Accessibility links

Никому ничего не скажу!


Но картина меняется радикально, если человек увидел микрофон: мгновенный испуг, нежелание общаться, просьбы не записывать разговор
Но картина меняется радикально, если человек увидел микрофон: мгновенный испуг, нежелание общаться, просьбы не записывать разговор
ТБИЛИСИ---В последнее время в Грузии все чаще можно услышать, как журналисты сетуют на то, что люди отказываются с ними общаться. Боязнь открыто высказать свое мнение отражается и на результатах социологических опросов. С каждым годом растет количество респондентов, которые выбирают вариант ответа «затрудняюсь сказать».

На первый взгляд в поведении тбилисцев ничего не изменилось. Люди на улице все так же дружелюбны, охотно подскажут маршрут, на улыбку ответят улыбкой. Но картина меняется радикально, если человек увидел микрофон: мгновенный испуг, нежелание общаться, просьбы не записывать разговор. Вначале я не видела в этом ничего странного – в конце концов, многие не желают, чтобы кто-то вторгался в их личную жизнь. Но со временем меня стало настораживать, что все большее количество горожан стали просить не называть их имен, даже если отвечали на сугубо нейтральный вопрос, например: «Как вам живется?»

«Мои имя и фамилия будут скрыты?» - нервно спрашивает меня в ответ женщина. Когда я заверяю ее, что да, она расслабляется: «Жизнь теперь стала тяжелой, всем плохо». Почему она считает необходимым соблюдать такую конспирацию, поделившись со мной житейскими заботами, женщина не сказала. И это происходит все чаще. Иногда прохожие, которых я опрашиваю, даже подбадривают друг друга: «Ну, скажи, тебя ведь не видно». Иногда дело доходит до смешного: называть свои имена отказываются участники публичных акций протеста. На одном из митингов пожилая женщина объяснила мне: ее дочка работает в госучреждении: «Чтобы не уволили их, они ведь наши кормильцы».

Никому ничего не скажу!
please wait

No media source currently available

0:00 0:04:16 0:00
Скачать


«Страшно потерять работу», - это самый распространенный мотив, говорит журналист студии «Монитор» Нино Зуриашвили. Около 20 лет она ведет журналистские расследования: ей угрожали чиновники, работодатель не выплачивал зарплату, административные органы отказывались давать информацию в нарушение закона, но она не припоминает, чтобы когда-нибудь было так сложно налаживать контакт с обычными людьми, как сейчас:

«Мы объездили деревни Картли, Кахети и Имерети. Спрашивали у людей, как им работается, довольны ли они тем, что государство их считает обеспеченными работой, и они не хотели отвечать. Они приносили извинения и говорили, что это интервью может сейчас или в будущем отразиться на их родственниках, поскольку их работа зависит от благосклонности властей. Я было ошеломлена: сложнее всего, когда люди не хотят не то, чтобы обличать власть, а просто говорить о своей проблеме». Нино говорит, что многие боятся также ухудшить положение своих родственников, находящихся в местах заключения, или условно осужденных. Число последних рекордно велико в Грузии.

Население, особенно жители провинции, наложило на себя обет молчания – в регионах к свободомыслию власти относятся особенно нетерпимо, говорит психолог Гага Нижарадзе:

«При Шеварднадзе люди были намного более открыты, гораздо смелее высказывали свое мнение. Процент отметившихся в графе "затрудняюсь ответить" был существенно ниже. После 2004 года, когда к власти пришла "розовая группа", этот процент вырос в разы. Трудно это не связать с усилением авторитарного режима».

Мнение о том, что нынешняя власть актуализировала фобии, корни которых восходят еще к советским временам, разделяет и социолог Валериан Горгиладзе. Свою роль сыграли массовые показательные аресты и прослушки:

«Отключение или разборка мобильных телефонов при личных разговорах становится чуть ли не каждодневным ритуалом, но, тем не менее, что бы мы ни говорили, правящий режим пока красную черту не перешагнул - это все-таки не тоталитарный режим, не Северная Корея, не Сирия и не Египет времен Мубарака. Это авторитарный режим с ограниченными репрессивными ресурсами. Просто наши страхи гипертрофированы».

По мнению эксперта, властям легче наводить ужас на провинциалов, поскольку уровень образования в провинции невысок. В больших городах люди больше информированы, и их сложно заставить цепенеть от страха. Валериан Горгиладзе уверен также, что развитию гражданского самосознания мешает и своеобразие национального характера: крайний индивидуализм и неумение консолидироваться.
XS
SM
MD
LG