Accessibility links

Результата все нет


Очевидно, что подходы участников переговоров никак не могут быть приведены к общему знаменателю, каждый из переговорщиков будет до бесконечности настаивать на своем
Очевидно, что подходы участников переговоров никак не могут быть приведены к общему знаменателю, каждый из переговорщиков будет до бесконечности настаивать на своем
ТБИЛИСИ---Весной, когда вулкан в Исландии почти на две недели парализовал авиаполеты над всей Европой, грузинский министр иностранных дел Григол Вашадзе «застрял» в Соединенных Штатах, где пребывал с официальным визитом.

Никуда не торопясь, Вашадзе провел продолжительную пресс-конференцию в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке. Он давал пространные ответы на все вопросы, скрупулезно вдаваясь во все детали.

Именно тогда грузинский министр дал, пожалуй, самый искренний ответ на вопрос о том, как Тбилиси смотрит на Женевские дискуссии:

«К сожалению, мы не движемся вперед. Работа обеих групп заглохла. Россия выбрала возмутительную позицию, когда она подталкивает оккупационные режимы Сухуми и Цхинвали к блокированию любой инициативы, а сама в это время сидит и делает вид, что не в силах контролировать своих закадычных друзей. Для России это нормальная тактика. Но как бы то ни было, для Европы и Грузии Женевские дискуссии – это незаменимый формат. Мы будем стараться его сохранить, потому что о лучшем пока что договориться не удалось в ожидании того времени, когда Россия будет готова серьезно обсуждать поставленные там вопросы. А это время настанет, и вот тогда нам не придется «выдумывать велосипед»».

В осознании того, что «на велосипеде» в ближайшем будущем никто не прокатится, можно сказать, и состоит универсальный подход всех участников к переговорному процессу в Женеве.

Все понимают, решений там в ближайшем будущем не будет. Уже два года подряд глава российской делегации на Женевских дискуссиях Григорий Карасин называет Тбилиси причиной тупиковой ситуации на переговорах. Коротко и ясно Карасину удалось это сформулировать после октябрьского раунда дискуссий. Он описал задачи грузинской стороны следующим образом:

«Так или иначе, вернуть утраченную президентом Грузии территориальную целостность страны. Не дать укрепиться государственности в Абхазии и Южной Осетии. И максимально опорочить Российскую Федерацию, которая в августе 2008 года, проявив оперативность, помогла отразить грузинскую агрессию против Цхинвали, и вскоре признала государственность Абхазии и Южной Осетии».

Новый сопредседатель от ООН

Начало Женевских дискуссий было предусмотрено мирным соглашением Медведева-Саркози. В первый год после войны представители сторон встречались почти каждый месяц. В 2010 году раунды стали проходить уже с промежутком в два месяца.

За этот год в женевском формате поменялись два сопредседателя. Один – в силу ротации страны-председателя в ОБСЕ, второй заменил ушедшего Йохана Вербеке, посвятившего последние несколько лет проблемам грузино-абхазского противостояния.

Место Вербеке оспаривали два главных претендента. Несколько европейских стран в качестве его преемника хотели видеть Хайди Тальявини, уважаемого дипломата, возглавлявшего Европейскую комиссию по расследованию августовской войны. Назначением Тальявини Европа хотела продемонстрировать важность участия в мирном процессе человека, детально знакомого с обстоятельствами конфликта. Видимо, предполагалось, что именно информированность Тальявини поможет ей найти рецепты реального примирения сторон в Женеве.

Другим кандидатом был бывший посол Финляндии в ОБСЕ Антти Турунен. Его кандидатуру поддерживали, в основном, те иностранные дипломаты, которые опасались, что появление Хайди Тальявини загонит Женевские встречи в еще более глухой тупик. Так получилось, что она приобрела репутацию дипломата, который бывает «не слишком сговорчив».

Все баталии вокруг назначения нового представителя ООН проходили за закрытыми дверями. До сих пор неизвестно, кто поддержал кандидатуру Антти Турунена.

Незадолго до официального представления Турунена его предшественник, Йохан Вербеке в интервью «Эху Кавказа» назвал умение сопредседателя сохранять непредвзятость залогом успеха в работе по грузинским конфликтам. Тогда же Вербеке сказал:

«Я думаю, что Женевские переговоры не задумывались как нечто, что начнет приносить волшебные результаты в скором времени. Это не машина по производству больших, драматических решений в короткие сроки. Мы всегда говорили, что это должен быть процесс, который заложит своего рода фундамент для обсуждения малых вопросов. Возможно, это со временем переросло бы во что-то более значительное».

Провал обсуждения "согласованных обязательств"

Эта стратегия сопредседателей отчетливо просматривалась в первой половине 2010 года.

На каждом раунде Женевских дискуссий работают две отдельные группы. Одна занимается вопросами безопасности, другая – гуманитарной тематикой.

В рамках второй группы и проходят обсуждения так называемых «малых» вопросов. С начала этого года там разрабатывают текст документа под предварительным названием «Согласованные обязательства».

Все проекты этого документа закрыты для общественности. О содержании можно судить только по последним абзацам финальных коммюнике, которые участники составляют после каждой встречи в Женеве.

В них говорилось, что в первой половине 2010 года стороны несколько раз обсуждали возможность обмена визитами людей из Тбилиси, Сухуми и Цхинвали. Другой темой стало возвращение беженцев и реституция имущества.

Финальные коммюнике дают возможность предположить, что уже к середине лета стороны почти достигли полного согласия по содержанию документа. Каким образом и по каким вопросам участникам удалось сблизиться, насколько близок был успех, так и осталось неизвестным. Именно в этот момент переговорный процесс фактически оборвался.

Представители де-факто властей Абхазии и Южной Осетии внезапно стали покидать заседания второй группы. Затем сухумская делегация объявила о том, что приостанавливает свое участие в Женевских дискуссиях.

Уже позже ее глава Вячеслав Чирикба объяснит, что такое решение было принято в знак протеста против позиции сопредседателей, которые во время переговоров склонялись на сторону Тбилиси, игнорируя мнение де-факто властей.

Сухуми возобновил участие в дискуссиях уже в следующем раунде. Но проект почти завершенного документа второй группы решили убрать в «долгий ящик» до лучших времен. Так уж вышло, что ни по одному вопросу, даже гуманитарного характера, в Женеве не могут согласиться, пока в переговорном процессе не произойдет принципиальный перелом.

О существующем проекте «Согласованных обязательств» в середине сентября «Эху Кавказа» рассказал сопредседатель Антти Турунен:

«Этот документ оговаривает принципы возвращения внутренне перемещенных лиц, или как их еще называют – беженцев. Проблема заключается в том, как привести этот механизм в действие в то время, как статус территорий продолжает оставаться под вопросом, так же как и вопрос возвращения грузинских беженцев. Документ касается и обсуждения конкретных проблем в Гали, куда уже вернулось определенное количество людей. Но здесь мы опять сталкиваемся с существующим политическим климатом, поэтому нам необходимо продолжать активно обсуждать этот документ».

Соглашение о неприменении силы- предложения сторон

Ключевые вопросы, в том числе и политический статус Абхазии и Южной Осетии, обсуждаются в первой рабочей группе Женевских дискуссий. Там заседают все главы делегаций, самые идеологически подкованные люди.

Как рассказывают сами участники, обсуждения в первой группе часто проходят на повышенных тонах, иногда с применением нецензурной лексики. Уже два года главная тема разговора - соглашение о неприменении силы.

Формально такого документа между Тбилиси и де-факто властями уже не существует. Все соглашения, заключенные до войны 2008 года, потеряли юридическую силу после того, как Грузия вышла из состава СНГ.

Сухуми и Цхинвали смотрят на этот документ как на своего рода мирное соглашение с Тбилиси. Москва также настаивает, чтобы Тбилиси на равных подписал этот договор с Сухуми и Цхинвали, видя в этом возможность «узаконить» независимость Абхазии и Южной Осетии.

Однако никакого соглашения с де-факто властями грузинские власти подписывать не собираются. В первой половине 2010 года Грузия вообще заявляла о том, что не видит необходимости договариваться заново о неприменении силы.

Позиция Тбилиси заключается в том, что в августе 2008 года война была между Грузией и Россией. Российские войска «оккупировали» Абхазию и Южную Осетию, а значит, местные де-факто власти стали сателлитами Москвы и самостоятельных решений принимать не могут.

Что касается России, Тбилиси заявлял, что соглашение о неприменении силы с Москвой уже существует. Его заключили в августе 2008 года при посредничестве Николя Саркози.

Очевидно, что подходы участников переговоров никак не могут быть приведены к общему знаменателю, каждый из переговорщиков будет до бесконечности настаивать на своем.

И вот при таком раскладе с начала 2010 года сопредседатели Женевских дискуссий начали бесперспективную, на первый взгляд, работу по сближению позиций сторон.

Они стали совершать регулярные визиты в Москву, Тбилиси, Сухуми и Цхинвали, пытаясь выяснить, каким видят стороны соглашение о неприменении силы.

Стороны предложили свои варианты договора. В каждом из них был представлен отдельный макет будущей архитектуры безопасности с ответами на вопросы: на каких территориях будут находиться иностранные наблюдатели или военные, как будет выглядеть разделительная линия, как наладить обмен информацией и тому подобное.

До сегодняшнего дня известны детали проектов двух делегаций на Женевских дискуссиях – грузинской и сухумской.

В августе 2010 года представитель абхазских де-факто властей Вячеслав Чирикба сообщил «Эху Кавказа», что проект соглашения, подготовленный Сухуми, уместился на двух страницах. Он состоит из двух частей: Декларации о неприменении силы и список гарантий сохранения мира в регионе.

В качестве одного из элементов архитектуры безопасности сухумская сторона предлагала рассмотреть вопрос о размещении в Абхазии «маленькой миссии» наблюдателей ООН, которая в числе других имела бы контакты и с российскими военными.

«Конечно, это будут не миротворческие силы. Это могут быть наблюдательные посты - ООН на нашей, Евросоюза – на грузинской стороне, которые фиксировали бы ситуацию и докладывали о любой эскалации напряженности. Чтобы они могли созвать такие организации, как ООН или Евросоюз. По крайней мере, чтобы у них были площадки, и чтобы они могли докладывать об этих нарушениях».

Грузинская сторона не отрицает возможности возвращения в Абхазию миротворцев ООН. Принципиальным для нее остается то, чтобы в качестве миротворцев больше никогда не выступали российские военные.

Вот как член грузинской делегации Серги Капанадзе рассказывает о предлагаемой грузинской стороной архитектуре безопасности:

«Для грузинской стороны эта архитектура состоит, во-первых, из ввода миротворческих сил. Это должны быть международные силы, а не так называемые патрульные войска или так называемые российские миротворцы. Второй шаг, это, конечно же, вывод российских войск из этих оккупированных территорий. Потом можно рассматривать уже и [вопрос] о полицейских силах, которые могли бы устанавливать там порядок”.

Грузия делает шаг вперед

Подобные проекты есть и у российских, и у цхинвальских представителей. Из всех этих предложений к середине 2010 года сопредседатели сумели составить, по крайней мере, что-то вроде справочника тематических предпочтений каждой из сторон.

И снова на каждом раунде представители сторон садились за стол переговоров, чтобы в очередной раз отвергнуть предложения оппонентов. Казалось, эти несоприкасающиеся миры могли вращаться по собственным орбитам до бесконечности, пока в конце осени грузинская сторона не выступила с сенсационной инициативой.

23 ноября Михаил Саакашвили с высокой трибуны Европарламента заявил, что Грузия в одностороннем порядке берет на себя обязательства не применять силу в отношении российских военных, находящихся в Абхазии и Южной Осетии:

«Чтобы доказать, что Грузия обязалась мирным путем решить свой конфликт с Российской Федерацией, мы берем на себя одностороннюю инициативу и объявляем, что Грузия не будет применять силу, чтобы заставить российских оккупантов отступить, а также чтобы восстановить свой контроль над оккупированными регионами».

Таким образом, грузинская сторона кардинально изменила исходные параметры переговоров, фактически дезавуировав свое утверждение, что нет никакой необходимости в заключении какого-либо иного Соглашения о неприменении силы, помимо договора Медведева-Саркози.

Москва молчала два дня, никак не реагируя на заявление президента Грузии. Потом в прессе стали появляться первые анонимные комментарии мидовских чиновников, что предложение Грузии прозвучало в оскорбительной для России форме.

Через две недели Сергей Багапш и Эдуард Кокойты по модели Саакашвили выступили с заявлениями о неприменении силы против Грузии.

Моментально последовала и официальная реакция российского МИДа, одобрившего Сухуми и Цхинвали за демонстрацию воли к миру.

Заявления Сергея Багапш и Эдуарда Кокойты появились на сайтах де-факто властей в один и тот же день, 6 декабря, с промежутком в 20 минут. Стало ясно, что это скоординированная кампания и реальных изменений в позиции Москвы ожидать не имеет смысла.

В середине декабря стороны собрались на последний в 2010 году раунд Женевских дискуссий. Все знали, что результатов не будет. «Все, как всегда», - пожимали плечами участники после встречи, отвечая на вопросы журналистов.

Грузинская сторона потребовала от Москвы сделать ответное заявление о неприменении силы. Российские представители открестились, кивнув в сторону Сухуми и Цхинвали, с которыми, по их мнению, Тбилиси и должен договариваться. Вот что после встречи сказал Григорий Карасин:

«Мы действительно разочарованы такой негибкостью Тбилиси, которая, кстати говоря, основана на не совсем верных сигналах, посылаемых в ее адрес некоторыми ее союзниками».

Вот так, к концу 2010 года, попытки продвинуться вперед, оказались обречены на провал. Прорыва в очередной раз не получилось, однако и заметного ухудшения в отношениях сторон не произошло, поскольку этих отношений по существу и не было.
XS
SM
MD
LG