На этой неделе в Брюсселе прошел XI Европейский русский форум, в работе которого республику представлял министр иностранных дел Южной Осетии Дмитрий Медоев.
Гражданские активисты обратили внимание на то, что глава внешнеполитического ведомства участвовал в дискуссиях на площадке, созданной для представителей гражданского общества.
«Европейский русский альянс» – это общественная организация, главной задачей которой является способствование диалогу гражданского общества по актуальным проблемам. В этом смысле там органичнее смотрелись бы представители НКО, а не официальные лица.
Не то чтобы в республике нет представителей гражданского общества, их просто задавили гэбэшники и чиновники, они объявили их пятой колонной, которая мечтает продать республику ее врагам.
В результате на форумах гражданского общества принимают участие чиновники. Это так же нелепо, как если бы на КВН в Москву отправили выступать от республики группу офицеров КГБ.
Политолог Дина Алборова, которая под давлением властей была вынуждена два года назад закрыть свою общественную организацию, по-прежнему считает важным представлять Южную Осетию на разных международных площадках с участием общественных организаций:
«За все годы общения в условиях, когда Южная Осетия не признана международным сообществом, за исключением нескольких стран, я обратила внимание на то, что официальные структуры международных организаций западных стран доверяют больше голосу народа, который представляет гражданское общество, нежели информации, которая исходит от официальных структур. Мы всегда об этом говорили и всегда взывали к нашим властям, что такие вещи нужно делать вместе и сообща».
Накануне международного дня борьбы с коррупцией глава Контрольно-счетной палаты Геннадий Габараев провел пресс-конференции в Госкомитете информации и печати, на которой сообщил о том, как его ведомство вскрыло в Ленингорском детском доме нарушения на сумму 156 тысяч рублей. По его словам, это нарушение и ряд других стали причиной увольнения с должности директора детского дома Заиры Елкановой в середине ноября этого года.
За сухими цифрами отвратительная история о том, как служащие этого приюта, женщины, матери, обворовывали сирот. Напихали в детский дом мертвых душ, на которых списывали деньги, предназначенные детям. Списывали деньги на средства личной гигиены для детей, которые, как оказалось, детям не покупали.
Но жители района убеждены, что увольнение Елкановой в последнюю очередь связано с нарушением финансовой дисциплины. Ей, считают они, не простили другую историю, еще более отвратительную.
В начале июня ленингорская милиция задержала пятидесятилетнего мужчину по подозрению в растлении девочки-подростка, воспитанницы детского дома.
Мужчина забирал из детдома девочку, катал ее на машине, уединялся с ней в пустующих домах Ленингора.
Какое-то время милиция держала подозреваемого под замком, а потом вдруг отпустила, и скандал быстро замяли. Причем не было никаких официальных пояснений по делу, власти отделались слухами, будто бы обвиняемый признался, что он отец девочки, поэтому ни о чем противоправном не могло быть и речи. Естественно, никакой экспертизы, чтобы проверить эту версию, проведено не было. Как я понимаю, отцовство было новостью и для сотрудников детского дома, которые вот так запросто отпускали свою воспитанницу со взрослым посторонним мужчиной.
Естественно, в эту историю про обретение отца никто не поверил, прежде всего, потому, что не было официальной реакции, официальных объяснений по этому поводу. Хотя объяснений ждали – Ленингор от этой истории гудел, как встревоженный улей. Не поверили еще и потому, что всех, кто пытался задавать вопросы по этому поводу, очень жестко одернули силовики. Можно сказать, что скандал не замяли, а заткнули.
Но при этом такое впечатление, что директору детского дома этой истории не простили. Ее уволили, а результаты проверки Счетной палаты переданы в прокуратуру.
На югоосетинских лентах промелькнула информация о том, что ленингорский детский дом забирают из ведения районной администрации и передают в республиканское подчинение. По мнению гражданской активистки из Ленингора, бывшего директора дома детского творчества, все эти переподчинения не решают проблем детей:
«Не имеет значения, кому будет этот детский дом подчиняться. Все зависит от того, кто там будет директор, какая там будет атмосфера. Наши слуги народа довольствуются тем, что дети сыты и одеты. А кого беспокоит, какие у них мечты, чем они занимаются вне стен интерната? Там большинство персонала понятия не имеет, как надо относиться к детям».
На этой неделе Ирина Келесаева рассказала о настоящей схватке, которую ведут за контроль над Торгово-промышленной палатой Южной Осетии ее перессорившиеся члены.
О своих правах на руководство палатой одновременно заявили три президента, избранных на трех внеочередных конференциях тремя разными группами. Правда, печать и право подписи документов по-прежнему принадлежат одному человеку – заместителю министра экономического развития Роину Козаеву. В 2002 году он стал первым президентом ТПП, и, по его словам, он до сих пор возглавляет эту организацию на законных основаниях, так как был переизбран в этом году на внеочередной конференции палаты.
С этим не согласен бывший представитель ТПП в Москве Алан Габарати. В интервью моей коллеге Ирине Келехсаты он сообщил, что несогласные с линией Козаева члены палаты провели альтернативную конференцию и избрали его новым президентом.
Наконец еще одна часть членов Торгово-промышленной палаты провела 22 ноября свою внеочередную конференцию и избрала третьего по счету президента – Альберта Валиева.
Почему столько споров вокруг этой палаты? Из-за чего такое столкновение интересов вокруг нее. И, вообще, что это такое, все эти торгово-промышленные палаты, союзы предпринимателей и прочие объединения представителей бизнеса?
Они заявляют о себе как едва ли не о профсоюзе предпринимателей, общественном органе, который защищает интересы бизнеса. Но на деле все обстоит иначе, считает руководитель исследовательского центра RAMCOM Денис Соколов. Это скорее группа поддержки власти в духе советских профсоюзов, которая по отмашке руководства может мобилизовать людей, например, для демонстрации одобрения официального курса. Члены этих организаций, как и положено советским профсоюзным деятелям, получают за это какие-то преференции. Говорит Денис Соколов:
«Они создавались как служебные конструкции при власти, таковыми они и получились. Те, кто в них шел работать, хотели получить доступ к власти через этот ресурс, получить административный ресурс. Они его в какой-то степени получили и могут лоббировать какие-то свои личные интересы. То есть если номинально эти организации должны лоббировать, допустим, снижение налогового бремени, понижение каких-то тарифов и т.п., то это все не работает через такие организации. Лоббистские вопросы решаются в других кабинетах. Но какие-то частные вопросы для тех, кто вхож в эти палаты, они решают, например, получение грантов, подрядов и т.д.».
И все же непонятно, зачем нужна правительству эта структура теперь, когда оно объявило о политике привлечения инвестиций через создание максимально комфортных условий для бизнеса? Зачем создавать между государством и бизнесом посредника, тем более заточенного на решение личных проблем?
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
