Ситуация с сухумским роддомом остается в центре внимания абхазской общественности. На днях коллегия Министерства здравоохранения Абхазии признала неудовлетворительной работу неонатальной службы. Однако кадровые решения министра здравоохранения Андзора Гоова по результатам проверки вызвали некоторые вопросы.
Скандал, связанный с деятельностью сухумского роддома, разразился в октябре, когда младенец умер при попытке вывезти его на лечение за пределы Абхазии. Потом еще двое младенцев в тяжелом состоянии были переведены из роддома в сухумскую детскую больницу, где у них была обнаружена синегнойная инфекция. Детей несколько дней лечили антибиотиками, потом вывезли на лечение в Сочи, и там диагноз не подтвердили. Но после этого случая роддом проверила Санитарно-эпидемиологическая служба и обнаружила в 20% отобранных проб кишечную палочку и золотистый стафилококк. Позже журналисты опубликовали в сети фотографии и видео, сделанные внутри сухумского роддома, со следами грязи и жирными навозными мухами, лениво ползающими по одному из окон.
Финалом скандала стало видео-интервью молодой мамы, у которой в роддоме погиб ребенок. Она подробно рассказала о том, как с ней обращались в роддоме врачи, сколько денег ей пришлось заплатить за роды, которые в республике должны быть бесплатными, как ее больного малыша вывозили из роддома в закрытой машине с заблокированной дверью, чтобы она не попала внутрь этой скорой помощи и не увидела своего ребенка. В общем, ситуация с точки зрения рядового человека выглядела весьма неприглядно.
В прессе появились публикации, история приобрела публичный характер. Прокуратура начала проверку и проводит ее до сих пор. Трое врачей, которые оперировали и вели маму с погибшим младенцем, были сразу отстранены от работы в отделении. И вот два дня назад коллегия Минздрава после пяти часов работы и рассмотрения ситуации в роддоме вынесла свой вердикт.
Рассмотрение проходило в закрытом режиме, но журналисты записали и растиражировали выступление главного педиатра республики Ады Абухба, которая заявила, что «стационарная помощь детям находится на низком профессиональном уровне», и сделала выводы о том, что «протоколы ведения тяжелых реанимационных детей не соблюдаются, адекватная посиндромная терапия не проводится, в заключениях четко не выделены основной и сопутствующий диагнозы. Объем обследования детей также под большим вопросом».
Заместитель министра здравоохранения Батал Кация так прокомментировал заседание коллегии:
«Предметом разбирательства коллегии был, во-первых, сам факт смерти новорожденного. Медицинская комиссия была создана в самом лечебном учреждении, и там уже были сделаны организационные выводы, вынесены выговоры и отстранения. Министр здравоохранения дополнил отстранения своим приказом. Согласно Трудовому кодексу, действующему на данный момент, существуют нормы и степени деяния, которые могут повлечь за собой какую-то ответственность. И вот, согласно этим нормам, были сделаны такие выводы».
Коллегия Минздрава признала результаты работы неонатальной службы неудовлетворительными, а главный педиатр Ада Абухба, главный неонатолог Саида Конджария и главный акушер-гинеколог Рита Трапш были освобождены от занимаемых в Минздраве внештатных должностей. При этом они остаются работать в своих лечебных учреждениях. Их профессиональные врачебные качества сомнению не подвергались, было решено, что они не справились с организационной работой.
За Ритой Трапш сохранена должность заведующей отделением родовспоможения. Кроме того, по итогам анализа случаев неонатальной и материнской смертности принято решение о вынесении строгих выговоров с отстранением от служебных обязанностей двоих акушеров-гинекологов роддома – Анжелы Ласурия и Лианы Тужба, а также педиатра Натальи Маркосян. Для восстановления на работе они должны пройти курсы повышения квалификации на территории Российской Федерации и предоставить соответствующие сертификаты.
Решение коллегии прокомментировал и министр здравоохранения Андзор Гоов:
«Когда все это случилось, я выехал и с ними разговаривал. Они мне все это рассказывали: и мать (погибшего ребенка), и отец, и дяди, все стояли, и все мне это рассказывали, и поэтому я принял такое решение. Мне врачи говорят: «Почему вы нас отстранили?» Потому что тогда такая ситуация была. А сейчас они хотят обжаловать это решение. Есть факт, конкретный случай, мы его разбирали. Но у нас нет вскрытия. А без вскрытия мы опираемся на тот диагноз, который стоит. И по факту того, что в истории отражено, мы приняли вот такое адекватное решение. Дальше мы просто не можем идти. Они скажут: «На каком основании вы это сделали?» И врачи вправе это сказать. И они суд у нас выиграют. Это было не один раз, и не два, и не три на моей памяти».
В Абхазии не делаются вскрытия, не устанавливается причина смерти, родственники не соглашаются на эту процедуру, поэтому, когда встает вопрос вины и ответственности, доказать в большинстве случаев никто ничего не может.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
