Уже около месяца, с 25 июля, Министерство юстиции Южной Осетии проводит мониторинг правоприменения. По информации министра юстиции Залины Лалиевой, он проводится впервые.
Министр юстиции Залина Лалиева намерена привести нормативно-правовую базу Южной Осетии в порядок. С этой целью, по ее словам, и проводится мониторинг правоприменения:
«В результате мониторинга правоприменения будет выявлено наличие в нормативных актах коррупциогенных факторов, коллизии норм права, ошибки юридико-технического характера. Мы приведем наше законодательство в соответствие с Конституцией республики Южная Осетия».
По словам министра, мониторинг проводится почти месяц – с 25 июля, а указ о его проведении был подписан еще в 2012 году в ту пору президентом Леонидом Тибиловым, но в течение пяти лет исследование не осуществлялось.
Что такое мониторинг правоприменения?
Идея провести юридический анализ законодательства и нормативных актов с целью их совершенствования принадлежит в ту пору министру юстиции Мурату Ванееву. По его словам, ему часто приходилось слышать, как чиновники оправдывали свою неэффективность плохими законами, которые им мешают, или, наоборот, предлагали изменить законы, чтобы добиться улучшений на каком-то направлении. При этом, говорит Мурат Ванеев, мало кто мог ответить вразумительно на вопрос, чем закон плох и в чем проблемы его применения:
«Если мы говорим, закон плох, то мы должны сказать, чем он плох, в каком месте, как его усовершенствовать и что для этого нужно сделать. Поэтому надо было создать некую систему наблюдения, при помощи которой мы в течение определенного времени могли бы наблюдать, как этот закон работает. Согласованность закона с другими положениями, чтобы там не было противоречий, как он используется на практике. И через год мы бы смогли сказать, что закон работает хорошо или плохо. Мы взяли за основу российский указ о мониторинге законодательства и правоприменения, и аналогичный указ был подписан у нас. Но поскольку наши юристы, хоть и хорошо образованы, но имеют маленький опыт работы с законодательством и его правоприменением, то это дело пошло плохо».
Поначалу Мурат Ванеев собирал юристов из различных министерств и ведомств, объяснял, как этот мониторинг работает, на это ушло время, потом его отправили в отставку, и тема заглохла. Хорошо, говорит Мурат Ванеев, что нынешнее руководство Минюста обратило на эту историю внимание, и, если работа будет доведена до конца, будет легче оценить, как работают законы:
«Тогда нам будет легче оценивать наши законы, совершенствовать их. Например, Министерство юстиции может взять закон о некоммерческих организациях, а МИД – закон о гражданстве, и смотреть в течение года, с какими проблемами этот закон сталкивается. Может, не хватает подзаконных актов? Может, эти акты неправильно сделаны? Насколько они удобны людям? Вот такие вещи – это обычный анализ законодательства.
– Я много раз слышал, что из-за многочисленных поправок в Конституцию, в том числе и в угоду политической конъюнктуре в разное время, некоторые статьи Основного закона модно трактовать двусмысленно. Мониторинг коснется этой проблематики?
– Это другая история, в таких случаях проводится повторная экспертиза законодательных актов, там уже другая сфера работы Минюста и других органов. Но мониторинг тоже выявит – он очень грамотно составлен, там вся методика прописана. И даже если прямой оценки соответствия Конституции в нем нет, проблема его применения из-за противоречий с Конституцией должна выскочить в любом случае».
Министр Лалиева сказала, что ждет информацию из ведомств о проделанной работе уже в сентябре, а к концу года будут подведены предварительные итоги.
Наверное, и простые граждане, которые сталкиваются с проблемами такого рода, могли бы внести свою лепту в мониторинг. Обратиться в тот же Минюст или другие ведомства со своими предложениями, поднять темы, которые, возможно, в некоторых ведомствах не замечают или не хотят замечать. Это к словам Мурата Ванеева о том, что одна из целей мониторинга – выяснить, насколько законоприменительные практики удобны для людей.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
