На излюбленный вопрос модераторов всевозможных встреч представителей конфликтующих стран или регионов: «Ну, а теперь давайте сформулируем: что вас объединяет?» – у меня давным-давно готов ответ: «Как что? В первую очередь приверженность двойным стандартам мышления». Ведь эта приверженность характерна для любого региона планеты, подобно тому, как повсюду там неизменно действует закон гравитации, – от Огненной Земли до Чукотки и от Аляски до Новой Зеландии.
Недавнее обострение внутриполитической борьбы в Абхазии, связанное со съездом оппозиционной партии «Амцахара», позволило мне пополнить известный список понятий, иллюстрирующих двойные стандарты: если наш, то разведчик, если их, то шпион, если свой, то партизан, если чужой, то бандит и т. д. Так, умилило в одной из публикаций упоминание об экс-президенте Александре Анквабе, «смещенном с должности в результате Народного схода». Раньше обычно попадалось другое, тоже, на мой взгляд, довольно нескладное – «в результате народного волеизъявления» (вообще-то у последнего есть вполне определенные способы – референдум, всеобщие выборы).
Обычно в мире принято считать: если наша, то революция, а если их, то переворот. Но в современном абхазском обществе слово «революция», в советские десятилетия окруженное романтическим флером, дискредитировано – даже не столько «Великим Октябрем», сколько чередой так называемых «цветных революций» на постсоветском пространстве, включая «розовую», которой так гордились в свое время в Грузии. Поэтому, если сторонники Анкваба не испытывают никаких затруднений при характеристике событий 27.05.2014, рубя с плеча: «государственный переворот», «силовой захват комплекса правительственных зданий», то его противники и приверженцы новой власти, похоже, все же их ощущают и пока находятся в соответствующем лексическом поиске…
Запомнились еще произнесенные на днях слова одного известного в Абхазии человека, стойкого приверженца нынешней властной команды. В явном раздражении от постоянно звучащих параллелей между событиями 27 мая прошлого года и нынешним обсуждением возможности, что оппозиция попытается осуществить реванш подобными методами, он сказал примерно следующее: между этими явлениями ничего общего нет: по форме они схожи, но содержание у них разное, поскольку тогда протестующими двигали национальные, государственные интересы, а сейчас – интересы отдельных личностей.
Я даже обрадовался, что наконец кто-то публично отчеканил то, что, по моим предположениям, в полном соответствии с двойными стандартами думают друг о друге многие представители двух противостоящих уже полтора десятка лет в Абхазии политических лагерей.
Помню, как в 2005-м, когда улеглись избирательные бури, я обратился к нескольким представителям «обеих сторон» с просьбой ответить на пару вопросов интервью-анкеты. Суть их сводилась к следующему: в чем, собственно, заключаются идеологические и иные отличия двух политических блоков, устроивших перед этим в республике такое ристалище? В XIX веке, как пишут историки, абхазская элита была разделена на две «партии» – русофильскую и туркофильскую, что, увы, способствовало катастрофе махаджирства. На рубеже десятых-двадцатых годов прошлого века с различиями в идеологии и внешнеполитической ориентации тоже все было понятно. Сейчас же нет ничего подобного.
Да, как во многих странах в разные времена, есть у нас свои «почвенники» и сторонники большей открытости внешнему миру, говоря современным языком, глобалисты, но и первые, и вторые присутствуют в обоих лагерях. А сформировались эти лагеря на основе борьбы бизнес-элит за право распоряжаться финансовыми потоками и другими ресурсами. Так, помнится, сформулировал еще в разгар политических баталий 2004 года ученый Гурам Гумба. Но согласиться с этим, отвечая на вопросы интервью-анкеты, думаю, никто из представителей сторон не захотел бы. Сказать же, что «мы – хорошие, ибо думаем о родине», а «они – плохие, ибо думают о себе», означало риск стать мишенью насмешливых комментариев. Словом, почти все, к кому тогда обращался, очевидно, предвидя тут подводные камни, под разными предлогами отказались отвечать на мои вопросы.
Что касается оратора, который сейчас высказался-таки в подобном духе, то не знаю, что и думать. В убежденности его в «правоте своих» сомневаться не приходится, но неужели она настолько велика, что он искренне верит в иллюзию, будто члены команды, к которой он принадлежит, – все сплошь бескорыстные патриоты и рыцари без страха и упрека? Но послушать представителей противостоящего лагеря, так это они все сплошь озабочены государственными интересами, они сражаются на стороне светлых сил с темными силами.
Со стороны это, конечно, выглядит смешно, ибо ни для кого не секрет, что и в одной, и другой «армиях» хватает очень разных людей. Да и делить всех строго на два разряда – это тоже упрощение. Очень многие озабочены как государственными, так и личными интересами – просто кто в какой степени.
В Абхазии широко распространены также рассуждения о делении на «своих» и «чужих». Впервые об этом заговорила тогдашняя оппозиция после смены властных команд в 2005-м; с различных трибун ее представители жаловались: вопреки заявлению Сергея Багапша, что он будет президентом всего народа, то там, то там людей, мол, увольняют по политическим мотивам. После смены властных команд в 2014-м сетования о делении на «своих» и «чужих» звучат уже из уст их приверженцев прежней власти. Причем в большинстве случаев тут трудно доказать что-то или опровергнуть, ибо принимающие решение обычно говорят о недостаточной деловой квалификации уволенного, и, наоборот - уволенный за реальные недостатки в работе начинает громко кричать, что его наказали за политическую нелояльность режиму.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
