В Новый год в СМИ часто рассказываются забавные истории – ведь в этот общепланетарный веселый праздник, «чемпион праздников», всем хочется отвлечься от проблем повседневной жизни. Но в послевоенных абхазских СМИ, заметил я, одной из ходовых новогодних тем стали воспоминания, как люди у нас встречали военный Новый год – 1993-й.
История же, которую хочу рассказать вам я, объединяет в себе и юмористическую составляющую, и военную, трагическую.
Аккурат год назад, в один из самых первых дней 2015-го, на мою страничку в социальной сети «Одноклассники» пришло письмо от знакомой, с которой мы не виделись уже почти сорок лет и с которой более сорока лет назад учились вместе на факультете журналистики Белорусского госуниверситета в Минске. Точнее, она училась на два курса, как принято говорить, «ниже». Но мы с ней тесно общались в последний год моей учебы. Больше того, я около года проработал по распределению на Могилевском областном радио, а она пришла туда на работу через год после моего отъезда домой в Абхазию. И сейчас живет в Могилеве-на-Днепре, так что теперь у нас нашлось много «новых общих знакомых». Увы, большинство их уже, из старшего поколения, ушло в мир иной.
И мы теперь с ней активно переписываемся уже целый год. А самое первое ее письмо содержало сенсационную для меня новость:
«Не поверила своим глазам, когда увидела, что ты жив и здоров. Значит, жить будешь лет до 120. А то мы всем нашим областным радио «похоронили» тебя лет 20 назад. Дело было так. Когда в Абхазии шла война, в самый ее разгар, в Могилев в качестве беженцев приехала одна сухумская семья – бывшего цеховика Какачия. Сам он погиб, а к нам на радио пришел его сын, чтобы просить о помощи. Мы и спросили его о тебе. «Знал такого, – ответил он. – На моих глазах он прикрыл собой от пули беременную женщину и погиб как герой». Мы тогда собрались все вместе – Вася Черный, Валя Радкевич, Володя Скульбедов, Ира Толстик и я – и помянули тебя в ресторане. А ты – живой!»
Я тут же написал ей, не удержавшись от шутки:
«Ух ты, как здорово! Тот сын цеховика действительно был прав, я погиб как герой, прикрыв своей широкой грудью беременную женщину, а на этом сайте присутствует мой дух... А вообще, конечно, Какачия, какой-то, наверное, сухумский грузин, вешал вам лапшу на уши, чтобы разжалобить. Скорее всего, он меня и в глаза никогда не видел, возможно, и имени моего не слышал. При этом еще я всю войну провел в Гудауте, а эта семья до их отъезда жила в Сухуме… Впрочем, меня и раньше «хоронили», даже до нашей войны…»
Действительно, подобные казусы случались не раз, и не только, конечно, со мной. Еще в году 1990-м дальняя родственница, жившая в Сухуме по соседству, рассказывала, что за пару месяцев до этого услышала, что меня якобы убили. Поспешила в дом, где живу, но, увидев двери моей квартиры закрытыми и не заметив во дворе никакой похоронной суеты, успокоилась…
Моя знакомая из Могилева ответила:
«Ты прав, Виталий. Какачия действительно грузин. А после его рассказа о твоей героической гибели мы все сбросились ему деньгами, вещами и пр. Я, например, отдала его семье второй телевизор. Валя Радкевич – магнитофон и т.д. Ну да Бог с ним! Мы от этого не обеднели. Кстати, мы ведь о тебе сделали прекрасную радиопередачу минут на 15 по случаю твоей «героической гибели».
Я, естественно, спросил, нельзя ли найти в архиве и переслать мне запись той передачи – ведь многим бывает интересно заранее прочесть некролог о себе. Она ответила, что, к сожалению, нет: когда в телерадиокомитет пришел новый руководитель-самодур, он дал указание уничтожить архив фонотеки. Чем он ему помешал?
Но в ходе последующей переписки подруга юности пересказали по памяти примерное содержание той пафосной радиопередачи. Особенно запомнились слова моего бывшего старшего коллеги по работе на радио Дмитрия Подберезского (он, кстати, дожил до 99 лет и умер только в 2014-м):
«Виталий был настоящим советским человеком, воспитанником Ленинского комсомола. И поступил в соответствии с принципами, по которым жил».
И ему, и другой делившейся воспоминаниями о «герое» и умершей в том же году сотруднице радио так и не суждено было узнать, что все это было чистой воды выдумкой, а я жив-здоров, чего всей нашей аудитории и желаю.
Все это напоминает мне сценарий дешевенькой кинокомедии. Но ведь все это было в реальности, и действующими лицами были люди, которых хорошо помню.
Что касается семьи Какачия, то знаю, что она состояла из вдовы, двух сыновей и дочери покойного цеховика. В Могилев они попали, потому что до этого там обосновался их родственник, женившийся на могилевчанке-белоруске. Кое-кто из них оказался трудолюбивым и деятельным, кто-то – лодырем. Впоследствии они все вступили в какую-то христианскую секту с центром в США и затем перебрались на постоянное место жительства в эту страну.
Вообще-то я понимаю сына цеховика с его довольно нелепой выдумкой про мою геройскую смерть – хотя, разумеется, и не оправдываю. Осуществлял «чес» по могилевским организациям – и тут такая удача: в одной работал их земляк! Наверняка такие люди, как этот сын цеховика, считали и считают, что просто грех не воспользоваться наивностью и легковерием своих собеседников. А тем, видно, даже в голову не пришло в чем-то усомниться и спросить: кто и зачем целился в беременную женщину, в каком населенном пункте это происходило и т.д. А еще такие, как он, неплохие психологи… Ну да Бог ему судья. Хотя интересно: много ли таких в той самой религиозной организации, в которую он и все его родные, приехавшие в Могилев, дружно вступили.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
