Александр Лукашук
Подул однажды сильный восточный ветер, тучи солнце закрыли, и стало темно-темно. Пришла тогда внучка к бабушке и говорит:
- Расскажи мне, бабушка Европа, сказку!
- Ну слушай, внученька-беларусачка ...
Жила-была на свете одна империя. Думала, что она самая добрая, самая большая, самая справедливая и все ее любят. А на самом деле была она обычная империя, как и все другие, ела и пила, возводила дворцы и монументы, переписывала свою биографию с каждой сменой императора, ну и конечно, днем и ночью восстанавливала, устанавливала и защищала свою извечную справедливость. То на соседей войной сходит, то свое население проредит немножо. Потому что хотела, чтобы все ее любили, то есть - боялись.
- И что, бабушка, боялись?
- Не все. Она хоть и большая была, но когда позарилась на одну маленькую соседку, такую как ты примерно, та стала так отбиваться, что империя больше никогда к ней не приставала... А потом много еще чего было всякого, и так она растолстела, что тень ее почти всю землю закрыла. Но дядя Сэм, которого ты знаешь, говорит ей, совсем ты не империя добра, а наоборот, и тогда она от злости сама себе голову откусила, и ты и твои сестры из тени на солнце вышли.
- И что потом было?
- А потом ее стали все жалеть и помогать, и она оправилась понемногу, и ее стали в гости звать и за стол сажать, и она сначала вела себя хорошо, а потом стала руками в чужие миски лезть, толкаться, ноги задирать.
- И никто ее не научил, что так нельзя?
- Все заняты были своими делами, не до того было. Да и хотели у нее козиное молоко брать.
- Ох, не люблю я это молоко ...
- Многие к нему так привыкли, что и дня прожить не могли, и глаза закрывали на все остальное.
- И что из всего этого вышло?
- Жила империя так поживала, но однажды проснулась от незнакомого чувства. Посмотрела по сторонам - вроде все в порядке, кто не любит, тот уважает, кто не уважает, тот боится. Стала перед зеркалом – блестит вся, внутренние органы просто наружу лезут от упитанности. Позвала она тогда своего придворного доктора исторических наук и спрашивает - что такое, почему я такая озабоченная?
- Может, вам снова чешется? - спрашивает исторический доктор.
- Чешется мне всегда, почему же не почесаться, - отвечает империя. - Сзади внизу так чесалось как-то, что аж до крови себе кожу расцарапала, и все успокоилось. Потом у соседей там немного себе одчесала, чтобы не забывались. И все хорошо стало. Но сейчас другое - хочу почесать, рука тянется, а там ничего нет. Просто геополитическая катастрофа какая-то.
- Это фантомная боль, вашество, например, ноги нет, а пальцы болят, такое случается.
- Это как? Почему же тогда чешется?
- Любой зуд, вашество, с медицинской точки зрения только в голове того, кому чешется.
- Ты про свою голову думай, когда о моей говоришь! - и придавила доктора как клопа.
Потом запустила пятерню в волосы под короной, нагребла вшей и жах! -- на соседку, которая сразу забеспокоилась, задергалась. Тут империя рукой туда раз! - и давай чесать и причмокивать, похлопывать и отщипывать, покрикивать и отрывать. Растерялась соседка, закрутилась от боли и отвращения, но поздно - уже новая геополитическая реальность возникла, которую империя в рот затолкала и проглотила, и снова открыла.
И так продолжалось, пока вдруг не получила по зубам, и пальцы ей прищемили, и сырые куски изо рта полезли, а главное, молоко ее перестали брать. Вот тут ее внутренние и другие органы занервничали, почувствовали, что с такой головой дело фаршем пахнет, и откусили ее изнутри.
И все вокруг успокоились и даже пакет с медицинской и всякой другой помощью послали, и всячески стали поддерживать. И стала она хорошая и вежливая.
- Ой, какая странная сказка, бабушка Европа! А что потом было?
- А это ты у дяди Сэма спроси, он лучше знает.
- А потом выросла новая голова, - сказал дядя Сэм. - И сразу с рогами. Поэтому раньше она называлась империя зла, потом империйка зла, а теперь - империя козла.
- Надо следить, чтобы никто в мой огород не залез, - сказала внучка, и пошла свой огород городить.
Тут и ветер сменился и солнце выглянуло.
Подул однажды сильный восточный ветер, тучи солнце закрыли, и стало темно-темно. Пришла тогда внучка к бабушке и говорит:
- Расскажи мне, бабушка Европа, сказку!
- Ну слушай, внученька-беларусачка ...
Жила-была на свете одна империя. Думала, что она самая добрая, самая большая, самая справедливая и все ее любят. А на самом деле была она обычная империя, как и все другие, ела и пила, возводила дворцы и монументы, переписывала свою биографию с каждой сменой императора, ну и конечно, днем и ночью восстанавливала, устанавливала и защищала свою извечную справедливость. То на соседей войной сходит, то свое население проредит немножо. Потому что хотела, чтобы все ее любили, то есть - боялись.
- И что, бабушка, боялись?
- Не все. Она хоть и большая была, но когда позарилась на одну маленькую соседку, такую как ты примерно, та стала так отбиваться, что империя больше никогда к ней не приставала... А потом много еще чего было всякого, и так она растолстела, что тень ее почти всю землю закрыла. Но дядя Сэм, которого ты знаешь, говорит ей, совсем ты не империя добра, а наоборот, и тогда она от злости сама себе голову откусила, и ты и твои сестры из тени на солнце вышли.
- И что потом было?
- А потом ее стали все жалеть и помогать, и она оправилась понемногу, и ее стали в гости звать и за стол сажать, и она сначала вела себя хорошо, а потом стала руками в чужие миски лезть, толкаться, ноги задирать.
- И никто ее не научил, что так нельзя?
- Все заняты были своими делами, не до того было. Да и хотели у нее козиное молоко брать.
- Ох, не люблю я это молоко ...
- Многие к нему так привыкли, что и дня прожить не могли, и глаза закрывали на все остальное.
- И что из всего этого вышло?
- Жила империя так поживала, но однажды проснулась от незнакомого чувства. Посмотрела по сторонам - вроде все в порядке, кто не любит, тот уважает, кто не уважает, тот боится. Стала перед зеркалом – блестит вся, внутренние органы просто наружу лезут от упитанности. Позвала она тогда своего придворного доктора исторических наук и спрашивает - что такое, почему я такая озабоченная?
- Может, вам снова чешется? - спрашивает исторический доктор.
- Чешется мне всегда, почему же не почесаться, - отвечает империя. - Сзади внизу так чесалось как-то, что аж до крови себе кожу расцарапала, и все успокоилось. Потом у соседей там немного себе одчесала, чтобы не забывались. И все хорошо стало. Но сейчас другое - хочу почесать, рука тянется, а там ничего нет. Просто геополитическая катастрофа какая-то.
- Это фантомная боль, вашество, например, ноги нет, а пальцы болят, такое случается.
- Это как? Почему же тогда чешется?
- Любой зуд, вашество, с медицинской точки зрения только в голове того, кому чешется.
- Ты про свою голову думай, когда о моей говоришь! - и придавила доктора как клопа.
Потом запустила пятерню в волосы под короной, нагребла вшей и жах! -- на соседку, которая сразу забеспокоилась, задергалась. Тут империя рукой туда раз! - и давай чесать и причмокивать, похлопывать и отщипывать, покрикивать и отрывать. Растерялась соседка, закрутилась от боли и отвращения, но поздно - уже новая геополитическая реальность возникла, которую империя в рот затолкала и проглотила, и снова открыла.
И так продолжалось, пока вдруг не получила по зубам, и пальцы ей прищемили, и сырые куски изо рта полезли, а главное, молоко ее перестали брать. Вот тут ее внутренние и другие органы занервничали, почувствовали, что с такой головой дело фаршем пахнет, и откусили ее изнутри.
И все вокруг успокоились и даже пакет с медицинской и всякой другой помощью послали, и всячески стали поддерживать. И стала она хорошая и вежливая.
- Ой, какая странная сказка, бабушка Европа! А что потом было?
- А это ты у дяди Сэма спроси, он лучше знает.
- А потом выросла новая голова, - сказал дядя Сэм. - И сразу с рогами. Поэтому раньше она называлась империя зла, потом империйка зла, а теперь - империя козла.
- Надо следить, чтобы никто в мой огород не залез, - сказала внучка, и пошла свой огород городить.
Тут и ветер сменился и солнце выглянуло.