получалось избавить ее от хмурой настороженности. А это особый драйв. Уговорить народ отказаться от сибаритства бедняка не удавалось никому и нигде. Даже в Европе, где революция была бархатной и честной, народ честно ответил, что расставаться со своим прошлым совсем не намерен. Даже смеясь. Поэтому километрах в пятидесяти от Варшавы или Праги – пейзажи родны и даже улица Первого мая. Только в ГДР никто никого не спрашивал, конструктивного диалога с народом по поводу реформ не вел, зная, что, если дать народу выбор, он из всех возможных зол все и выберет.
В этом проблема каждого, кого потом назовут Неподкупным и казнят, или прокатят на всех оставшихся выборах, или посадят. В Грузии неподкупных было мало, искушений было много, получилось то, что получилось, но что-то получилось. Ровно столько, чтобы наработать себе на Термидор.
Но могло ведь быть и похуже. Любая революция, как известно, явление самоедское, вслед за детьми, бывает, пожирает и то хорошее, что успела сделать сама. Так что обрушение грузинской революции могло быть куда звонче. Отдых и месть. Два мотора Термидора кое-где по соседству сработали куда мощнее. Без особой крови, но и без намека на прикол. А если и анекдот, то очень скверный.
Грузии повезло. Сутью того, что стало Термидором, оказалось лишь устранение исполнителя после того, как само исполнение и так было закончено. Ну и потом так же получилось с "9-м каналом". Телевидение было, кино про веники показало, кино закончилось, телевидения больше нет.
Все получилось какое-то одноразовое, включая сам Термидор. И сама термидорианская реакция какая-то под стать закрытому телевидению. Иванишвили даром что так смешно с ним обошелся. На самом деле он будто бы большой хитрец. Он пришел делать Термидор, а вместо этого только нещадно борется лично с Саакашвили. И это неслыханная удача, что больше ему ничего не надо. Он ведь ничего не имеет против революции самой по себе, она ему безразлична, и это просто прекрасно. Все самое тяжелое, гадкое, подлое и жестокое уже сделано, фотографы посажены и отпущены, если кто хочет, может продолжать реформу, никто по ним гусеницами ездить туда-сюда не намерен. Ведь Термидор – это реставрация. Иногда, как по соседству, такая реставрация, что дух захватывает даже у тех, кто помнит это реставрируемое.
А у грузинского Ниспровергателя в интриге только одноразовое телевидение, которое можно продать с убытком, а можно и не продавать, списав на накладные расходы. Он не борется с прошлым. Он равнодушно смотрит в будущее. Он, слава богу, живет только настоящим, в котором дел тем меньше, чем ближе конец октября и десятилетия. Это Термидор одного дня – того, который утром наступил и вечером закончится.
Может быть, какова революция, таков и Термидор. И, может быть, она только тогда чего-то стоит, когда Термидор ничуть не страшнее, чем она сама. Когда контрреволюционер есть, а контрреволюции нет. И когда контрреволюционер ждет только одного: когда можно будет всем сказать "спасибо" и исчезнуть. Вместе с телевидением, партией и арт-модерном. Это очень большая удача.
Если, конечно, он и в самом деле был Термидором. Потому что в таких почти смешных историях бывают неожиданные развязки. Что Термидор был вовсе не одноразовым, а отложенным. До эвакуации ниспровергателя. Который, кстати, может быть, по этой причине так забавно и торопится.
