В Южной Осетии продолжают праздновать 155-летний юбилей основоположника осетинского литературного языка Коста Левановича Хетагурова. Сегодня в рамках рубрики «Гость недели» мы побеседовали о развитии осетинского языка и его проблемах с заведующим кафедрой осетинской и общей филологии Югоосетинского государственного университета им. Тибилова Юрием Дзиццойты.
Мурат Гукемухов: Юрий Альбертович, на прошлой неделе проходили чествования Коста Хетагурова, и многие представители осетинской интеллигенции в своих выступлениях говорили о необходимости сохранения осетинского языка и литературы, говорили о проблемах, о том, что есть угроза вымирания осетинского языка. Но будем исходить из того, что язык – это матрица мировоззрения, поэтому, если мы пытаемся сегодня возродить язык, то, наверное, мы должны восстановить и тот образ жизни, который этот язык поддерживает. А язык малых народов поддерживает абсолютно архаичный образ жизни, никак не связанный с сегодняшними реалиями. Быть может, поэтому он и умирает, и с этим ничего не сделаешь?
Юрий Дзиццойты: Вы затронули сразу несколько вопросов – все они достаточно серьезные, однозначного ответа на них, я думаю, ни у кого нет. Что касается судьбы любого языка, то она связана с его носителями. Если у них есть потребность в том, чтобы говорить на своем языке, развивать его, развивать свою культуру, мышление на родном языке, то, я думаю, что они будут предпринимать определенные шаги к тому, чтобы все это реализовать в жизни. Если же они лишены такого сознания, то, естественно, язык может умереть. Огромное количество малочисленных народов и в Европе, и в Азии теряло и теряет свой язык.
Что касается осетинского языка, могу сказать, что мы, осетинская интеллигенция, делаем определенные шаги к тому, чтобы исправить это положение. Если вы помните, борьбу за независимость Южной Осетии мы начинали именно с того, что поставили языковые вопросы к вопросу о делопроизводстве на осетинском языке, потому что нам навязывали делопроизводство на грузинском, и с тех пор у нас осетинский язык введен в качестве предмета в университете на всех факультетах. У нас два государственных языка, т.е. осетинский язык в Южной Осетии впервые обрел статус государственного языка, и, соответственно, мы приняли закон о государственных языках, где четко и однозначно прописано то, что делопроизводство в органах государственной власти должно вестись на двух языках и должно быть два оригинала. Например, если парламент принимает какое-то постановление, то он создает не один оригинал, а потом переводит на другой язык, а создает сразу два оригинала, которые обладают равной силой. В связи с этим у нас в парламенте был введен штат переводчиков, что я считаю положительным моментом.
У нас в республике принята государственная программа развития осетинского языка, которая работает уже пять лет. Ежегодно правительство выделяет по пять миллионов рублей на эти нужды. В программе, которую создавали представители осетинской интеллигенции, есть образовательная часть, которая предполагает и дошкольное образование. Уже издано огромное количество методической литературы, у нас также издается детских журнал, наши детские писатели создают свои творения для детей, созданы телепередачи. Эта программа работает и приносит свои положительные плоды. Сейчас в развитие этой же программы создается аналогичная программа для начальных классов. Так, постепенно, мы собираемся сохранить и укрепить позиции осетинского языка.
Мурат Гукемухов: Значит, будет осетинский канцелярит, будет язык науки на осетинском языке?
Юрий Дзиццойты: Естественно.
Мурат Гукемухов: Будет делопроизводство на осетинском языке...
Юрий Дзиццойты: Да, создаются словари, у нас уже есть краткий справочник по делопроизводству, создается терминологический и другие словари, мы подготовили третий том толкового словаря, четвертый на подходе. Если отбросить эмоции и нацелиться на то, чтобы что-то создавать, а не просто бить тревогу, то, я думаю, что каждый мог бы сделать много полезного для своего языка. Видимо, есть люди, которые считают, что языки малых народов нужны только для того, чтобы обслуживать традиционную культуру, но это, конечно же, неправильный подход. Если языку отводить только эту роль, то сама традиционная культура со временем превратится в своего рода этнографический спектакль, а язык будет сведен до каких-то текстов, которые нельзя будет менять.
Мурат Гукемухов: Язык – это, прежде всего, средство познания, а не обмена информацией. Нам нужен язык, способный описать и осмыслить реалии XXI века. В этом смысле есть хоть какая-то перспектива того, что осетинский язык станет языком познания?
Юрий Дзиццойты: Любой язык является и средством коммуникации, и средством познания – даже язык папуасов и тех народов, которые принято называть отсталыми.
Мурат Гукемухов: Допустим, передать такую информацию, как теория вероятности, курс химии, курс искусствоведения...
Юрий Дзиццойты: Я абсолютно уверен в том, что на языке папуасов можно изложить и теорию относительности, и все остальное. Кстати, на осетинском языке и в рамках программы, о которой я говорил, и вне ее выходит словарь философских терминов – это осетинско-русский словарь с элементами толкования. Уже вышел словарь психологических терминов, политологических терминов и т.д. То есть на любом языке можно изложить и теорию Эйнштейна, и перевести любую из трагедий Шекспира. Я хочу сказать, что Шекспир давно переведен на осетинский язык и поставлен на сцене осетинского театра. Я лично наблюдал постановку «Отелло», которую привез североосетинский драмтеатр, и я видел, как старики и старухи плакали, т.е. они все почувствовали. Я не знаю, как можно говорить о том, что язык не передает гамму чувств и что он беден. Все нормально! Любой язык является инструментом, если к нему подойти с умом и хорошо его обработать, то он может стать очень хорошим средством общения и познания. Если есть потребность в том, чтобы этот язык жил и развивался, то он будет жить и развиваться. Если такой потребности народ не ощущает, то никто не поможет.
Мурат Гукемухов: По какому пути вы идете в работе над языком? Появляются ли какие-то новые заимствованные слова, или вы ищете какие-то аналоги на родном? Например, чешский язык как государственный был создан после Первой мировой войны, когда Чехословакия вышла из Австро-Венгрии и получила независимость. Чешский язык сохранился только в деревнях – все делопроизводство и образование было построено на немецком, и они совершенно искусственным образом вытащили деревенский язык и создали на его основе государственный. Они фактически не заимствуют иностранных слов – у них это, что называется, вопрос принципа.
Юрий Дзиццойты: Я позволю себе привести еще один пример, который намного старше чешского. При Ататюрке, когда встал вопрос о том, чтобы создать светское государство, перед турецкой интеллигенцией встал вопрос о создании нового турецкого государственного языка, и они обратились к древним тюркским основам, которые, в принципе, уже были мертвы. Они его оживили и создали новый турецкий язык, который стал государственным и обслуживает абсолютно все сферы. В Чехии, конечно, сделали то же самое, но на самом деле бояться заимствования не надо. Я думаю, что там, где есть возможность создать свой термин, его нужно создавать. Термин должен быть удобным и понятным. Если есть такая возможность, то, конечно, надо создавать свою терминологию. Кстати, одна из задач, которая у нас пока находится на стадии обсуждения, заключается в том, что нам нужно воссоздать терминологическую комиссию совместно с нашими северными братьями, чтобы у нас была одна и та же терминология. Тогда можно будет выборочно подходить к материалу, т.е. там, где заимствование необходимо, его нужно принимать в готовом виде. Нет ничего зазорного в том, чтобы заимствовать английские, русские слова – от этого они не становятся беднее, они становятся крепче, поэтому я не вижу ничего плохого в том, что осетинский язык заимствует нужные ему термины в готовом виде – т.н. интернационализмы. Есть и другой опыт. Осетинская интеллигенция в свое время создавала лингвистическую терминологию, на 90% осетинскую, была создана в том числе историко-политическая терминология. Я думаю, что эту работу нужно продолжить, и тогда все будет ясно.
Мурат Гукемухов: Не опасаетесь ли вы, что все это в академических рамках, а молодым людям все-таки будет проще обратиться к русскому языку?
Юрий Дзиццойты: Опасности конкуренции, я думаю, не будет, потому что русский язык уже занял какую-то свою нишу, например, из судопроизводства его потеснить вряд ли удастся, потому что вся эта система пришла к нам из России со своей терминологией и понятиями, но мы переводим эти законы, и тяга к этому у молодежи наблюдается. В Южной Осетии нет практически ни одного молодого человека, не считая тех отдаленных сел Ленингорского района (это старая и очень больная тема), который не владел бы осетинским языком. Поэтому этот вопрос, извиняюсь, как-то даже неуместен. Надо просто отметить сам факт того, что интеллигенция и югоосетинские политики делают очень много по сравнению с тем, что было у нас в советское время, для того, чтобы осетинский язык стал государственным не только на бумаге, но и реально. Этот процесс нуждается в постоянной подпитке, в постоянных денежных вливаниях, нужно теперь уже осваивать и интернет, до которого мы пока еще не дошли, к сожалению. Но этим мы тоже, наверное, займемся.
Мурат Гукемухов: Я где-то слышал, что клавиатуру на компьютеры уже сделали.
Юрий Дзиццойты: У меня своя, на моем компьютере, поэтому я не знаю, как обстоят дела – мне ее сделали эксклюзивно. Если есть желание что-то делать, то нужно делать, а если нет желания, то нужно пенять на себя самого
Мурат Гукемухов: И малочисленность не является оправданием?
Юрий Дзиццойты: Абсолютно нет.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
