На государственном телевидении Южной Осетии почти каждый день идут дебаты кандидатов в депутаты от политических партий. Каждое их появление на экранах живо обсуждают в обществе. И лишь немногим известно, в каких условиях приходится работать сотрудникам телерадиокомпании.
На государственное телевидение я пришла работать в октябре 2010 года. Новому руководству потребовалась команда, которая наладила бы выпуск новостей и заполнила пустующий к тому времени эфир новыми программами. До этого было сложно представить, чтобы журналистов с «неоднозначной» (для властей) репутацией могли допустить до святая святых информационной политики государства.
Нас сразу предупредили о наличии на телевидении «священных коров» – людей, настолько близких к власти, что любой укор или обычное редакторское замечание могли сразу же перерасти в порку начальства. Знали мы и о «штатных стукачах», которым власть доверила задание государственной важности – сообщать обо всех деталях происходящего на телевидении: кто о чем говорит, куда ходит, с кем общается. Одного из них мы застукали подслушивающим у дверей кабинета редактора авторских программ. Мы посмеялись над этим проколом «коллеги», но ему самому было не до смеха. Помню, как он же громко жаловался на президента, не одарившего его 100 долларами. Эдуард Кокойты пришел на запись новогоднего поздравления, прошел мимо своего холопа и, несмотря на годами отработанную привычку, не сунул ему в карман деньги. Впрочем, холопы быстро находили новых хозяев.
За стенами телевидения кипела жизнь, на носу были президентские выборы, а значит, врагов искали по политическому признаку. На моей памяти меня разоблачали минимум три раза. Последний раз президенту донесли, что я со спикером парламента Станиславом Кочиевым готовлю госпереворот. Власть всегда боится людей для них непредсказуемых. Наличие на телевидении журналиста, который привык работать фрилансером, да еще явно сочувствующего оппозиции, заставляло ее вести себя как капризную даму со склонностью к истерии.
Директор ГТРК «ИР» постоянно требовал от нас с такой же «неблагонадежной» коллегой, отвечающей за авторский блок, взять непродолжительный отпуск, объясняя это тем, что в случае его отъезда из республики нас всенепременно втянут в провокацию. Позже отсутствие на работе холопствующей частью коллектива радостно объяснялось нашей политической активностью в штабе оппозиционных сил. Начальство шантажировали фотографией, где я якобы была запечатлена в окружении площадных бунтарей. Ни одного снимка ревнители государственных интересов так и не смогли предоставить, но упорно требовали моего увольнения.
Из прошлой телевизионной жизни мне часто вспоминается еще один эпизод: руководитель телекомпании с утра попросил просмотреть сюжет, подготовленный усилиями целых двух советников по информационной политике, присланных на помощь Южной Осетии из России. Результатом творческих потуг стал ролик о приезде в Цхинвал Дзамболата Тедеева с группой спортсменов. Чемпион якобы показал из машины окружающим средний палец. Но предметом особой гордости тандема стала матерная надпись на осетинском: то, что Тедеев якобы сказал в адрес жителей города, они, эти жители, должны были еще и увидеть в информационном выпуске новостей на государственном телеканале.
На центральной площади кипели страсти, а в нашем эфире была тишь да гладь. Мы исправно рапортовали о плановой посадке озимых. Всего раз под личную ответственность директора ГТРК «ИР» мы смогли показать в новостях ровно 11 секунд кадров с мятежной площади. При этом одобренный властью оператор тщательно снимал крупные планы «снежных» революционеров. Говорят, по этим кадрам составлялись длинные списки неблагонадежных. Часть засветившихся на площади людей были избиты, других выгнали с работы.
Удобный повод избавиться от строптивых сотрудников появился, когда в один из вынужденных отпусков, вопреки предупреждениям начальства, я все же решила забежать на работу. Как выяснилось позже, явилась я в очень неудачный для одного из кандидатов в президенты – Анатолия Бибилова – момент. Двое сотрудников ГТРК «ИР» по поручению своего нового хозяина и его кураторов пытались надавить на редактора, чтобы тот выпустил в новостях сюжет со знаменитым рукопожатием политика с российским президентом. Растерянность редактора и мое недоумение развеял Центризбирком, который не пропустил этот сюжет в неотведенное для политической рекламы время. В тот же вечер представители местного КГБ предложили некоторым сотрудникам ГТРК написать объяснительные, а точнее, жалобы на мое недостойное редактора поведение.
Власть имущим всегда было легче работать с аморфной массой, слепо исполняющей все их желания. Поэтому мне с трудом верится во внешнее спокойствие и рутинность телевизионной работы и сегодня. Тем более что сами телевизионщики в личных беседах уже рассказывают о попытках шантажа и давления со стороны отдельных политических сил.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
На государственное телевидение я пришла работать в октябре 2010 года. Новому руководству потребовалась команда, которая наладила бы выпуск новостей и заполнила пустующий к тому времени эфир новыми программами. До этого было сложно представить, чтобы журналистов с «неоднозначной» (для властей) репутацией могли допустить до святая святых информационной политики государства.
Нас сразу предупредили о наличии на телевидении «священных коров» – людей, настолько близких к власти, что любой укор или обычное редакторское замечание могли сразу же перерасти в порку начальства. Знали мы и о «штатных стукачах», которым власть доверила задание государственной важности – сообщать обо всех деталях происходящего на телевидении: кто о чем говорит, куда ходит, с кем общается. Одного из них мы застукали подслушивающим у дверей кабинета редактора авторских программ. Мы посмеялись над этим проколом «коллеги», но ему самому было не до смеха. Помню, как он же громко жаловался на президента, не одарившего его 100 долларами. Эдуард Кокойты пришел на запись новогоднего поздравления, прошел мимо своего холопа и, несмотря на годами отработанную привычку, не сунул ему в карман деньги. Впрочем, холопы быстро находили новых хозяев.
За стенами телевидения кипела жизнь, на носу были президентские выборы, а значит, врагов искали по политическому признаку. На моей памяти меня разоблачали минимум три раза. Последний раз президенту донесли, что я со спикером парламента Станиславом Кочиевым готовлю госпереворот. Власть всегда боится людей для них непредсказуемых. Наличие на телевидении журналиста, который привык работать фрилансером, да еще явно сочувствующего оппозиции, заставляло ее вести себя как капризную даму со склонностью к истерии.
Директор ГТРК «ИР» постоянно требовал от нас с такой же «неблагонадежной» коллегой, отвечающей за авторский блок, взять непродолжительный отпуск, объясняя это тем, что в случае его отъезда из республики нас всенепременно втянут в провокацию. Позже отсутствие на работе холопствующей частью коллектива радостно объяснялось нашей политической активностью в штабе оппозиционных сил. Начальство шантажировали фотографией, где я якобы была запечатлена в окружении площадных бунтарей. Ни одного снимка ревнители государственных интересов так и не смогли предоставить, но упорно требовали моего увольнения.
Из прошлой телевизионной жизни мне часто вспоминается еще один эпизод: руководитель телекомпании с утра попросил просмотреть сюжет, подготовленный усилиями целых двух советников по информационной политике, присланных на помощь Южной Осетии из России. Результатом творческих потуг стал ролик о приезде в Цхинвал Дзамболата Тедеева с группой спортсменов. Чемпион якобы показал из машины окружающим средний палец. Но предметом особой гордости тандема стала матерная надпись на осетинском: то, что Тедеев якобы сказал в адрес жителей города, они, эти жители, должны были еще и увидеть в информационном выпуске новостей на государственном телеканале.
На центральной площади кипели страсти, а в нашем эфире была тишь да гладь. Мы исправно рапортовали о плановой посадке озимых. Всего раз под личную ответственность директора ГТРК «ИР» мы смогли показать в новостях ровно 11 секунд кадров с мятежной площади. При этом одобренный властью оператор тщательно снимал крупные планы «снежных» революционеров. Говорят, по этим кадрам составлялись длинные списки неблагонадежных. Часть засветившихся на площади людей были избиты, других выгнали с работы.
Удобный повод избавиться от строптивых сотрудников появился, когда в один из вынужденных отпусков, вопреки предупреждениям начальства, я все же решила забежать на работу. Как выяснилось позже, явилась я в очень неудачный для одного из кандидатов в президенты – Анатолия Бибилова – момент. Двое сотрудников ГТРК «ИР» по поручению своего нового хозяина и его кураторов пытались надавить на редактора, чтобы тот выпустил в новостях сюжет со знаменитым рукопожатием политика с российским президентом. Растерянность редактора и мое недоумение развеял Центризбирком, который не пропустил этот сюжет в неотведенное для политической рекламы время. В тот же вечер представители местного КГБ предложили некоторым сотрудникам ГТРК написать объяснительные, а точнее, жалобы на мое недостойное редактора поведение.
Власть имущим всегда было легче работать с аморфной массой, слепо исполняющей все их желания. Поэтому мне с трудом верится во внешнее спокойствие и рутинность телевизионной работы и сегодня. Тем более что сами телевизионщики в личных беседах уже рассказывают о попытках шантажа и давления со стороны отдельных политических сил.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
