Дата президентских выборов в Грузии определена. Голосование состоится 27 октября 2013 года. Предстоящая избирательная кампания станет не просто состязанием по определению будущего главы государства. Она подведет черту под десятилетним периодом, открывшимся "Революцией роз". Однако помимо внутриполитического измерения выборы президента Грузии имеют и серьезное геополитическое значение. На что надеются такие заинтересованные игроки, как Россия, США, Европейский союз?
Осенью 2003 года на грузинский политический Олимп стремительно ворвался Михаил Саакашвили. Благодаря его кипучей энергии Грузия существенно повысила свою международную известность. В августе 2008 года ситуацию вокруг этой страны в течение нескольких дней обсуждали в Совбезе ООН, а Россия и Запад вошли из-за нее в состояние самой мощной после распада Варшавского блока и Советского Союза конфронтации.
Между тем такой впечатляющий международный пиар, благодаря которому Грузия успела побывать и в "маяках демократии" на постсоветском пространстве, и стать главным разочарованием для энтузиастов распространения западных ценностей по всему миру, не принес стране разрешения многочисленных проблем, которые мучили ее до 2003 года. Вопрос территориальной целостности не разрешен. Более того, пять лет назад были утрачены те земли, которые Тбилиси контролировал (Кодорское ущелье в Абхазии, Ахалгорский район и Лиахвский коридор в Южной Осетии), а вместо собирания земель республика получила новые порции беженцев. Членство в НАТО так и остается "прекрасным далеком", в то время как операция в Афганистане – тяжелой реальностью. Социально-экономическое "чудо", продвигавшееся по либертарианским рецептам без учета фундаментальных особенностей страны (ее аграрного характера и значительных укорененных патерналистских настроений), также возымело совсем не те результаты, на которые рассчитывали его творцы.
Собственно говоря, закат "розовой эпохи" наступил еще во время прошлогодних парламентских выборов, когда "Грузинская мечта" смогла собрать воедино разрозненные и остававшиеся долгое время бесхозными патерналистские настроения (мечту о справедливом и рачительном хозяине во главе страны). Это, конечно, не конец истории. Впереди серьезные коллизии между мечтаниями и реалиями. И вскоре выяснится, что рачительности и справедливости на всех не хватит, придет пора новых героев и новых исторических этапов.
Но пока не завершена предыдущая стадия, а Саакашвили формально остается президентом Грузии, внешние игроки присматриваются к ситуации. Какие цели и задачи этих игроков можно считать более или менее очевидными? Москва вполне довольна прагматизацией отношений с Тбилиси. По Абхазии и Южной Осетии (если понимать под основной проблемой вопрос статуса) компромисс в нынешних условиях невозможен. Однако конфликт, прежде всего, с грузинской стороны (просто из-за разницы внешнеполитических потенциалов) перестает играть сакральную роль. У России, похоже, никакой внятной программы действий и предложений на грузинском направлении нет. Но Кремль доволен закатом Саакашвили и завершением десятилетнего цикла, проходившего под эгидой третьего президента Грузии. В перспективе российское руководство не хотело бы повторения подобных событий, хотя уход главного постсоветского раздражителя заставляет придумывать более качественные комбинации. Ведь раньше можно было все свалить на неадекватность грузинского лидера. Теперь в Тбилиси в моде прагматика, про устойчивые фобии уже не поговоришь.
Между тем поведение РФ на грузинском направлении отчетливо вписывается в общую логику Кремля на постсоветском пространстве. Москва медленно, но верно пришла к осознанию того, что в одинаковой степени выстроить конструктивные отношения со всеми бывшими республиками СССР не получится. Просто в силу того, что историческое прошлое стремительно утрачивает объединительную функцию. Следовательно, остается переход на рыночные отношения. И, возможно, с Грузией этот тренд на маркетизацию без завышенных ожиданий будет продолжен.
С США и с ЕС другая история. Десять лет назад все как раз и начиналось с завышенных ожиданий. Сегодня ни Вашингтон, ни Брюссель, похоже, не ждут от Грузии впечатляющих демократических прорывов, хотя и требуют их в ходе выборов разного уровня. Европейцы и американцы на фоне растущей неопределенности вокруг Афганистана и Ближнего Востока, не говоря уже о мировом финансовом кризисе, становятся минималистами. Для них теперь фамилия президента критически не важна (тем паче, что после конституционных реформ он утрачивает значительную часть своей прежней функциональной нагрузки). Важны сами выборы, их открытый характер и цивилизованная передача власти от одного лидера другому. То есть запрос не на революцию, а на мирную и рутинную процедуру, в которой будет меньше спецэффектов мирового масштаба, но больше практической эффективности
Осенью 2003 года на грузинский политический Олимп стремительно ворвался Михаил Саакашвили. Благодаря его кипучей энергии Грузия существенно повысила свою международную известность. В августе 2008 года ситуацию вокруг этой страны в течение нескольких дней обсуждали в Совбезе ООН, а Россия и Запад вошли из-за нее в состояние самой мощной после распада Варшавского блока и Советского Союза конфронтации.
Между тем такой впечатляющий международный пиар, благодаря которому Грузия успела побывать и в "маяках демократии" на постсоветском пространстве, и стать главным разочарованием для энтузиастов распространения западных ценностей по всему миру, не принес стране разрешения многочисленных проблем, которые мучили ее до 2003 года. Вопрос территориальной целостности не разрешен. Более того, пять лет назад были утрачены те земли, которые Тбилиси контролировал (Кодорское ущелье в Абхазии, Ахалгорский район и Лиахвский коридор в Южной Осетии), а вместо собирания земель республика получила новые порции беженцев. Членство в НАТО так и остается "прекрасным далеком", в то время как операция в Афганистане – тяжелой реальностью. Социально-экономическое "чудо", продвигавшееся по либертарианским рецептам без учета фундаментальных особенностей страны (ее аграрного характера и значительных укорененных патерналистских настроений), также возымело совсем не те результаты, на которые рассчитывали его творцы.
Собственно говоря, закат "розовой эпохи" наступил еще во время прошлогодних парламентских выборов, когда "Грузинская мечта" смогла собрать воедино разрозненные и остававшиеся долгое время бесхозными патерналистские настроения (мечту о справедливом и рачительном хозяине во главе страны). Это, конечно, не конец истории. Впереди серьезные коллизии между мечтаниями и реалиями. И вскоре выяснится, что рачительности и справедливости на всех не хватит, придет пора новых героев и новых исторических этапов.
Но пока не завершена предыдущая стадия, а Саакашвили формально остается президентом Грузии, внешние игроки присматриваются к ситуации. Какие цели и задачи этих игроков можно считать более или менее очевидными? Москва вполне довольна прагматизацией отношений с Тбилиси. По Абхазии и Южной Осетии (если понимать под основной проблемой вопрос статуса) компромисс в нынешних условиях невозможен. Однако конфликт, прежде всего, с грузинской стороны (просто из-за разницы внешнеполитических потенциалов) перестает играть сакральную роль. У России, похоже, никакой внятной программы действий и предложений на грузинском направлении нет. Но Кремль доволен закатом Саакашвили и завершением десятилетнего цикла, проходившего под эгидой третьего президента Грузии. В перспективе российское руководство не хотело бы повторения подобных событий, хотя уход главного постсоветского раздражителя заставляет придумывать более качественные комбинации. Ведь раньше можно было все свалить на неадекватность грузинского лидера. Теперь в Тбилиси в моде прагматика, про устойчивые фобии уже не поговоришь.
Между тем поведение РФ на грузинском направлении отчетливо вписывается в общую логику Кремля на постсоветском пространстве. Москва медленно, но верно пришла к осознанию того, что в одинаковой степени выстроить конструктивные отношения со всеми бывшими республиками СССР не получится. Просто в силу того, что историческое прошлое стремительно утрачивает объединительную функцию. Следовательно, остается переход на рыночные отношения. И, возможно, с Грузией этот тренд на маркетизацию без завышенных ожиданий будет продолжен.
С США и с ЕС другая история. Десять лет назад все как раз и начиналось с завышенных ожиданий. Сегодня ни Вашингтон, ни Брюссель, похоже, не ждут от Грузии впечатляющих демократических прорывов, хотя и требуют их в ходе выборов разного уровня. Европейцы и американцы на фоне растущей неопределенности вокруг Афганистана и Ближнего Востока, не говоря уже о мировом финансовом кризисе, становятся минималистами. Для них теперь фамилия президента критически не важна (тем паче, что после конституционных реформ он утрачивает значительную часть своей прежней функциональной нагрузки). Важны сами выборы, их открытый характер и цивилизованная передача власти от одного лидера другому. То есть запрос не на революцию, а на мирную и рутинную процедуру, в которой будет меньше спецэффектов мирового масштаба, но больше практической эффективности
