Череда убийств жен мужьями произошла в Грузии. Сегодня утром стало известно, что мужчина убил 20-летнюю жену в Тбилиси. Около здания МВД прошла акция под лозунгом «Полиция, проснись!»
Утро принесло новость об очередном убийстве жены мужем – 20-летней девушке муж перерезал горло. Вчера в другом регионе супруг отрезал жене уши и убил присутствовавшего при этом гостя. Около месяца назад еще один муж убил супругу прямо на работе. Со странной закономерностью такие случаи в Грузии происходят чередой – новости об убитых женщинах следуют одна за другой, после чего наступает небольшое затишье. Согласно данным МВД, с января 2016 года по май было совершено восемь убийств и в общей сложности было зафиксировано 594 случая семейного насилия. Байя Патарая – участница женского движения считает, что государство должно отвечать нулевой толерантностью на семейное насилие. Однако на деле ответ, который насильники получают от общества и государства, более чем мягкий:
«Когда Ассоциация молодых юристов изучила дела 2014 года, оказалось, что самым суровым наказанием было заключение насильника на 15 лет в тюрьму. Это только в одном случае. Бывали случаи, когда сажали на пять лет, когда доведение до самоубийства наказывалось штрафом. Государство не относится со всей строгостью к фемициду. А парламент не принял закон, который должен был ужесточить наказание за это».
Насильник должен знать, что его не оправдает общество, говорит Байя Патарая. А так происходит далеко не всегда. Под каждой новостью об убитой женщине можно встретить не один комментарий из серии «Сама виновата» или «Значит, заслужила». Синдром безнаказанности – это то, с чем нужно бороться в первую очередь. Так считает и глава Национальной сети защиты от насилия Элисо Амиреджиби. Эта организация оказывает психологическую и юридическую помощь женщинам, которые стали жертвами насилия в семье, обеспечивает их приютом. Часто, рассказывает Амиреджиби, женщина вовсе не хочет терпеть насилие со стороны мужа, понимает, насколько это может быть опасным, не пытается дать ему второй шанс, однако уйти никуда не может. Просто потому, что идти некуда:
«Мужчина говорит, мол, пусть уходит, соглашается на развод, но куда идти женщине? Когда мы спрашиваем мужчину об этом, он говорит, что это его дом, который достался от прадедушки, поэтому женщина должна уйти. С другой стороны, родительский дом женщины – это, как правило, место, где живет ее брат со своей семьей – считается, что дом принадлежит мальчику. Женщине практически ничего не принадлежит – ни в родительском доме, ни в семье мужа. Поэтому часто женщина вынуждена – не потому, что ей нравится, или она смиряется, или она не замечает насилия, – она вынуждена терпеть, чтобы не оказаться на улице со своими детьми».
Причин, из-за которых женщины изо дня в день терпят насилие, много. Что скажут соседи? Родные? Как ребенок будет расти в неполной семье? В то же время, продолжает Амиреджиби, важно именно то, какая модель семьи у ребенка перед глазами. Если это семья, в которой папа периодически поколачивает маму, находит для этого причины и оправдания, то, скорее всего, ребенок принимает это как должное. Не исключено, что он вырастет таким же мужем.
Сегодня Народный защитник Грузии сделал специальное заявление. «Случаи насилия в отношении женщин достигли небывалой жестокости. Случаи фемицида – это трагедия не одной конкретной семьи, а боль и проблема всего общества, с которой мы не справились», – сказано в нем.
Глава Департамента гендерного равноправия при аппарате омбудсмена Эка Схиладзе говорит, что с тех пор, как МВД начало кампанию по борьбе с насилием в семье, реагирование правоохранительных органов на подобные случаи участилось. Однако важно, продолжает она, чтобы система научилась управлять подобными случаями:
«Например, в 2014 году было выписано 920 сдерживающих ордеров (которые запрещают приближаться одному члену семьи к другому на протяжении определенного времени), а в 2015-м – более 2700. Это говорит о том, что вырос показатель выявления насилия в семье, а не самих фактов насилия. Впрочем, наряду с выписыванием этих ордеров важно проводить мониторинг – следить за тем, что происходит после того, как был выписан ордер, продолжается ли насилие или завершилось. На деле этот защитный механизм может быть эффективным, когда это не единичное действие, а контроль проводится постоянно – как со стороны правоохранительных органов, так и социальной службы. Однако, несмотря на многочисленные призывы и рекомендации, вовлечение соцработников в это так и не произошло».
Сейчас, продолжает Схиладзе, мы можем говорить о том, сколько женщин позвонило в службу 112 с просьбой о помощи, сколько ордеров было выписано – однако судьбы, которые скрываются за этими цифрами, в своем большинстве неизвестны. Закончилось ли насилие? Можно ли было избежать его повторения или же предотвратить убийство?
