ПРАГА---Тбилисский городской суд изменил меру пресечения в отношении председателя «Единого национального движения» (ЕНД) Ники Мелия с залога на арест. Таким образом, судья Нино Чахнашвили удовлетворила ходатайство Генпрокуратуры. Мы обсуждаем новый поворот грузинского политического кризиса с гостями нашего Некруглого стола – политологами Давидом Дарчиашвили и Звиадом Абашидзе, которые находятся на прямой связи из Тбилиси.
– Давид, очень многие в оппозиции и эксперты полагают, что дело Ники Мелия – политическое. Если это так, какое политическое значение может иметь решение суда, учитывая все те перспективы обострения, которые мы сейчас наблюдаем?
Давид Дарчиашвили: Знаете, очень много аргументов и причин, чтобы считать дело политическим. Во-первых, нет никакого независимого суда, суд абсолютно под влиянием правящей клики, которая вокруг (Бидзины) Иванишвили давно уже сформировалась. А с другой стороны, оно конкретно связано с Никой Мелия. Да, протестовал с поднятыми вверх руками полтора года назад перед парламентом. 8 марта прошлого года было достигнуто политическое соглашение о том, чтобы перестать заниматься политическими гонениями и прекратить эти судебные дела, и это было бы почвой для переговоров и нахождения каких-то компромиссов. Но руководящая клика идет против всего этого, и сейчас хочет посадить в тюрьму, скажем так, главную фигуру грузинской оппозиции, потому что он – председатель главной оппозиционной партии. А уж как идет этот процесс, какие аргументы используются – это тоже третий аргумент, который говорит о политической составляющей этого процесса.
Он, если что-то и нарушил, формально, так это произошло в ноябре-декабре. После этого прошло почти два месяца, и эти два месяца правительство хотело, чтобы он вошел в парламент. Если бы он отказался от бойкота, то ничего бы ему не было
Ему инкриминируются нарушения типа тех, которые идут в ход в деле (Алексея) Навального – о выполнении тех требований, которые предъявляются во время этого уголовного дела – эти специальные наручные какие-то браслеты, которые дают знать следственным органам, где он находится, деньги, которые он должен внести в качестве залога, как гарантию того, что он не покинет страну и т.д. Он, если что-то и нарушил, формально, так это произошло в ноябре-декабре. После этого прошло почти два месяца, и эти два месяца правительство хотело, чтобы он вошел в парламент, а он не хочет входить в парламент, как и вся оппозиция. Если бы он отказался от бойкота, то ничего бы ему не было.
– Звиад, если здесь все устроено политически, то я предлагаю вам поразмышлять за власть: какой сценарий сейчас ей более выгоден – силовое, реальное противостояние, или более или менее компромиссное решение, с более или менее компромиссным сценарием?
Звиад Абашидзе: К сожалению, я не могу точно ответить, конечно, но ситуация такова: если мы исходим из правовой логики, прокуратура и другие правоохранительные институты должны задержать Мелия и отправить в тюрьму. С другой стороны, это необычное дело. Он лидер политической партии. Может быть, «Национальное движение» не поддерживает большинство населения Грузии, но все равно это достаточно большая часть, поэтому правительство как-то должно учитывать все это и, исходя из этого, принимать решения. По-другому это все может осложнить ситуацию, что никому не выгодно, я думаю.
– А, с другой стороны, может быть, самой власти выгодно обострение? Оно маргинализует «Национальное движение» и позволит власти перейти в привычный биполярный режим.
Сейчас разыгрывается, скажем так, своеобразная революционная ситуация. Если правительство контролирует ситуацию, оно не пойдет, конечно, на ее революционное развитие
Звиад Абашидзе: Не знаю, посмотрим. Сейчас разыгрывается, скажем так, своеобразная революционная ситуация. Если правительство контролирует ситуацию, оно не пойдет, конечно, на ее революционное развитие. У многих оппозиционных партий есть такая мысль, что революция решает все вопросы. Например, сменить правительство, потому что через выборы невозможно снять это правительство, поэтому революционная ситуация самая выгодная. Если правительство увидит, что революции не происходит, оно задержит Мелия и отправит в тюрьму, а если правительство боится революции, оно будет двигаться в другую сторону.
– Давид, некоторые так же полагают, что такой радикальный сценарий на руку «Единому национальному движению», которое таким образом объединяет всю оппозицию вокруг себя и вынуждает их двигаться его курсом. А насколько готово «Единое национальное движение» идти этим курсом до конца, если это так?
Давид Дарчиашвили: Знаете, посадить в тюрьму Мелия или не посадить – это решение не «Национального движения», а правительства. Вообще, революции происходят из-за того, что правительство что-то делает или не делает, иначе революции не получится. Сейчас, как мы видим, опять правительственные решения мобилизуют всю оппозиционную часть политического спектра Грузии. Оппозиция на самом деле находилась в трудной ситуации: бойкот очень некомфортен, международное сообщество критиковало бойкот, внутри нескольких партий происходили какие-то расколы, реформы, люди уходят, какие-то новые люди хотят прийти. И в это время вдруг заявить о лишении Мелия депутатского иммунитета, в тот же день назначить суд, и прямо сейчас мы наблюдаем, как спецназовцы уже готовятся, наверное, для того, чтобы штурмовать офис «Национального движения», – конечно, оппозиция объединяется, хоть до того она не была единой. Кто ответственен за то, что ситуация накаляется? (Карл) Харцель – посол Европейского союза в Грузии – сказал, что он не может, конечно, вмешиваться в решение суда, но он видит, что такое развитие событий делает невозможным нахождение компромиссов, и эскалация и напряжение выходит на новый уровень, и это очень чревато.
– Давид, скажите, а в этом смысле как-то эволюционирует сама идея бойкота? Бойкот, как вы сами сказали, вроде бы был такой неуютной позицией для многих оппозиционеров, приходилось идти против многих экспертов и представителей международного сообщества. Теперь это как-то меняется, теперь бойкот становится какой-то более приемлемой формой для всех участников процесса?
В данной ситуации видно, что правящая верхушка, эти молодые люди, которых оставил Иванишвили руководить парламентом, напрягают ситуацию до предела
Давид Дарчиашвили: Я думаю, да, сейчас это становится более понятным, в том числе и для представителей международного сообщества. Мы уже слышим критические слова от этого сообщества, видим больше понимания аргументов оппозиции. В данной ситуации видно, что правящая верхушка, эти молодые люди, абсолютно не имеющие политического опыта, которых оставил Иванишвили руководить парламентом, напрягают ситуацию до предела. Так невозможно вести нормальный политический процесс. Т.е. мы идем в сторону российского или белорусского развития событий.
– Звиад, ну вот, власть обвиняет «Национальное движение» в том, что бойкот – это такой способ давления на всех других коллег по оппозиции. И вот получается, что во многом бойкот стал действительно некой формой присяги оппозиционному движению, на которую многие оппозиционеры вынуждены были идти. Насколько сейчас меняется ситуация, и насколько она сама меняет идею бойкота?
Звиад Абашидзе: Знаете, я думаю, что путь бойкота – такого радикального бойкота, – не особо рациональное решение со стороны оппозиции. Потому что если бы не бойкот, возможно, можно было и через парламент мобилизовывать и оппозиционные партии, и избирателей, чтобы не разыгрывать революционную ситуацию. И теперь, после того, как оппозиция решила, что не войдет в парламент, даже она передумает, признает, что допустила ошибку, уже невозможно изменить это решение, потому что присягу уже нельзя отменить, как говорится. Поэтому оппозиция идет либо на революцию, либо смиряется с современной ситуацией, и ждет следующих выборов. Но думаю, что «Национальное движение» не особо старается смириться с ситуацией и ждет, когда возможно будет организовать своеобразную революцию. Получится это или нет, посмотрим.
Через выборы, они решили, что это сделать невозможно, поэтому они исходят из того, что для них самое рациональное – смена власти путем революции
Но сейчас другого выхода, в принципе, у него уже не остается, потому что оно решило, что не входит в парламент, оно уже собирается мобилизовать избирателей остальных оппозиционных партий, которые поддерживают «Национальное движение», и так сменить власть. Через выборы, повторюсь, они решили, что это сделать невозможно, поэтому они исходят из того, что для них самое рациональное – смена власти путем революции. Они так решили – посмотрим, как сейчас будут развиваться события.
– Звиад, некоторые коллеги сегодня обратили внимание, что оппозиция впервые за долгое время собралась не в офисе «Лело» или лейбористов, а прямо в «Национальном движении». Это, конечно, деталь, но если серьезно, меняется сама конфигурация в оппозиции?
Звиад Абашидзе: В принципе, скажем так: самая сильная оппозиционная партия – это «Национальное движение», все остальные мелкие партии не особо влияют на ситуацию. А «Национальное движение», в принципе, не очень изменилось в этом плане, у него есть своя повестка дня: партия решила, что надо сменить правительство.
– Давид, а что делать избирателю? Не все были настроены так радикально, как «Единое национальное движение», спектр умеренности был довольно широкий, – что теперь делать этому умеренному избирателю, когда у него, в общем, не остается прежней ниши?
Давид Дарчиашвили: Знаете, политика делается в столице, в основном, а в столице другие партии имеют достаточно сторонников, т.е. их совокупное влияние где-то 15%, даже по заниженным цифрам результатов выборов. Так что – это сила.
