ВЛАДИКАВКАЗ---Дорога, ведущая из Владикавказа в сторону поселка «Заводской», плотно зажата с обеих сторон густыми зарослями кустарников и деревьев. Но в одном месте лесополоса расступается, и, всмотревшись, можно заметить небольшую тропинку, ведущую вглубь. Она приведет любопытного на территорию одного из садовых товариществ, которое стало пристанищем для беженцев-осетин, бежавших от этнических конфликтов из всех республик бывшего СССР.
Неуклюжие, наспех и грубо сложенные из дешевых бетонных блоков дома, убоги. Их фасады навевают тоску, убивая всякую надежду на то, что условия жизни местных обитателей хоть когда-нибудь изменяться к лучшему. Такое чувство, что сюда даже солнце заглядывает неохотно, не то что североосетинские власти. Но выясняется, что даже такое скромное жилище остается недосягаемой мечтой для многих беженцев, оказавшихся чужими на исторической родине.
Тамара Маргиева, прибившаяся к товариществу, из их числа. Она родилась и жила в Грузии. Из ее рассказа следует, что многие завидовали ее прекрасному и богатому дому в Тбилиси. В доме царили уют и достаток. Все изменилось в одно мгновение: с началом кампании по преследованию осетин она и ее семья вынуждены были искать прибежище в Северной Осетии. Но здесь они так и не обрели утраченное счастье. С 1991 года, уже 19 лет, Тамара так и не обзавелась собственным домом. Сейчас она живет с сыном-инвалидом в сторожевом домике, откуда их в любое время могут выставить на улицу. До этого ютились в складских помещениях бойни. 13 лет как скончался ее муж. Двадцатилетний сын Тамары Мераб, провожавший друзей с поминок отца, был сбит пьяным водителем - личным шофером одного из прокуроров Владикавказа. Так что никого не удивил тот факт, что водитель не понес никакой ответственности. Но люди были неприятно удивлены тем, что не было предпринято ни единой попытки просто принести извинения семье и искалеченному мальчику. Мераб потерял дееспособность, став инвалидом первой группы. Однако несколько лет назад чиновники лишили его и этого «привилегированного» статуса, урезав социальное пособие.
«Если бы я был здоров, моя мама бы ни в чем не нуждалась и не мучилась бы. И я бы сам не мучился. Сижу, ничего не умею делать. Может быть, государство поможет, обратит внимание на меня. Хочу, но никуда не могу пойти и делать ничего не могу. Вот это меня тревожит сильно очень», - сокрушается Мераб.
В свои 64 года Тамара Сланова имеет крайне мало шансов дождаться очереди на получение жилищного сертификата. В прошлом году в списках Северо-Западной префектуры Владикавказа она числилась 105-й. По сложившейся практике, республике ежегодно выделяется из российского бюджета всего лишь два сертификата.
«Сертификат пусть мне дадут или жилье пусть дадут, что полагается. А куда мне деваться. У меня мужика нет, кто мне будет строить!»
Ситуация с беженцами кажется абсолютно бесперспективной. Североосетинские власти на протяжении 20 лет так и не смогли предложить сколько-нибудь эффективный способ улучшения жизни обездоленных людей. Георгий Зозров – координатор одной из политических партий, утверждает, что только республиканская способна разработать программу для беженцев. Деньги могла бы выделить Москва, но такие статьи расхода неизбежно становятся главным прибежищем для коррупционеров:
«Москва не возражает. Она не хочет давать деньги просто так - возьмите сколько хотите. Их же разворуют!»
Беженцы в Северной Осетии так и остались гражданами второго или даже третьего сорта. И ответственность за это, по мнению экспертов, лежит на совести не только властей, но и общества, равнодушно взирающего на беды единоплеменников, потерявших когда-то родину и имущество и не получивших права на вторую жизнь в Северной Осетии.
