ПРАГА---Сегодня в рубрике «Некруглый стол» черкесский общественный деятель, бывший председатель черкесской организации «Адыге Хаса» Аслан Бешто и абхазский политолог Алхас Тхагушев.
Андрей Бабицкий: Я хотел бы сегодня поговорить о разногласиях между абхазами и черкесами, которые существуют давно, но сейчас, в преддверии Олимпиады, вновь произошел дискуссионный всплеск, и мне, как человеку со стороны, кажется, что обе стороны здесь смотрятся как-то не слишком хорошо: абхазы поддержали Олимпиаду в Сочи, согласившись с Россией, что говорить о геноциде черкесов нет больших оснований; в свою очередь черкесы, которым Грузия предложила дружбу из желания насолить России, признав их геноцид и начав раздавать им грузинское гражданство, – тоже действовали в угоду своим политическим интересам. В общем, по политическим причинам обе стороны отказались от некоего этнического единства. Мне ситуация представляется таким образом. Аслан, может быть, вы внесете какие-то коррективы?
Аслан Бешто: На мой взгляд, ситуация обрисована достаточно верно, за исключением небольших нюансов. Наверное, не следует увязывать друг с другом отношения черкесов и абхазов и черкесов и грузин, потому что в 1992 году, когда встал выбор между кровными отношениями и, наверное, самой близкой дружбой на Кавказе, которая в то время существовала между черкесами и Грузией, черкесы на тот момент все-таки выбрали кровную связь, кровное братство. Простой пример: в Нальчике на тот момент проживало более 15 тысяч грузин, и взаимопроникновение и сотрудничество было очень высоким. Что касается Олимпиады… Я не думаю, что отношения начали портиться именно с объявлением Олимпиады и связанных с ней противоречий просто потому, что большинство черкесов, живущих в России, выбрали позицию игнорирования Олимпиады после того, как стало ясно, что никаких надежд, связанных с Олимпиадой, российское государство осуществлять не намерено. Это всяческое игнорирование Олимпиады на сегодняшний момент составляет главную позицию черкесов. Ухудшение отношений началось довольно-таки давно, но самый большой выхлоп негатива вызвал отказ ныне действующего президента Абхазии Александра Золотинсковича Анкваб от проекта строительства дороги на Северный Кавказ.
Андрей Бабицкий: Алхас, Аслан Бешто сказал, что тогда выбрали кровное родство, а, видимо, уже в последние годы для этого оснований не было. Как вы считаете?
Алхас Тхагушев: Я бы не стал драматизировать ситуацию. Конечно, в отношениях с нашими братьями обозначился какой-то круг серьезных вопросов, но сегодняшний кризис, на мой взгляд, хороший стимул и для нас, и для наших братьев переосмыслить какие-то моменты и подходы, т.е. существует возможность в ближайшем будущем все это исправить. Я бы не стал драматизировать многие моменты, связанные с той же Олимпиадой. Вы обозначили некую консолидированную или неконсолидированную позицию Абхазии. В Абхазии достаточно осторожное отношение к этому всему, и много всяких критических моментов было озвучено по поводу той же российской власти, потому что есть определенные моменты несбалансированности этой позиции.
Андрей Бабицкий: Собственно, есть аналогичные драматические эпизоды и в самой абхазской истории.
Алхас Тхагушев: Безусловно. Все это взаимосвязанные вещи, и невозможно одно отсечь от другого, т.е. Абхазия находится не в изолированной ситуации, в России тоже ситуация постоянно меняется. Вы говорите о том, что в Абхазии не поддержали тему геноцида… В Абхазии никто не считает, что можно переписывать историю и замалчивать трагедию, которая произошла в XIX веке, коснувшаяся адыгов и абхазов, как это сейчас пытаются делать некоторые российские эксперты. Борис Ельцин сделал в свое время вполне смелое заявление, в котором осудил методы ведения русско-кавказской войны. Я думаю, что нынешнему российскому правительству нужно было не закрывать глаза на это и более адекватно реагировать, и тогда многим радикальным призывам просто не было бы места. Но когда нет места для диалога, появляются всякие радикальные требования.
Андрей Бабицкий: Алхас, конечно, речь не идет о жесткой консолидированной позиции, но, по умолчанию, поддержка Олимпиады – это поддержка проекта, игнорирующего проблемы черкесского геноцида. Вот Аслан Бешто затронул вопрос о дороге. Я помню, когда шла дискуссия на эту тему, очень многие абхазы даже не слишком хорошо высказывались по этому поводу – дескать, хлынет поток, который затопит Абхазию. Это как-то выглядело не совсем красиво.
Алхас Тхагушев: Мне кажется, что в вопросе обсуждения этой дороги, впрочем, как и по всей повестке абхазо-черкесских отношений, очень много эмоций и очень мало здорового анализа и спокойного, взвешенного отношения к проблеме. Я против этого проекта. Вы знаете, что у Александра Анкваб во внутриполитическом дискурсе есть очень серьезные оппоненты, оппозиция, в Абхазии нет тоталитарного общества, у нас людям не запрещено выражать свое мнение, но после того как президент высказался против этого проекта, спектр мнений был от «за» и до «против».
Андрей Бабицкий: Аслан, не кажется ли вам, что, принимая грузинское гражданство, многие черкесские общественные деятели берут на себя ответственность за те проблемы, которые существуют в отношениях между Абхазией и Грузией?
Аслан Бешто: Они абсолютно четко это осознают. Следующий момент: Абхазия нуждалась в черкесах намного больше, чем черкесы в Абхазии. Черкесам от Абхазии нужно было лишь одно – как бы стартовая площадка для удовлетворения своих национальных амбиций. Этот проект не состоялся, и вместо него получили довольно-таки серьезную головную боль, в том виде, что на черкесов, как на внешнеполитическую силу, они больше рассчитывать не могут.
Андрей Бабицкий: Я хотел бы сегодня поговорить о разногласиях между абхазами и черкесами, которые существуют давно, но сейчас, в преддверии Олимпиады, вновь произошел дискуссионный всплеск, и мне, как человеку со стороны, кажется, что обе стороны здесь смотрятся как-то не слишком хорошо: абхазы поддержали Олимпиаду в Сочи, согласившись с Россией, что говорить о геноциде черкесов нет больших оснований; в свою очередь черкесы, которым Грузия предложила дружбу из желания насолить России, признав их геноцид и начав раздавать им грузинское гражданство, – тоже действовали в угоду своим политическим интересам. В общем, по политическим причинам обе стороны отказались от некоего этнического единства. Мне ситуация представляется таким образом. Аслан, может быть, вы внесете какие-то коррективы?
Аслан Бешто: На мой взгляд, ситуация обрисована достаточно верно, за исключением небольших нюансов. Наверное, не следует увязывать друг с другом отношения черкесов и абхазов и черкесов и грузин, потому что в 1992 году, когда встал выбор между кровными отношениями и, наверное, самой близкой дружбой на Кавказе, которая в то время существовала между черкесами и Грузией, черкесы на тот момент все-таки выбрали кровную связь, кровное братство. Простой пример: в Нальчике на тот момент проживало более 15 тысяч грузин, и взаимопроникновение и сотрудничество было очень высоким. Что касается Олимпиады… Я не думаю, что отношения начали портиться именно с объявлением Олимпиады и связанных с ней противоречий просто потому, что большинство черкесов, живущих в России, выбрали позицию игнорирования Олимпиады после того, как стало ясно, что никаких надежд, связанных с Олимпиадой, российское государство осуществлять не намерено. Это всяческое игнорирование Олимпиады на сегодняшний момент составляет главную позицию черкесов. Ухудшение отношений началось довольно-таки давно, но самый большой выхлоп негатива вызвал отказ ныне действующего президента Абхазии Александра Золотинсковича Анкваб от проекта строительства дороги на Северный Кавказ.
Андрей Бабицкий: Алхас, Аслан Бешто сказал, что тогда выбрали кровное родство, а, видимо, уже в последние годы для этого оснований не было. Как вы считаете?
Алхас Тхагушев: Я бы не стал драматизировать ситуацию. Конечно, в отношениях с нашими братьями обозначился какой-то круг серьезных вопросов, но сегодняшний кризис, на мой взгляд, хороший стимул и для нас, и для наших братьев переосмыслить какие-то моменты и подходы, т.е. существует возможность в ближайшем будущем все это исправить. Я бы не стал драматизировать многие моменты, связанные с той же Олимпиадой. Вы обозначили некую консолидированную или неконсолидированную позицию Абхазии. В Абхазии достаточно осторожное отношение к этому всему, и много всяких критических моментов было озвучено по поводу той же российской власти, потому что есть определенные моменты несбалансированности этой позиции.
Андрей Бабицкий: Собственно, есть аналогичные драматические эпизоды и в самой абхазской истории.
Алхас Тхагушев: Безусловно. Все это взаимосвязанные вещи, и невозможно одно отсечь от другого, т.е. Абхазия находится не в изолированной ситуации, в России тоже ситуация постоянно меняется. Вы говорите о том, что в Абхазии не поддержали тему геноцида… В Абхазии никто не считает, что можно переписывать историю и замалчивать трагедию, которая произошла в XIX веке, коснувшаяся адыгов и абхазов, как это сейчас пытаются делать некоторые российские эксперты. Борис Ельцин сделал в свое время вполне смелое заявление, в котором осудил методы ведения русско-кавказской войны. Я думаю, что нынешнему российскому правительству нужно было не закрывать глаза на это и более адекватно реагировать, и тогда многим радикальным призывам просто не было бы места. Но когда нет места для диалога, появляются всякие радикальные требования.
Андрей Бабицкий: Алхас, конечно, речь не идет о жесткой консолидированной позиции, но, по умолчанию, поддержка Олимпиады – это поддержка проекта, игнорирующего проблемы черкесского геноцида. Вот Аслан Бешто затронул вопрос о дороге. Я помню, когда шла дискуссия на эту тему, очень многие абхазы даже не слишком хорошо высказывались по этому поводу – дескать, хлынет поток, который затопит Абхазию. Это как-то выглядело не совсем красиво.
Алхас Тхагушев: Мне кажется, что в вопросе обсуждения этой дороги, впрочем, как и по всей повестке абхазо-черкесских отношений, очень много эмоций и очень мало здорового анализа и спокойного, взвешенного отношения к проблеме. Я против этого проекта. Вы знаете, что у Александра Анкваб во внутриполитическом дискурсе есть очень серьезные оппоненты, оппозиция, в Абхазии нет тоталитарного общества, у нас людям не запрещено выражать свое мнение, но после того как президент высказался против этого проекта, спектр мнений был от «за» и до «против».
Андрей Бабицкий: Аслан, не кажется ли вам, что, принимая грузинское гражданство, многие черкесские общественные деятели берут на себя ответственность за те проблемы, которые существуют в отношениях между Абхазией и Грузией?
Аслан Бешто: Они абсолютно четко это осознают. Следующий момент: Абхазия нуждалась в черкесах намного больше, чем черкесы в Абхазии. Черкесам от Абхазии нужно было лишь одно – как бы стартовая площадка для удовлетворения своих национальных амбиций. Этот проект не состоялся, и вместо него получили довольно-таки серьезную головную боль, в том виде, что на черкесов, как на внешнеполитическую силу, они больше рассчитывать не могут.
