ПРАГА---Недавно живущий в России абхазский журналист Антон Кривенюк при въезде в Абхазию столкнулся с реликтом эпохи 90-х – пешеходным контрольно-пропускным пунктом «Адлер». Разруха, очереди и хамство сотрудников заставили его написать жалобу в прокуратуру России. Мы пригласили Антона Кривенюка в рубрику «Гость недели», чтобы он рассказал свою историю, которая, судя по откликам в Facebook, отнюдь не уникальна.
Дэмис Поландов: Антон, приветствую тебя в нашей традиционной рубрике «Гость недели» – ты в ней был не раз. Причина, по которой я решил тебя пригласить сегодня в наш эфир, – это, прежде всего, твой пост в Facebook, потом была еще статья. В посте ты призываешь людей присоединиться к заявлению в прокуратуру Российской Федерации о нарушениях закона на КПП «Адлер». Давай начнем с начала, с описания ситуации: что там происходит, что привело тебя к тому, что надо писать заявление в прокуратуру, о каких нарушениях закона вообще идет речь?
Антон Кривенюк: Я с самого начала хотел бы уточнить, что не помню, когда в последний раз переходил границу по пешеходному коридору. Для тех людей, которые, может быть, не в курсе этого вопроса, не ходили через эту границу, там существует два коридора: автодорожный – это передвижение на автомобиле, и пешеходный – это передвижение пешеходов через границу. Все последние годы мое передвижение происходило на автомобиле. В принципе, там бывают пробки, бывает, нет пробок, вот сейчас я выехал за 40 минут, – ну, это как бы такая текучка. А в тот раз получилось так, что мы с семьей – супругой и самым младшим из моих детей – переходили границу по пешеходному коридору, где я не был несколько лет, и для меня открылась очень удивительная картина. Во-первых, технического состояния всего, что там есть: отсутствие освещения, разбитые тротуары, все организовано примерно так, как это было в 90-х и начале нулевых годов до всяких изменений, которые происходили в последующие годы.
Ну, ладно, это можно было бы пережить. Но там действительно, насколько я понимаю, в силу того, что не организована работа, закрыта большая часть кабинок, где осуществляется проверка документов, возникают совершенно невероятные очереди, потому что все-таки туристический сезон. Хочу отметить, что переходил я границу практически в полночь, т.е. это ночное время, это не час пик – примерно в этот раз на переход границы потребовалось около двух часов. Я могу сказать по своему богатому в этом смысле опыту, что столько времени требовалось для перехода границы в худшие времена – в 1996-1997, когда была блокада, на границе были огромные толпы людей, которые перевозят мандарины, мимозу и т.д. Я обратил внимание на искусственность этой проблемы, т.е. в первую очередь, конечно, нехватка работающих кабин – если бы они работали, очередь шла бы быстрее, но намеренно на подступах к посту создается еще одна огромная очередь, в которой можно простоять порядка одного часа. Это, видимо, делается для того, чтобы не было скопления людей непосредственно перед кабинками, но когда проходишь к кабинкам, скажем, если работают три или четыре, то к каждой, в тот момент, когда мы переходили, очередь составляла где-то порядка 30-ти человек.
Я прочел потом постановление правительства Российской Федерации и внутренний регламент ФСБ, там речь идет о трех минутах на проверку одного человека. В реальности именно на пешеходном коридоре (потому что на автодорожном абсолютно никаких проблем нет, там менее чем две минуты требуются на переход) пять, шесть, семь, восемь минут продолжается проверка одного конкретного человека. Таким образом, нетрудно подсчитать, что если ты там тридцатый в очереди, то, значит, по 6-8 минут будет проходить каждый, и когда ты перейдешь, примерно можно рассчитать время.
Во-вторых, откровенно, просто заведомо хамское и вызывающее поведение всего персонала. Разговаривают они откровенно по-хамски: человек меня спрашивает, где я живу, а после того, как я отвечаю ему на этот вопрос, он: «а вот, вы такие, а другие терпят» и т.д. Непосредственно во время перехода границы, во время проверки документов, задаются крайне странные вопросы. В моем случае это было совершенно вызывающее требование. Я перехожу границу, и у меня на руках спит двухлетний ребенок. Напоминаю: 12 ночи. Я даю документы сотруднику, когда уже вышло время – те самые три минуты, – через какое-то время требует от меня разбудить ребенка, чтобы задать ему вопрос – двухлетнего ребенка, который еще не умеет разговаривать, соответственно, не сможет отвечать ни на какие вопросы, ночью необходимо разбудить. Я, конечно, вышел из себя, сначала я сказал сотруднику, что это фашизм, делать я этого не буду абсолютно ни при каких обстоятельствах, а далее я ему начал напоминать об его ответственности, запросил его данные, он сказал, что имя называть не может, а вот номер бэйджика мы записали, т.е. конкретный сотрудник, я надеюсь, понесет ответственность за абсолютно бесчеловечное поведение.
Дэмис Поландов: Скажи, ты заметил какую-то избирательность, или это отношение вообще ко всем? С чем это было связано в твоем конкретном случае – ты проходил, может быть, по абхазскому паспорту?
Антон Кривенюк: Мои наблюдения следующие: я переходил по паспорту гражданина Российской Федерации, а следом шла моя супруга, которая переходит по паспорту гражданина Абхазии, и у нее вообще не было никаких проблем. Я думаю, что это случайность. Передо мной в другую сторону проходили молодая девушка и взрослый мужчина – жители Северной Осетии, у которых не просто долго проверяли документы, но затем забрали эти паспорта и ушли в некое помещение для проверки законности получения российского паспорта. Я, конечно, не юрист, могу чего-то не понимать, но в наше время фальшивых паспортов просто не бывает – абсолютно бессмысленно иметь этот фантик, с которым ты спалишься при первой же попытке какие-то любые сервисы получить. Но как сотрудник на КПП может проверять законность получения гражданства и паспорта? Это достаточно сложная работа следственных органов, причем эти дела редко доходят до суда, потому что доказать это бывает крайне сложно, и таких дел мало. Что он там собирается у него проверять – т.е. он собирается на него давить? Каким образом он может что-то выявить? Я переговорил с этими людьми, и они совершенно не понимали, что происходит, они тоже граждане Российской Федерации. Т.е. на тот конкретный момент, когда я переходил границу, там проблемы были именно у обладателей российских паспортов.
Дэмис Поландов: Я задаю этот вопрос потому, что есть такая народная версия объяснения того, что происходит на КПП «Адлер», что это результат стараний конкурентов, что вот, власти Краснодарского края создают такие затруднения, чтобы больше людей оставалось на их части побережья, и поэтому они именно людям, которые сходят за туристов (ты сошел за туриста, можно так сказать), создают проблемы, а у людей, у которых абхазские паспорта или паспорта, выданные в Абхазии, может быть, меньше проблем. Я не знаю, это такая, конспирологическая версия…
Антон Кривенюк: Она конспирологическая, но все равно я тоже в какой-то степени использовал ее в своем посте, я ее поддержал, потому что я не понимаю, логики нет. Напрашивается несколько выводов: либо этот, а мы вообще знаем власти и вообще систему жизни Краснодарского края как достаточно коррумпированную и лоббистскую, и подобные вещи происходят не только по отношению к туристам. Мы помним истории, когда оказывалось препятствие передвижению каких-то сельхозпродуктов из Абхазии в Россию – помидоры, огурцы, – как бы рынок затоварен, и из-за конкуренции они могли такое предпринимать. Мы не можем доказать этого, но либо это, либо там просто какая-то криминалка. Например, на границе Краснодарского края есть пост «Цукерова балка» на трассе на границе Краснодарского края и Ростовской области. До самого последнего времени там происходили незаконные обыски и опросы людей, и все тот же Кущевский районный суд, на территории которого находится этот пост, в три раза больше, чем любой другой районный суд на территории России, выносил решения по делам о хранении и перевозке наркотиков. Т.е. совершенно очевидно, что там был такой конвейер по подкидыванию наркотиков. Сейчас эта проблема вроде бы решена, только благодаря невероятной шумихе, которую подняли.
Тут, может быть, тоже что-то подбрасывают или что-то делают, т.е. должно быть какое-то разумное объяснение. Но у меня все равно вопросы остаются: окей, если бы это была система работы, то почему на автодорожном пункте пропуска нет вообще никаких проблем? Почему там сидят улыбающиеся люди? Я буквально на один день заехал в Абхазию по делам, возвращаемся назад, сотрудница смотрит на меня и ребенка, шутит, т.е. совершенно нормальное человеческое отношение, такое, как, в принципе, при разных обстоятельствах – я, бывает, летаю из Москвы куда-либо за границу, бывает по-разному, но в основном нормальное человеческое обслуживание. Почему именно на пешеходном такая проблема? Вот этот вопрос меня очень занимает. Я не могу дать ответ, но эту версию, как ты говоришь, народную, конспирологическую, я тоже рассматриваю как одну из возможных. Если бы я был реально туристом, если бы я так вот, со своей семьей, да еще в полном составе (допустим, у меня трое детей, у людей по двое детей, бывает и больше) провел бы там это время, я бы развернулся и ушел, совершенно точно. Т.е. я так думаю, что какой-то поток людей, возможно, тех, у кого нет туров, но которые едут сами по себе, при такой ситуации на границе может разворачиваться.
Дэмис Поландов: Меня еще удивляет во всей этой ситуации то, что тема-то на самом деле поднималась, даже на самом высшем уровне. Я помню, что об этом разговаривали буквально и с Владимиром Путиным, я помню, что сам Путин поднимал эту тему в 2014 году, когда обсуждали Договор о союзничестве и стратегическом партнерстве. Я помню, он говорил о возможном полном открытии границ. Очень странная ситуация получается: жалобы поступают, об этом говорят на высшем уровне, а ситуация сохраняется, здесь в конспирологии можно уже дойти и до самого Кремля. Нет ли в этом элемента, может быть, давления на Абхазию, которая не очень стремится к интеграции и, возможно по внутриполитическим абхазским причинам, не подписывает договор об открытых границах и т.д.? Не разовьем ли мы конспирологию в эту сторону?
Антон Кривенюк: Я, вообще, конечно, не большой сторонник этого направления. Я не вижу со стороны России никакого интереса в последние два-три года к развитию каких-то более интеграционных вещей, нежели это было. Кстати, один из пунктов в этом договоре от 2014 года прямо касается того, что через пять лет изменится основной порядок пересечения границы. Увязывается это, впрочем, с завершением процесса оборудования и оснащения грузино-абхазской границы, но на самом деле в последнее время я не вижу, чтобы со стороны Москвы вообще была какая-то политика на абхазском направлении, поэтому я не очень разделяю идею о том, что может быть такого рода игра. Т.е. это все равно было бы заметно по другим действиям: я не знаю, круглые столы, публикации, развитие каких-то тем вокруг той же недвижимости или еще чего-то. Все очень точечно, очень локально, никакой работы на практике особо не ведется. Я думаю, что все-таки там проблема локального характера и именно конкретно связана с властями, может быть, Сочи, может быть, Краснодарского края.
А, может быть, все-таки действительно все проще – существует какой-то канал по добыванию денег и каких-то уголовных дел, которые работают именно через этот пешеходный КПП, потому что практика показывает, что в других аналогичных случаях было именно это, т.е. там происходит локальное, может быть, для каких-то галочек, погонов, может быть, уголовных дел, – я не знаю. Геополитического характера проблемы я там не вижу, потому что если бы это было, то оно было в комплексе, т.е. шло бы давление по другим направлениям, и мы, как люди, работающие в медийной индустрии, это достаточно легко могли бы отследить.
Дэмис Поландов: Что ж, давай вернемся к твоему заявлению в прокуратуру. Во-первых, чего ты требуешь в этом заявлении, а во-вторых, меня интересует: кто-то присоединился к тебе, потому что ты писал, что лучше обеспечить массовость при подаче жалобы, – есть люди, которые к тебе присоединились?
Антон Кривенюк: Это будет очень стандартное, обычное заявление – просьба проверить соблюдение закона при работе пешеходного коридора на КПП «Адлер». Я отмечу те пункты, которые у меня вызвали сомнение, и попрошу прокуратуру дать ответ на эти мои пункты, которые я там написал. А что касается людей, я напишу это сам, но мне было бы интересно даже не столько, чтобы люди встали рядом, как бы в виде подписей, скорее, интересно, чтобы поднялась какая-то медийная история, чтобы это было заметно на широком уровне. Потому что я не могу понять: при том, что эта проблема существует все годы именно там, т.е. здесь необходимо было бы целенаправленное, жесткое лоббирование со стороны властей Абхазии, этот вопрос имеет прямое отношение к экономике и жизни страны. Если бы это была системная работа по давлению на эту точку, я думаю, результат был бы другой.
Второй момент: общественный сектор почему-то никогда не ставит этот вопрос перед, скажем, российскими СМИ, медиа, общественными структурами и т.д., чтобы через них поднять волну. Почему абсолютно отсутствует реакция политических сил? Я смотрю на людей, когда я переходил, когда даже возник этот конфликт, они стоят просто понуро, лишь бы пройти, лишь бы хуже не было. Т.е. это необходимо дергать на самом деле, потому что, в принципе, Россию это, видимо, мало беспокоит и вообще без разницы, а если отсюда будет какое-то системное четкое давление, то эта проблема должна была бы давно решиться. Но вообще не работают эти механизмы, которые должны работать, которые необходимо заводить. Есть межправкомиссия, перед которой можно поставить этот вопрос, есть парламент Абхазии, где можно провести слушания, т.е. миллион возможностей постоянно давить на эту точку, но этим никто не занимается. Это коррупционный элемент, он отлично работает, и этот пост нужен тем людям и структурам, которые этим занимаются, и он будет в таком виде оставаться бесконечно долго, если на эту тему не давить.
Дэмис Поландов: Видимо, все представители власти и представители тех организаций, которые ты называешь, ездят в основном на машинах – пешком там вряд ли кто-то ходит.
Антон Кривенюк: Может быть, да. Потому что я тоже открыл глаза, я там не был пять или шесть лет, и для меня никакой проблемы не представляет пересечение российско-абхазской границы, никаких претензий у меня за последние годы не было, я всегда спокойно, нормально еду. Да, вероятно, эта вся публика все-таки не очень хорошо знает о состоянии дел именно на пешеходном коридоре, потому что там много старушек, пожилых людей, многом местных, которые переходят границу по своим надобностям. Т.е. такой круг людей, которые ездят на маршрутках, далее на автобусах…
Дэмис Поландов: …о которых тоже стоит вспоминать политикам со всех сторон.
Антон Кривенюк: Да, потому что граждане Абхазии, граждане России, которые там живут, по своим надобностям каждый может оказаться на пешеходном, потому что там, кстати, с российской стороны достаточно удобная услуга – трафик, общественный транспорт, – прямо при выходе с поста стоит автобус, который едет в Адлер, в Сочи, на вокзал, т.е. это большой современный комфортабельный автобус, и им удобно пользоваться людям с чемоданами, сумками и детьми. Мне неудобно пользоваться было такси именно на этом маршруте, я предпочту на большом комфортабельном автобусе проехать. Т.е. там может быть совершенно разная публика. Но интереса нет никакого, потому что, видимо, те же власти Абхазии и граждане перемещаются на автомобилях, и там никаких критических проблем нет, и никого эта тема не интересует.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
