Accessibility links

Кто определяет цену на хлеб?


Кто объявляет новую цену на хлеб, тот и виноват в ее повышении. Хотя можно сказать и так: кому нужно компенсировать убытки, пусть тот и отдувается
Кто объявляет новую цену на хлеб, тот и виноват в ее повышении. Хотя можно сказать и так: кому нужно компенсировать убытки, пусть тот и отдувается

В Южной Осетии к концу января планируется рост цен на хлеб на два-три рубля. Об этом сегодня сообщил директор цхинвальского предприятия хлебобулочных изделий Вадим Цховребов. По его словам, это обусловлено повышением в России цен на муку, масло, другие сырьевые компоненты, необходимые для производства хлеба, а также ростом транспортных расходов.

Судя по заявлению Вадима Шотаевича, цена за буханку социального хлеба в Южной Осетии вырастет с 13 до 15-16 рублей. Если предположить, что среднестатистическая семья из четырех человек потребляет в сутки две буханки, то ее расходы увеличатся на 180 рублей в месяц – сумма едва заметная, если учесть, что средняя зарплата в республике оставляет около 14 тысяч рублей. Куда существеннее для местных жителей рост цен на сахар на 30%, на мясо на 10% и т.д. Но почему-то именно хлебу уделяется такое повышенное внимание.

По словам российского экономиста Александра Караваева, отслеживать цены на хлеб начали с конца XIX века, когда европейские экономики стали развиваться по так называемым запланированным рельсам, правительства начали рассчитывать стоимость продуктовой корзины. Вот тогда экономисты пришли к выводу, что критерием доступности продуктов является цена на хлеб. Хлеб стал своеобразным маркером. По тому, как потребляют этот продукт, можно судить о доходах населения и, соответственно, регулировать ценовые нагрузки на общество, говорит Александр Караваев:

Кто определяет цену на хлеб?
please wait

No media source currently available

0:00 0:04:50 0:00
Скачать

«Это выработанный опыт многих десятилетий, заложенный первыми экономическими прогнозами европейских стран еще до Первой мировой войны. А уже после войны хлеб стал основным продуктом сдерживания различных продовольственных кризисов. Тогда же возникли все эти компоненты к муке, которые позволили сделать хлеб высококалорийным, он стал еще и продуктом, который сильно влияет на здоровье и энергетический потенциал отдельного человека. То есть, если есть хлеб, то люди будут накормлены и промышленное производство не будет стагнировать. Это из далекого прошлого, но по-прежнему работающее, вот в чем дело».

На постсоветском пространстве хлеб – продукт сакральный. Кто не помнит рассказы стариков об истинной цене хлеба в голодные годы? Кто не получал в детстве тумаков за брошенный на землю или недоеденный кусок хлеба? Для бывших советских граждан повышение цены на хлеб – скорее фактор психологический, нежели обстоятельство, реально влияющее на качество жизни.

Но здесь есть еще один момент. Социальный хлеб в Южной Осетии выпекают на госпредприятии. Его цена складывается следующим образом: затраты на компоненты и производство минус государственная дотация. Соответственно, если хотите удержать цены на хлеб, увеличивайте дотации. А коль уж объем дотаций определяет правительство, то, по сути, оно и определяет цену на хлеб.

Поэтому, по идее, о повышении цены на хлеб должно объявлять правительство, а не директор хлебокомбината. Тогда почему эта «честь» достается чисто технической структуре? Здесь тот же психологический момент: выросла цена на хлеб, значит, правительство плохо работает. А так получилось, что правительство вроде бы и ни при чем. Кто объявляет новую цену на хлеб, тот и виноват в ее повышении. Хотя можно сказать и так: кому нужно компенсировать убытки, пусть тот и отдувается. Это такая почти детская переадресация упреков.

По мнению югоосетинского экономиста Геннадия Кокоева, в этой истории есть еще один аспект оценки работы правительства: если бы оно озаботилось производством собственного зерна, то, возможно, республика не зависела бы так сильно от роста цен в России:

«В советское время Южная Осетия вывозила зерно в Грузию, причем не фуражное, а продуктовое. Сорок пять тысяч тонн мы производили ежегодно. Этого более чем достаточно для удовлетворения собственных потребностей. Наши семнадцать тысяч гектаров пашни никуда не делись, поэтому возникает резонный вопрос: почему не производится хотя бы половина того зерна, которое мы получали в проклятые застойные годы?»

Не лучше складывается ситуация в мясомолочной отрасли, говорит Геннадий Кокоев:

«После эпидемии африканской чумы свиней осталось немного – буквально несколько сотен. Поголовье овец немного выросло, но их количество несущественно – пара тысяч голов, не более того. Около семнадцати тысяч голов крупного рогатого скота, в основном коровы, но все это в частных подворьях, а не на фермерских хозяйствах или агропромышленных предприятиях. Поголовье КРС стремительно сокращается, поэтому североосетинская продукция со всеми своими транспортными издержками будет здесь занимать основной сегмент рынка».

Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия

  • 16x9 Image

    Мурат Гукемухов

    В 1988 году окончил Ставропольский политехнический институт, по специальности
    инженер-строитель.

    В разные годы был корреспондентом ИА Regnum, сотрудничал с издательским домом «КоммерсантЪ» и ​Institute for War and Peace Reporting (IWPR).

XS
SM
MD
LG