ПРАГА---Сегодня стало известно, что обвиняемый по делу об убийстве Бориса Немцова Анзор Губашев рассказал на допросе, что политика едва не спас от покушения автомобиль ГИБДД. По словам Губашева, незадолго до убийства автомобиль с Немцовым остановился на «островке безопасности» у Большого Москворецкого моста. Политик вышел из машины и направился в сторону Красной площади. Преследовавшие его злоумышленники идти за Немцовым побоялись, поскольку на этом же «островке» стоял автомобиль ГИБДД. Они даже хотели отказаться от задуманного, но полицейские неожиданно уехали. Тогда обвиняемые отправились на Красную площадь, чтобы продолжить слежку за Немцовым. Но, по словам адвоката Тамерлана Эскерханова, одного из задержанных по делу об убийстве политика, Розы Магомедовой, эта информация ничего в деле не меняет и следствие провело и проводит много бесполезной работы.
Роза Магомедова: Мы на протяжении всего года – 16 месяцев длится разбирательство по данному убийству – доказываем невиновность моего подзащитного Тамерлана Эскерханова. Нам говорили, что мы ознакомимся с материалами и увидим вину моего подзащитного. Сейчас следствие предоставило нам эти тома, но вину Эскерханова я так и не увидела, как и остальных фигурантов. По месту, где было совершено убийство политика Немцова, я много раз проходила и до них, и сейчас, кстати, тоже нахожусь на этом месте и смотрю... По версии следствия, якобы Губашев Анзор и Шаванов Беслан, заглядывая в окна кафе «Боско», увидели там Немцова. Я сейчас сижу именно напротив того места, где сидел политик Немцов и где, возможно, проходили Губашев и Шаванов – с этого места вообще не видно, кто сидит в этом кафе, потому что там огорожено, и лично я не могу увидеть это.
Амина Умарова: Огорожено сейчас из-за ремонтов – сейчас говорят, что Москву перекапывают?
Роза Магомедова: Там никаких заборов нет, просто кафе так расположено. Там, где сидел Немцов, нет выступа, и то, что выходит прямо на Красную площадь, как-то выступает. Место, где сидел Немцов, находится в глубине, и это сложно увидеть, заходя с улицы. Это не связано никак ни с перекопами, ни с чем. Что касается моего подзащитного, даже то, что ему неоднократно меняли роль – то он был убийцей, то он следил, то подвозил, то он сопровождал, на сегодняшний день ему инкриминируется то, что он посредством интернет-связи следил за политиком, чего я, по материалам дела, не вижу. Сегодня я просматривала материалы, которые предоставило следствие, – дополнение к материалам дела, – и вижу, что там много нестыковок: как в материалах дела появились эти видеозаписи, почему нет видеозаписи с автобуса, который буквально следовал за политиком, почему нет видеорегистратора со снегоуборочной машины, почему мне, адвокату, не дали запись с Большого Москворецкого моста? То есть много вопросов к следствию.
Я своему подзащитному год говорила: «Тамерлан, подожди», и следствие говорило, продлевая стражу: «Вот, вы ознакомитесь с материалами дела, вина Эскерханова будет доказана признательными показаниями Дадаева и Губашева». Но в признательных показаниях ни Дадаева, ни Губашева ничего не говорится об Эскерханове, о Бахаеве. Кроме того, Заур (Дадаев) и Губашев говорят о том, что они незнакомы с Эскерхановым. Однако следствие, все средства массовой информации и на суде пытаются убедить в том, что вина доказана. Вина никак не доказана. Эскерханов не увидел, ознакомившись с 60 томами, в чем он обвиняется, что он конкретно сделал.
Сейчас он попросил себе переводчика – это его право. Согласно УПК, человек, не владеющий или недостаточно владеющий языком, может потребовать себе переводчика на родной язык. Следствие две недели пытается почему-то уламывать адвоката. Не легче ли им было предоставить переводчика с русского на чеченский язык, который перевел бы материалы, те основные моменты, в чем обвиняется Эскерханов? Следствие любыми путями пытается заставить подписать, заставляет меня переводить, но я не переводчик, я – адвокат, поэтому я не вправе вообще ему переводить, и подписку о том, что я правильно перевожу, я тоже не давала. Это его право требовать переводчика. Чтобы понять все это дело, наверное, нужно было ознакомиться с виной всех фигурантов этого дела, чем подтверждается их виновность или невиновность. Да, он работал в органах внутренних дел, но образование у него реально недостаточное для того, чтобы знать русский язык. Он думает сначала на чеченском языке, а потом для себя переводит на русский. Он недостаточно владеет языком, и в этом не он виноват – его детство прошло в годы первой войны, когда недостаточное образование было. Какая проблема – предоставить этого переводчика? Завтра суд будет его ограничивать, мы также подаем завтра в суд прошение по предоставлению ему переводчика, но я знаю, что откажут.
Следствие любыми путями пытается отчитаться об убийцах. Поэтому много вопросов вообще к следствию по поводу ведения этого дела. Убийство состоялось 27 числа, и почему следствие только в сентябре-октябре начало искать орудие преступления? Что им мешало, если они все знали, арестовали?
Амина Умарова: Ну а вы, как адвокат, понимаете, в чем обвиняют вашего клиента?
Роза Магомедова: Роль его менялась на протяжении следствия – то он следил, то он убивал. Я тоже не вижу, в чем он виноват. Ни одного доказательства его виновности в материалах дела нет. Он не был знаком ни с Губашевым, ни с Бахаевым Шадидом... Да, Даура он знал, мы об этом и говорили. Да, его вина в том, что он работал с Геремеевым в одном УВД, пришел переночевать, когда там квартира освободилась, но просто надо знать, как работает следствие, и ни одного доказательства того, что основание для избрания меры пресечения либо продления меры пресечения не было предоставлено. Мы сейчас в Европейском суде обжаловали 5-ю статью – это из Конвенции, что нет оснований для продления срока содержания под стражей. При помощи «Комитета против пыток» мы сейчас 3-ю, 5-ю, 6-ю статьи оспариваем. Я не вижу, в чем виноват мой подзащитный. Почему нельзя оказать ему медицинскую помощь, почему невозможно избрать иную меру пресечения? У человека одна почка, по всей видимости, у него уже внутреннее кровотечение, но, наверное, надо как-то издеваться над людьми, в полной мере.
Амина Умарова: А в общем все дело Немцова на какой стадии находится?
Роза Магомедова: Сейчас защита знакомится с материалами уголовного дела, с видеозаписями. Кто-то ознакомился, в пятницу, вроде бы, Заур ознакомился со своим адвокатом, мы сегодня знакомились. Заура тоже на видео не видно. Да, он зашел в квартиру, согласно видеозаписи, и больше оттуда не выходил. Вышел 27-го в 00 часов с чем-то. Как он успел прибежать на Красную площадь, как успел все это сделать? Вообще, много вопросов.
Амина Умарова: Каково ваше впечатление – это дело хотят как-то растянуть или запутать?
Роза Магомедова: Никто его растягивать и затягивать не хочет, никто не хочет никого искать. Мне самой интересно было бы знать, кто это сделал, но из того, что я вижу, все-таки еще раз думаю, что это невиновные люди. Зачем было задерживать 5-го, писать, что задержали 7-го... Там много вообще таких процессуальных вопросов. Все видели, все следили, только почему-то нет каких-то видеозаписей, которые показывают, что именно он стрелял. Много свидетелей не допрошено, которые были на том же мосту, но допрашивают кого-то в спа-салоне около его дома... Вообще, много бесполезной работы, и ни о чем. Конкретно доказательств виновности, я считаю, не предоставлено.
