Accessibility links

Особенности национального самоубийства


Дмитрий Мониава
Дмитрий Мониава

Последняя предвыборная неделя в Грузии похожа на экранизацию учебника клинической психиатрии. Политики одновременно пытаются докричаться до избирателей, клянутся в любви к родине и рвут на груди рубашки от Армани. Информационное пространство взбаламучено, повсюду мелькают обрывки лозунгов и деклараций, словно разноцветная рыбья мелюзга, и сквозь нее, подобно белым акулам, прокладывают себе путь сюжеты, разработанные в штабах ведущих партий.

Недавно в сети появилась интересная аудиозапись. Прослушав ее, многие граждане пришли к выводу, что лидеры «Национального движения», включая Михаила Саакашвили, обсуждают весьма радикальные планы действий, более того, планируют устроить государственный переворот. Эксперты еще не завершили идентификацию голосов, но представители «Грузинской мечты» уже заявили, что фигуранты собираются спровоцировать беспорядки с кровопролитием, дабы захватить власть.

Ирония судьбы, ну, или сарказм истории заключается в том, что Саакашвили, руководя страной, сам неоднократно обвинял оппонентов в подготовке переворота. В подобных случаях нация всегда реагирует крайне нервно: многие помнят, насколько страшна теория и практика братоубийства, что способна натворить артиллерия в центре города и как меняется пульс прохожего, когда его окликает пьяный автоматчик. Напоминание о гражданской войне, безусловно, может согнать с дивана часть пассивных нейтралов и заставить их проголосовать за правящую партию, стабильность и меньшее зло – технология, конечно, примитивная, но безотказная, как АК-47.

Особенности национального самоубийства
please wait

No media source currently available

0:00 0:06:04 0:00
Скачать

Прежде чем проводить параллели, возможно, стоит вспомнить, как в дальнем углу едва теплилась керосинка, на закопченный потолок ложились тени, хлопали выстрелы за окном, а убийственный дымок сигарет без фильтра не приглушал, а, наоборот, обострял чувство голода, медленно затачивая его словно штык-нож. Предпосылки к той войне возникли задолго до того, как Звиад Гамсахурдиа разругался с оппозицией. Все началось с назначения первым секретарем Джумбера Патиашвили и раскола в грузинской элите, большая часть которой осталась верна Шеварднадзе. Патиашвили копал под предшественника (и Горбачев ему отнюдь не препятствовал), а тот активно контратаковал. И оба пытались натравить друг на друга лидеров новорожденного национально-освободительного движения, управляя ими не напрямую, а через цепочку посредников – большинство из них давно умолкло навеки, а те, что уцелели, никогда не дают интервью.

Не расшифровав значения этого фактора, нельзя понять, как Грузия пришла к событиям апреля 1989-го, когда люди Шеварднадзе не только не помогли Патиашвили избегнуть фатальных ошибок, а, наоборот, подтолкнули его к ним. И он ушел в отставку, но поражение, по сути, потерпели обе стороны: раскол в верхушке общества так и не был преодолен, а лидеры «неформалов» почуяли, что их сила резко возросла, и будто сорвались с цепи. Сползание к гражданской войне началось на фоне тотальной дискредитации власти, разложения государственных институтов и последующего формирования вокруг Гамсахурдиа и его противников двух лагерей, которые стремительно вооружались и криминализировались. Тогда представители влиятельных семей, служивших опорой Шеварднадзе, поняли, что вернуть себе контроль над страной им удастся, лишь ликвидировав нарождающуюся контрэлиту, сделав так, чтобы все эти народные трибуны и полевые командиры передушили друг друга. В той войне столкнулись не идеи, а интересы, в условиях перераспределения власти и собственности, краха социалистической системы и создания нового государства.

Шеварднадзе создал три тактических альянса: сначала против Патиашвили, затем против Гамсахурдии и, наконец, против не вполне управляемых политических союзников и руководителей гвардии и «Мхедриони» (в несколько этапов). Впрочем, его поклонники утверждают, что он лишь разнимал экспансивных грузин, горестно покачивая седой головой. Но если бы не тот, первый конфликт между Эдуардом Амвросиевичем и Джумбером Ильичем с внутриэлитной холодной войной, Грузия, возможно, не скатилась бы в смуту и не потеряла столько времени, что позже стало если не причиной, то поводом для применения зверских методов в процессе «догоняющей» модернизации и апелляции к идее «диктатуры развития».

Связанные с неравномерным распределением активов конфликты продолжаются и сегодня, но, в отличие от начала 90-х, наиболее влиятельные, в том числе и теневые, группы не ощущают смертельной угрозы и не помышляют об изменении баланса с помощью оружия, поскольку издержки будут неоправданно высоки. Радикалы часто упрекают Иванишвили за то, что он не выпотрошил кошельки тесно сотрудничавших с прежним режимом бюрократов и бизнесменов, не понимая, что таким образом он своими руками создал бы ядро новой, более опасной оппозиции. Что до государства – несмотря на относительную слабость, оно не разрушается как в 1989-91 годах, а для части общества весьма актуален несколько избыточный в реалиях XXI века этатизм. И еще – никто не желает возвращения в жуткое, промозглое, залитое кровью прошлое.

Для успеха «цветной революции» или банального переворота, помимо коррозии режима, крайне желательно наличие широкой коалиции, загоняющей правительство в угол, а ее нет и в помине. Нет признаков, указывающих на то, что иностранные державы готовы поддержать радикальные действия оппозиции, и у нее явно не хватает ни рейтинга, ни ресурсов для прихода к власти. В таких условиях победу может обеспечить лишь гениальная стратегия вкупе с рядом благоприятных случайностей. Но пока за действиями лидеров «Нацдвижения» просматривается лишь неуемная жажда реванша, а агрессивность их риторики помогает «Грузинской мечте» эксплуатировать тему подготовки к перевороту.

Здания, вблизи которых в декабре 91-го шли бои, часто ремонтировали и перестраивали, но кое-где на стенах все еще можно обнаружить характерные выбоины. Вот эта улица, вот этот дом, но нет в нем той барышни – уже в 92-м родители увезли ее из обезумевшей, смертельно опасной страны, и разыскать ее позже так и не удалось. Каждому, кто помнит гражданскую войну, знакомо ощущение невосполнимой утраты и накатывающейся на мысли и чувства бесконечной и беспощадной пустоты – возможно, именно этот опыт и позволит грузинскому обществу избежать суицидальных решений в ближайшем будущем.

Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции

XS
SM
MD
LG