Сегодня исполняется 25 лет ГКЧП (Государственному комитету по чрезвычайному положению) – неудавшейся попытке государственного переворота, которая в конечном счете закончилась распадом Советского Союза. О событиях тех дней в Москве многое написано и сказано. Но почти ничего не известно, как переживали ГКЧП на окраинах империи.
По словам Мурата Хатукаева, в то время депутата Совета народных депутатов Карачаево-Черкесской автономной области, ситуация требовала от регионального руководства немедленных действий – поддержать ГКЧП или осудить его. И здесь для каждого руководителя важно было не ошибиться с выбором, не поставить на сторону, которая проиграет. Но в республике мало кто понимал суть происходящего, не говоря уже о том, чтобы составить прогноз, просчитать ситуацию. Поэтому обычно уверенное в себе начальство в эти дни выглядело растерянным, дезориентированным, говорит Мурат Хатукаев:
«Меня вызвал к себе Владимир Хубиев, в ту пору председатель областного правительства. Говорит мне: "Надо срочно в Москву лететь. Но пока не представляю, что там делать. В какую сторону идти? Как бы не ошибиться… Ты парень молодой, лучше чувствуешь ситуацию..." Я тогда ему ответил: "Владимир Исламович, совет мой такой: возьмите больничный и сидите дома. Без вас в Москве разберутся". Он впоследствии несколько раз напоминал мне этот эпизод, в знак благодарности по плечу хлопал».
После выступления ГКЧП по центральным телеканалам в Карачаево-Черкесии была срочно созвана внеочередная сессия Совета народных депутатов. Председатель Совета, бывший первый секретарь обкома КПСС Валентин Лесниченко куда-то сбежал, видимо, так и не определился с позицией, а взять больничный не догадался. Через несколько дней местные чиновники будут праздновать разгром ГКЧП, рассказывать истории, как каждый на своем месте противостоял путчу, а бедного Лесниченко отправят в отставку за недостаточный героизм.
Рассказывает Мурат Хатукаев:
«Большинство депутатов не понимали, что происходит. Бывшие партийные деятели выступили в поддержку ГКЧП. Буквально два-три выступления. После них встал и выступил прокурор области Юрий Лушников, сказал, что это временное явление, никакой госпереворот мы не поддержим, и пригрозил уголовным преследованием всем, кто будет спекулировать на этой теме. Я тогда сказал свои два слова с места в поддержку Лушникова. Потом партийные деятели поставили вопрос о том, что членство в партии несовместимо с такой позицией, потому как Коммунистическая партия сейчас на стороне ГКЧП. Дело кончилось тем, что четыре депутата сдали партийные билеты. Первый Лушников, я второй или третий, уже не помню.
– Сколько всего депутатов было в Совете?
– Порядка ста пятидесяти человек.
– Можно сказать, что позиция остальных депутатов состояла в том, чтобы никуда не лезть, сохранить свою голову?
– Да, естественно. Большинство депутатов – это были руководители предприятий, председатели колхозов и совхозов, они не хотели обострять отношения. Когда мы выходили из здания парламента, я спросил Лушникова: "Что будем дальше делать, Юра".Он мне ответил полушутя, полусерьезно: "А что? Если сюда придет ГКЧП, возьмем охотничье снаряжение и уйдем в горы партизанить". Мы с ним раньше охотились вместе на кабанов и косуль. Эти его слова я не забуду».
Кстати, факт, о котором много писали в свое время: Юрий Лушников – единственный сотрудник Генпрокуратуры СССР, который в день, когда ГКЧП выступил по ТВ, квалифицировал действия комиссии как попытку государственного переворота и предостерег сограждан: поддержка ГКЧП чревата уголовным преследованием.
В Карачаево-Черкесии тогда еще не было регионального подразделения ВГТРК – только частная телекомпания «3-й канал». Говорит в ту пору главный редактор телекомпании Иналь Гашоков:
«В те дни к нам пришли сотрудники КГБ. Они сидели у нас в фойе растерянные и не знали, что им делать. То ли не допускать к нам на телевидение тех, кто поддерживает ГКЧП, то ли, наоборот, тех, кто выступает против комиссии. В общем, сидели они у нас в студии и не пускали вообще никого, чтобы, не дай бог, кто-нибудь не вступил со словами поддержки или осуждения».
Это весьма показательная история, которая впоследствии не раз повторится. Северокавказские элиты не ощущают себя полноправными участниками политического процесса, и все, что им остается, – это приспособиться к меняющимся условиям. В этой ментальности провинциального ответственного работника все, что исходит из метрополии, – неизбежность, и нет даже смысла обсуждать добро это или зло. Надо уметь использовать это во благо своим близким, тем, с кем ты выживаешь, ну, или хотя бы суметь избежать проблем.
