Что изменится во взаимоотношениях Москвы и Цхинвала с приходом новых кураторов – Владислава Суркова и Олега Говоруна? Пока кураторы демонстрируют сдержанность: никаких конкретных обещаний или принципиально новых требований в ходе их визитов не прозвучало.
По мнению Евгения Крутикова, это не означает, что техническая сторона отношений России и Южной Осетии не будет отличаться от той, что была в бытность Татьяны Голиковой. Просто новые люди присматриваются к республике, какие-то конкретные предложения, скорее всего, будут озвучены после новогодних праздников или даже ближе к весне.
Евгений Крутиков: Российская сторона склонна к глобальному изучению ситуации. Люди будут разговаривать с югоосетинскими партнерами, решать какие-то проблемы человеческого восприятия, определять механику сотрудничества – т.е. как оно будет происходить дальше. Наверное, от этого и надо отталкиваться – это самое главное, что мешало дальнейшему развитию взаимоотношений России и Южной Осетии.
– Теперь российское финансирование будет щедрее, чем при Татьяне Голиковой?
Евгений Крутиков: Однозначно нет. Финансирование будет осуществляться на том уровне, который зафиксирован в последних документах. Больше никаких денег поступать не будет, особенно в связи с тем, что никаких замечательных расчетов, которые требовали в Москве, югоосетинская сторона так и не предоставила и, видимо, российской стороне придется придумывать все эти документы самостоятельно.
По мнению Евгения Крутикова, необходимо учитывать и психологическое состояние кураторов, вызванное тем, что кадровый состав республики очень мал и беден. Наверное, со временем они будут настаивать на некоторых заменах в правительстве. Но и здесь все не так просто – в кадровую ситуацию включилось большое количество московских лоббистов, которые не столько озабочены проблемами республики, сколько возвращением Суркова в Кремль.
Евгений Крутиков: Это никак не связано с Южной Осетией, просто она попадает под раздачу. Это не проблема Южной Осетии – это проблема войны двух группировок внутри кремлевской стены.
– А разные группировки лоббируют разных южных осетин?
Евгений Крутиков: Да, и это в Южной Осетии создает конфликтную ситуацию. Очень хотелось бы, чтобы все это было ликвидировано и закончилось в ближайшее время, потому что на самом деле кадровая война, которая началась в последние полтора-два месяца, провоцирует сложную ситуацию в республике.
По мнению научного сотрудника Института экономики РАН Александра Караваева, пока можно только гадать, как это противостояние российских элит отразится на процессе восстановления экономики Южной Осетии. Проблема еще и в том, что у Москвы не получается создать единую структуру, несущую всю полноту ответственности за представляемую Южной Осетии помощь.
Александр Караваев: В Южную Осетию помимо ведомства Суркова сейчас можно зайти через аппарат полпреда в СКФО, с другой стороны – через Минрегион, с третьей стороны – через структуры администрации президента, которые подчиняются Иванову. Вот такой раздрай имеется, но резюмировать эту ситуацию трудно, только на практике можно будет увидеть, получилось у всех этих структур выстроиться в одну линию или не получилось.
– Конкуренция между различными кураторскими группами влияет на задержку траншей, на утверждение предоставляемых югоосетинской стороной проектов?
Александра Караваев: Сложный вопрос. Только по аналогии могу сказать: на скорость продвижения бюджетных траншей это точно влияет. Даже сам процесс обсуждения влияет на скорость приближения к решению о том, что нужно перечислить ту или иную сумму.
– А обсуждение, в свою очередь, является частью этой конкуренции?
Александр Караваев: Да, конечно, но не всегда. В некоторых случаях это связано с принципиальной разницей во взглядах на стратегию развития.
Похоже, республика вступает в новый этап взаимоотношений с Москвой или, если угодно, новый этап интеграции в российское политическое пространство. Вольно или невольно она становится частью противостояния кремлевских групп влияния. Пока неясно, как это отразится на ее экономике, но, судя по мнениям моих сегодняшних респондентов, уж точно прибавит головной боли руководству республики.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
По мнению Евгения Крутикова, это не означает, что техническая сторона отношений России и Южной Осетии не будет отличаться от той, что была в бытность Татьяны Голиковой. Просто новые люди присматриваются к республике, какие-то конкретные предложения, скорее всего, будут озвучены после новогодних праздников или даже ближе к весне.
Евгений Крутиков: Российская сторона склонна к глобальному изучению ситуации. Люди будут разговаривать с югоосетинскими партнерами, решать какие-то проблемы человеческого восприятия, определять механику сотрудничества – т.е. как оно будет происходить дальше. Наверное, от этого и надо отталкиваться – это самое главное, что мешало дальнейшему развитию взаимоотношений России и Южной Осетии.
– Теперь российское финансирование будет щедрее, чем при Татьяне Голиковой?
Евгений Крутиков: Однозначно нет. Финансирование будет осуществляться на том уровне, который зафиксирован в последних документах. Больше никаких денег поступать не будет, особенно в связи с тем, что никаких замечательных расчетов, которые требовали в Москве, югоосетинская сторона так и не предоставила и, видимо, российской стороне придется придумывать все эти документы самостоятельно.
По мнению Евгения Крутикова, необходимо учитывать и психологическое состояние кураторов, вызванное тем, что кадровый состав республики очень мал и беден. Наверное, со временем они будут настаивать на некоторых заменах в правительстве. Но и здесь все не так просто – в кадровую ситуацию включилось большое количество московских лоббистов, которые не столько озабочены проблемами республики, сколько возвращением Суркова в Кремль.
Евгений Крутиков: Это никак не связано с Южной Осетией, просто она попадает под раздачу. Это не проблема Южной Осетии – это проблема войны двух группировок внутри кремлевской стены.
– А разные группировки лоббируют разных южных осетин?
Евгений Крутиков: Да, и это в Южной Осетии создает конфликтную ситуацию. Очень хотелось бы, чтобы все это было ликвидировано и закончилось в ближайшее время, потому что на самом деле кадровая война, которая началась в последние полтора-два месяца, провоцирует сложную ситуацию в республике.
По мнению научного сотрудника Института экономики РАН Александра Караваева, пока можно только гадать, как это противостояние российских элит отразится на процессе восстановления экономики Южной Осетии. Проблема еще и в том, что у Москвы не получается создать единую структуру, несущую всю полноту ответственности за представляемую Южной Осетии помощь.
Александр Караваев: В Южную Осетию помимо ведомства Суркова сейчас можно зайти через аппарат полпреда в СКФО, с другой стороны – через Минрегион, с третьей стороны – через структуры администрации президента, которые подчиняются Иванову. Вот такой раздрай имеется, но резюмировать эту ситуацию трудно, только на практике можно будет увидеть, получилось у всех этих структур выстроиться в одну линию или не получилось.
– Конкуренция между различными кураторскими группами влияет на задержку траншей, на утверждение предоставляемых югоосетинской стороной проектов?
Александра Караваев: Сложный вопрос. Только по аналогии могу сказать: на скорость продвижения бюджетных траншей это точно влияет. Даже сам процесс обсуждения влияет на скорость приближения к решению о том, что нужно перечислить ту или иную сумму.
– А обсуждение, в свою очередь, является частью этой конкуренции?
Александр Караваев: Да, конечно, но не всегда. В некоторых случаях это связано с принципиальной разницей во взглядах на стратегию развития.
Похоже, республика вступает в новый этап взаимоотношений с Москвой или, если угодно, новый этап интеграции в российское политическое пространство. Вольно или невольно она становится частью противостояния кремлевских групп влияния. Пока неясно, как это отразится на ее экономике, но, судя по мнениям моих сегодняшних респондентов, уж точно прибавит головной боли руководству республики.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
