Accessibility links

«Если я могу быть геем, ты можешь быть гомофобом»


Власть не только не наказывает людей, дискриминирующих представителей различных меньшинств, как этого требует закон, но часто, напротив, потакают этому
Власть не только не наказывает людей, дискриминирующих представителей различных меньшинств, как этого требует закон, но часто, напротив, потакают этому

Каково быть геем в Грузии? Как их воспринимают окружающие? И насколько толерантно грузинское общество в целом к «не таким, как все»?

Георгий после ночной смены. Он работает администратором в небольшой гостинице. Усталость читается в его глазах, несмотря на то, что он старается казаться бодрым: говорит быстро, много улыбается, жестикулирует, допивая очередной стакан крепкого чая. Георгий похож на большого плюшевого мишку с пирсингом в ушах. Когда он был подростком, общество, скорее, поняло бы того, кто ест на завтрак человечину, нежели «такого», как Георгий. Издевки, оскорбления, шантаж – он говорит, что ему было туго, несмотря на то, что он никогда особо не афишировал свою ориентацию.

«Никогда мне не было легко в школьные годы. На каждом уроке несколько одноклассников садились за мной и обсуждали, как они меня поволокут куда-то и будут по очереди насиловать. Прямо на уроке, пока учитель что-то писал на доске. Они годами жили с ненавистью ко мне. Я при этом никого никогда не трогал, не провоцировал, – говорит Георгий и, переходя на русский, добавляет, – никогда меня не замечали выходящим из какого-то темного угла с каким-то мужчиной или еще что-то подобное. Для них было достаточно того, что я слушал «Энигму», а они – Эминема. И все – я уже изгой общества».

Первый важный разговор с мамой состоялся, когда Георгию было 16. Он признается, что не сразу решился ей открыться. Да, говорит он, мама – человек широких взглядов, тем не менее порой легко быть толерантным, пока что-либо не коснется тебя лично. Мол, «I’m okay with that, if it’s not mine», – говорит он, на этот раз переходя на английский. Впрочем, его страхи оказались напрасными – мама не перестала любить сына. Тогда-то он и решил, что другие люди ему просто и не нужны рядом.

«Если я могу быть геем, ты можешь быть гомофобом»
please wait

No media source currently available

0:00 0:05:59 0:00
Скачать

«Я очень давно решил, что рядом со мной не должно быть людей, которые не примут меня таким, какой я есть. Поэтому о моей ориентации знают все мои друзья, родные».

Он говорит, что ему повезло. Практически все, кому он рассказал о своей ориентации, остались с ним. К тому же, улыбается он, когда он решается открыться, у него всегда наготове фраза, которой при случае он обратит все в шутку. Однако, продолжает он, далеко не каждому представителю ЛГБТ-общины в Грузии везет с таким пониманием. В такой ситуации попытки некоторых людей провести здесь гей-парад ему кажутся просто смешными.

«Что за парад? Какой парад? Во-первых, ни у кого лишней головы нет, чтобы идти туда и подвергать себя опасности. Во-вторых, я сейчас имею в виду людей образованных и мыслящих, – им этот парад вообще не нужен. Многие, на мой взгляд, вообще не понимают, в чем состоит его смысл. Когда мужчина перерезал горло моему хорошему другу – транссексуалу Сабе, все об этом знали, мы ходили на заседания суда. А его потом отпустили. Вот давайте сначала решим такие проблемы, чтобы нам не страшно было ходить по улицам, и тогда, может, этот парад вообще никому не будет нужен. Парад – это ведь праздник. А нам праздновать пока нечего».

В то же время, говорит Георгий, какие-то подвижки все же есть. Вносятся изменения в законодательство, о правах представителей ЛГБТ-общины начали говорить вслух.

«Люди узнали, что мы действительно существуем, что мы не выдумка какая-нибудь и не вымерли вместе с динозаврами», – смеется он.

Георгий говорит, что ему многого не надо – достаточно того, чтобы в него не тыкали пальцами и не считали больным.

«Если я могу быть геем, ты можешь быть гомофобом, но если я к тебе не лезу, не трогаю, не навязываю что-либо, то и ты не делай этого».

Сексуальным меньшинствам достается от грузинского общества больше всего, говорит Георгий. Но многие с удовольствием оскорбляют и представителей других меньшинств.

«Грузинское общество, как бы сказать... Оно порой только пытается казаться толерантным. Недавно я попал в больницу. Туда привезли чернокожую девочку, которая жаловалась на недомогание. Зная, что она не понимает языка, врачи и санитары буквально сравняли ее с землей. Вплоть до того, что вместо больницы ей следовало обратиться к ветеринару. Или же недавно читаю на стене друга в Facebook: «Всех с праздником Св. Георгия. Кроме армян, вымрите уже!» То есть, помимо того, что эта фраза сама по себе ужасна, человек просто не понимает, как она звучит в контексте с предыдущим пожеланием».

Многие в Грузии не понимают значения слова «толерантность», говорит Эка Читанава – глава Института толерантности и многообразия. И речь идет не только о гражданах, но и о представителях власти, которые упорно смотрят на эти проблемы сквозь пальцы. Одного соседства православного храма с мечетью и синагогой в Старом Тбилиси недостаточно для того, чтобы хвалиться толерантностью в стране, говорит Читанава:

«Существует категоричное неприятие людей, чья идентичность отличается от большинства. Особую нетерпимость люди проявляют в отношении представителей ЛГБТ-общины, религиозных меньшинств, существует также ряд стереотипов относительно этнических меньшинств. То есть проблему представляет вроде бы не их существование как таковое, а когда они рассматриваются в контексте соответствия стереотипу «полноценного настоящего грузина». Часто можно услышать, что, мол, пусть они будут сами по себе, подпольно и не мешают нам, молятся у себя дома тихо, например. Доминантная группа пытается монополизировать публичное пространство. Часто на языке ненависти в отношении меньшинств говорят представители православной церкви, власти. И это, конечно, влияет на настроения в обществе».

А власти, продолжает она, не только не наказывают людей, дискриминирующих представителей различных меньшинств, как этого требует закон, но часто, напротив, потакают этому.

XS
SM
MD
LG