Вчера в Абхазском институте гуманитарных исследований им. Д.И. Гулиа завершилась трехдневная российско-абхазская научная конференция по литературоведению и фольклористике, на которой прозвучало много докладов, посвященных известному советскому и русскому литературоведу Вадиму Валериановичу Кожинову (1930-2001). Впрочем, сказать "литературовед", как он сам предпочитал представляться, – это значит непростительно сузить значение этой личности.
"Вадим Кожинов. Сто рассказов о великом русском" – так озаглавлен вышедший в этом году в Москве в издательстве "Алгоритм" в серии "Лучшие биографии" солидный, из 600 с лишним страниц, сборник воспоминаний о нем. Эту книгу вручил мне во время пребывания в Сухуме составитель сборника и автор предисловия к нему Илья Колодяжный. Вручил, поскольку я тоже фигурирую среди этих ста авторов воспоминаний (две трети их, в том числе и мое, были написаны по просьбе Ильи специально для этого сборника).
Каким же образом ваш покорный слуга "затесался" в столь представительную компанию, в которой оказались такие гранды русской культуры и обладатели столь громких имен, как Лев Аннинский, Николай Бурляев, Станислав Куняев, Павел Ульяшов, Дмитрий Урнов, Ксения Мяло, Игорь Золотусский и другие? Дело в том, что как Абхазия и абхазская литература занимают немаловажное место в творческом наследии Вадима Кожинова, так и его имя вписано в абхазском обществе в число самых почитаемых русских имен, так что было бы просто непозволительно, если бы среди авторов воспоминаний не было никого из Абхазии. Другое дело, что, разумеется, тут видятся, прежде всего, имена таких маститых деятелей абхазской литературы, как народный писатель Абхазии Алексей Гогуа, Джума Ахуба и другие (имею в виду ныне живущих). Но получилось так, что среди тех в Абхазии, к кому обращался составитель сборника (а надо отдать должное этому молодому еще человеку из Санкт-Петербурга за его титанический благородный труд), откликнулся вовремя только я, который и общался-то с Вадимом Валериановичем очень мало, в самом конце его жизни; у других по разным другим причинам не получилось. Но я просто не мог не откликнуться…
Когда-то, в 1998 году, я опубликовал в московском журнале "Наш современник" два рассказа о грузино-абхазской войне с теплым предисловием Вадима Кожинова, а после его кончины в январе 2001-го был среди тех, кто напечатал в этом журнале, многолетним членом редколлегии которого он был, один из многочисленных откликов на его уход из жизни. Потому-то, приступая к составлению сборника, Илья Колодяжный и обратился ко мне по электронной почте, а я через несколько недель отослал ему по той же почте свои воспоминания.
Впрочем, это не только и не столько воспоминания, сколько собранная мной информация и размышления на тему "Вадим Кожинов и Абхазия". Кратко это отражено в самом названии моего текста: "Человек, который приближал независимость Абхазии".
Вадима Валериановича – "писателя, историка, знатока отечественной литературы", как аттестует его Википедия, коллеги по литературному цеху называли современным Карамзиным, а некоторые – "человеком, который знает все". Его "внешняя" ничем не примечательная биография, как пишет И. Колодяжный, – всю жизнь он оставался кандидатом филологических наук, рядовым научным сотрудником московского Института мировой литературы – резко контрастирует с его "внутренней" биографией духовного, творческого пути, исключительного по богатству, размаху и мощи.
В Абхазии имя Вадима Кожинова стало известно в самых широких слоях населения, а не только в среде литераторов, после выхода в свет в 1977 году в 4-м номере журнала "Дружба народов" его статьи "Современная жизнь традиций. Размышления об абхазской литературе". Это были не только глубокие размышления об истории и литературе абхазов, это было признание в любви к народу, обескровленному трагедиями минувшего столетия, но нашедшему в себе силы воспрять к жизни. Статья эта укрепляла веру абхазов в себя и вдохновляла. "Спасибо, дорогой Вадим, за действительно подвижническое отношение к нашему народу и его культуре! В поддержке таких людей, как Вы, мы больше всего нуждаемся. Журнал с Вашей статьей триумфальным маршем шествует по Абхазии", – писал в том году Кожинову Алексей Гогуа.
Надо ли говорить о том, что Вадим Кожинов, которого связывала большая дружба с видными абхазскими деятелями культуры, в частности с нынешним руководителем Ассоциации писателей Абхазии Мушни Ласурия, пристально следил за событиями последних десятилетий в Абхазии и вокруг нее, радовался успехам и победам народа Абхазии, недоумевал и протестовал против политики официальной Москвы, когда в 90-е годы она путем экономических санкций и политического давления пыталась навязать абхазам свою волю.
Не знаю, отозвалась ли еще где-нибудь на постсоветском пространстве его смерть такой же болью, как в Абхазии. Вот какими словами в телеграмме соболезнования откликнулся на нее основатель современного абхазского государства, первый президент Республики Абхазия Владислав Ардзинба: "Человек выдающихся дарований, Вадим Валерианович внес вклад в самые различные сферы гуманитарной мысли. Его труды в области литературоведения являют пример глубокого и тонкого анализа, исторические изыскания открыли тайны великих трагедий XX столетия. Вадим Валерианович был большим другом Абхазии. Мы никогда не забудем его эмоциональных выступлений в защиту нашего народа, его искреннего желания видеть Абхазию свободной и процветающей".
В дни проведения конференции в АбИГИ телеканал "Абаза-ТВ" несколько раз демонстрировал взятую из личного архива абхазского поэта и публициста Владимира Зантариа видеозапись большого интервью с Кожиновым, которая была сделана в Москве в 1994 году.
А мы с Ильей Колодяжным долго разговаривали на скамеечке на берегу моря у гостиницы "Интер-Сухум", где он жил во время конференции, на которой также выступал с докладом о творчестве Вадима Валериановича. Мой собеседник записывал на этот раз мои воспоминания на видеокамеру. И я высказал, в частности, такую мысль: наш общий долг – донести до новых поколений в Абхазии то, кем был Кожинов для старшего поколения абхазской интеллигенции. Наверное, было бы правильным увековечить в какой-либо форме его имя здесь, как сразу после войны это было сделано в отношении академика Сахарова, именем которого названа одна из сухумских улиц, и других выдающихся деятелей России.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
"Вадим Кожинов. Сто рассказов о великом русском" – так озаглавлен вышедший в этом году в Москве в издательстве "Алгоритм" в серии "Лучшие биографии" солидный, из 600 с лишним страниц, сборник воспоминаний о нем. Эту книгу вручил мне во время пребывания в Сухуме составитель сборника и автор предисловия к нему Илья Колодяжный. Вручил, поскольку я тоже фигурирую среди этих ста авторов воспоминаний (две трети их, в том числе и мое, были написаны по просьбе Ильи специально для этого сборника).
Каким же образом ваш покорный слуга "затесался" в столь представительную компанию, в которой оказались такие гранды русской культуры и обладатели столь громких имен, как Лев Аннинский, Николай Бурляев, Станислав Куняев, Павел Ульяшов, Дмитрий Урнов, Ксения Мяло, Игорь Золотусский и другие? Дело в том, что как Абхазия и абхазская литература занимают немаловажное место в творческом наследии Вадима Кожинова, так и его имя вписано в абхазском обществе в число самых почитаемых русских имен, так что было бы просто непозволительно, если бы среди авторов воспоминаний не было никого из Абхазии. Другое дело, что, разумеется, тут видятся, прежде всего, имена таких маститых деятелей абхазской литературы, как народный писатель Абхазии Алексей Гогуа, Джума Ахуба и другие (имею в виду ныне живущих). Но получилось так, что среди тех в Абхазии, к кому обращался составитель сборника (а надо отдать должное этому молодому еще человеку из Санкт-Петербурга за его титанический благородный труд), откликнулся вовремя только я, который и общался-то с Вадимом Валериановичем очень мало, в самом конце его жизни; у других по разным другим причинам не получилось. Но я просто не мог не откликнуться…
Когда-то, в 1998 году, я опубликовал в московском журнале "Наш современник" два рассказа о грузино-абхазской войне с теплым предисловием Вадима Кожинова, а после его кончины в январе 2001-го был среди тех, кто напечатал в этом журнале, многолетним членом редколлегии которого он был, один из многочисленных откликов на его уход из жизни. Потому-то, приступая к составлению сборника, Илья Колодяжный и обратился ко мне по электронной почте, а я через несколько недель отослал ему по той же почте свои воспоминания.
Впрочем, это не только и не столько воспоминания, сколько собранная мной информация и размышления на тему "Вадим Кожинов и Абхазия". Кратко это отражено в самом названии моего текста: "Человек, который приближал независимость Абхазии".
Вадима Валериановича – "писателя, историка, знатока отечественной литературы", как аттестует его Википедия, коллеги по литературному цеху называли современным Карамзиным, а некоторые – "человеком, который знает все". Его "внешняя" ничем не примечательная биография, как пишет И. Колодяжный, – всю жизнь он оставался кандидатом филологических наук, рядовым научным сотрудником московского Института мировой литературы – резко контрастирует с его "внутренней" биографией духовного, творческого пути, исключительного по богатству, размаху и мощи.
В Абхазии имя Вадима Кожинова стало известно в самых широких слоях населения, а не только в среде литераторов, после выхода в свет в 1977 году в 4-м номере журнала "Дружба народов" его статьи "Современная жизнь традиций. Размышления об абхазской литературе". Это были не только глубокие размышления об истории и литературе абхазов, это было признание в любви к народу, обескровленному трагедиями минувшего столетия, но нашедшему в себе силы воспрять к жизни. Статья эта укрепляла веру абхазов в себя и вдохновляла. "Спасибо, дорогой Вадим, за действительно подвижническое отношение к нашему народу и его культуре! В поддержке таких людей, как Вы, мы больше всего нуждаемся. Журнал с Вашей статьей триумфальным маршем шествует по Абхазии", – писал в том году Кожинову Алексей Гогуа.
Надо ли говорить о том, что Вадим Кожинов, которого связывала большая дружба с видными абхазскими деятелями культуры, в частности с нынешним руководителем Ассоциации писателей Абхазии Мушни Ласурия, пристально следил за событиями последних десятилетий в Абхазии и вокруг нее, радовался успехам и победам народа Абхазии, недоумевал и протестовал против политики официальной Москвы, когда в 90-е годы она путем экономических санкций и политического давления пыталась навязать абхазам свою волю.
Не знаю, отозвалась ли еще где-нибудь на постсоветском пространстве его смерть такой же болью, как в Абхазии. Вот какими словами в телеграмме соболезнования откликнулся на нее основатель современного абхазского государства, первый президент Республики Абхазия Владислав Ардзинба: "Человек выдающихся дарований, Вадим Валерианович внес вклад в самые различные сферы гуманитарной мысли. Его труды в области литературоведения являют пример глубокого и тонкого анализа, исторические изыскания открыли тайны великих трагедий XX столетия. Вадим Валерианович был большим другом Абхазии. Мы никогда не забудем его эмоциональных выступлений в защиту нашего народа, его искреннего желания видеть Абхазию свободной и процветающей".
В дни проведения конференции в АбИГИ телеканал "Абаза-ТВ" несколько раз демонстрировал взятую из личного архива абхазского поэта и публициста Владимира Зантариа видеозапись большого интервью с Кожиновым, которая была сделана в Москве в 1994 году.
А мы с Ильей Колодяжным долго разговаривали на скамеечке на берегу моря у гостиницы "Интер-Сухум", где он жил во время конференции, на которой также выступал с докладом о творчестве Вадима Валериановича. Мой собеседник записывал на этот раз мои воспоминания на видеокамеру. И я высказал, в частности, такую мысль: наш общий долг – донести до новых поколений в Абхазии то, кем был Кожинов для старшего поколения абхазской интеллигенции. Наверное, было бы правильным увековечить в какой-либо форме его имя здесь, как сразу после войны это было сделано в отношении академика Сахарова, именем которого названа одна из сухумских улиц, и других выдающихся деятелей России.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
