Вот уже два года абхазские историки, археологи, представители общественности собираются раз в несколько месяцев в центре им. Юрия Воронова в Сухуме для просмотра и обсуждения новых научно-популярных фильмов об истории Абхазии. На этих встречах царит атмосфера увлекательного поиска истины, непринужденности в общении, которую в немалой степени создает гостеприимная хозяйка – директор центра вдова Юрия Николаевича Светлана Воронова.
Она и открыла очередную встречу, посвященную фильму Сергея Язвинского «История христианства в Абхазии». Фильм начинается эффектной картиной мчащихся по небу облаков и древних абхазских христианских храмов, от которых в ряде случаев остались ныне только величественные развалины.
Закадровый дикторский голос повествует об истории христианства в Абхазии, начиная с первого века, когда здесь проповедовали святые апостолы Симон Кананит и Андрей Первозванный. Меня не мог не заинтересовать вопрос об истории смерти первого из них. Почти год назад, когда в Абхазии день памяти Симона Кананита, 26 мая, впервые отмечался как выходной, я рассуждал на «Эхе Кавказа» о посвященной этой истории новелле Георгия Гулиа. Написанная в атеистические времена, к тому же в разгар хрущевских гонений на Церковь – в начале 60-х, она изображала апостола довольно насмешливо (абазгские старейшины уличили его, в частности, в незнании даже имен древнегреческих философов) и принявшим смерть «на берегу веселой горной речки» от абазгов. В фильме излагается, конечно, совсем другая история: проповедуя в Себастополисе (ныне Сухум), Симон Кананит вызвал негодование начальника римского гарнизона и укрылся от преследований римлян в пещерном гроте в Анакопии (нынешнем Новом Афоне), начал крестить там абасгов – предков современных абхазов – и принял затем мученическую смерть от римских легионеров…
Я так думаю, что о доподлинных обстоятельствах этого убийства двухтысячелетней давности узнать еще трудней, чем, скажем, о тайне смерти сына Ивана Грозного царевича Дмитрия или абхазского владетельного князя Келешбея Чачба, то есть практически уже невозможно. Но поскольку абхазские ученые, обсуждавшие затем фильм, хвалившие его и высказавшие только несколько критических замечаний, ни словом не обмолвились на данную тему, изложенная версия – о римских легионерах – представляется им, очевидно, вполне приемлемой и не требующей дальнейших рассуждений. Что ж, она вполне логична, тем более что за древних римлян у нас никто обижаться не будет…
Концовка фильма звучит так:
«Несмотря на трудности и парадоксы современной жизни, абхазская Церковь возрождается. Храмы полны прихожан. В них ведутся службы, и наряду с русским и греческим богослужебным языком звучит абхазский язык. У священнослужителей много работы. Ведь люди не устают рождаться и умирать, и, как и тысячелетия назад, им нужны вера, надежда и любовь».
Когда по экрану поползли завершающие его титры, я обнаружил среди авторов фильма свою коллегу Елену Заводскую. Позднее я позвонил ей, и она сказала, что действительно почти весь дикторский текст написан ею. Что ж, знай мы заранее, что будет обсуждаться фильм, в работе над которым она принимала участие, Елена пошла бы на обсуждение вместо меня и смогла бы рассказать здесь и о том, как шла работа над фильмом.
В целом, как я уже упомянул, участники обсуждения – известные в Абхазии ученые Олег Бгажба, Гарик Сангулия, Руслан Барциц, Сурам Сакания (специалист по древнему зодчеству) и другие дали высокую оценку фильму. Рекомендовалось показать его на обоих абхазских телеканалах. Не раз звучало в качестве похвалы, что в нем нет политики, только исторические факты. Последнее суждение воспринималось мной в душе скептически, ибо сразу же представил себе реакцию на фильм грузинской аудитории. Как кто-то там задохнулся бы от негодования, а кто-то, по выражению Фазиля Искандера, «забился в падучей гнева»: поскольку, на взгляд этих людей, древние храмы, о которых шла речь, – это образцы грузинского христианского зодчества. Наверное, когда люди привыкают жить и мыслить в какой-то общей для данного круга системе координат, они начинают забывать, что есть и другие миры. Или, скажем так, антимиры…
Кстати, когда в начале своего выступления (на русском языке) гость из Польши – профессор археологии Варшавского университета Тадеуш Скорский заговорил о том, что не совсем согласен с тезисом об отсутствии в фильме политики, он словно прочел мои мысли. А в основном, варшавский гость говорил о роли Церкви в становлении государственности. В Польше это Костел. Выступающий как оплот консерватизма, он сыграл огромную роль в те времена, когда территория страны была поделена между тремя державами, – не дал нации «рассыпаться», сохранил ее единство.
Выступление Скорского напомнило Олегу Бгажба об одном существенном упущении в фильме: хотя он посвящен истории христианства, а не только православного христианства в Абхазии, в нем не нашлось места для рассказа о периоде генуэзского влияния в позднее средневековье, когда здесь возводились католические храмы. Развалины одного из них Олег Хухутович помнит с детства. Другие критические замечания в ходе обсуждения были более мелкими. Например, в ряду развалин древних храмов в фильме были показаны развалины древнего оборонительного сооружения, следовало упомянуть еще о некоторых древних православных храмах в Абхазии.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
