ВЗГЛЯД ИЗ ВАШИНГТОНА---С началом нового года в ОБСЕ сменился председатель. На место Казахстана пришла Литва. Напомним, что весь 2010 год Астана стремилась придать хоть какую-то динамику процессам урегулирования этнополитических конфликтов на постсоветском пространстве. При этом особые надежды казахстанские дипломаты возлагали на прорыв в нагорно-карабахском урегулировании. Именно в столице Казахстана прошел первый, начиная с 1999 года, саммит ОБСЕ. Однако форум оказался безрезультатным, а анонсируемая встреча Сержа Саркисяна и Ильхама Алиева не состоялась.
Теперь перед схожими задачами стоит Вильнюс. И, похоже, точно так же, как год назад Казахстан, литовские дипломаты полны решимости сдвинуть с мертвой точки этнополитические конфликты. «Всесторонняя поддержка их разрешения станет приоритетной задачей Литвы в наступившем году», - заявил пресс-секретарь литовского президента Дали Грибаускайте, Линас Бальсис. В скором времени намечаются визиты главы литовского МИД (и не исключено, что и президента) в страны Кавказа. Уже сегодня представители Литвы говорят о поиске общих решений для постсоветских конфликтов в рамках принципов ОБСЕ. В этой связи было бы неплохо представлять, с каким багажом пришел Вильнюс к своему председательству в Организации, которая пока не сказала своего веского слова в мирных процессах на просторах бывшего «нерушимого Союза».
На первый взгляд, устремления литовской внешней политики далеки от Кавказа. После распада СССР эта страна последовательно добивалась интеграции в североатлантические и европейские структуры, пытаясь резко порвать не только с советским прошлым, но и постсоветским настоящим. Однако, в рамках этого процесса Вильнюс выработал такое политическое ноу-хау, как «демократическое наставничество».
После распада СССР Литва стала претендовать на роль морального покровителя «борющихся с империей народов». При этом идеологи такого «наставничества» не делали принципиальных различий между СССР и Россией, Советским Союзом и Российской империей, коммунистами и русскими. Как справедливо отмечает публицист Вадим Дубнов, «литовский балтийский романтический и суверенный запрос был на Ландсбергиса, Эльчибея и Гамсахурдиа». Отсюда односторонние подходы официального Вильнюса по отношению к чеченскому кризису, которые выразились и в позиции литовских представителей в формате ПАСЕ, в декларациях национального парламента, деятельности парламентской группы в поддержку чеченских сепаратистов. С началом «нулевых годов» вырос интерес Литвы к странам Южного Кавказа. Это объяснялось как общими стратегическими соображениями (интеграция в НАТО, Европейский Союз, а значит более интенсивное участие в широком спектре североатлантической политики), так и приверженностью идеалам «демократического наставничества». В 2003 году официальный Вильнюс инициировал проект «Три плюс три», усмотрев в трех государствах Южного Кавказа аналог трем странам Балтии. «Балтийская тройка» рассматривалась литовскими политиками, как пример подражания для «кавказской тройки», поскольку Латвия, Литва и Эстония не знали пограничных конфликтов и внутренних межэтнических противоборств.
Вильнюс весьма активно и последовательно поддерживал североатлантические устремления Грузии, а также саму эту страну в период интенсивной «разморозки» грузино-осетинского и грузино-абхазского конфликтов в 2004-2008 годов. В этой связи неслучайно то, что один из последних своих визитов в качестве главы государства предыдущий президент Литвы Валдас Адамкус совершил в Грузию (это случилось в июне 2009 года), где был награжден высшей наградой этой страны, орденом Вахтанга Горгасали. Впрочем, с уходом Адамкуса внешнеполитический курс сохранил преемственность. Свидетельство тому - принятие Сеймом Литвы в июне 2010 года специальной резолюции, в которой Абхазия и Южная Осетия были определены, как «оккупированные территории». Таким образом, Литва стала одной из первых (наряду с Румынией) стран Евросоюза, которые документально зафиксировали свою политико-правовую позицию по поводу двух спорных территорий Кавказа.
И сегодня, говоря о «замороженных конфликтах», литовские дипломаты (в отличие от российских коллег) имеют в виду не только Нагорный Карабах, но и Абхазию с Южной Осетией, то есть две проблемы, которые Москва считает уже разрешенными. Встает вопрос, насколько Вильнюс окажется готовым к тому, чтобы сотрудничать в рамках своих заявленных приоритетов с ключевым игроком на Большом Кавказе- Россией. Непраздный вопрос: «Готова ли Литва к тому, чтобы не превратить свое председательство в продолжение российско-литовских препирательств по широкому спектру вопросов, начиная от отношения к историческому прошлому, и заканчивая текущей повесткой дня?» Готова ли Россия к тому, чтобы посмотреть на литовские устремления вне привязки к динамике двусторонних отношений. Наверное, сегодня ясных ответов на эти вопросы нет.
С одной стороны обнадеживают заявления, сделанные специальным представителем председателя ОБСЕ по конфликтам Гедрюса Чякуолиса о том, что Литва не будет претендовать на революцию в миротворчестве, а нацеливается на создание стабильных условий для контактов и диалога. Главное, чтобы этот конструктивный настрой разделяли бы и коллеги литовского дипломата, и российские представители. Впрочем, очень многое в этом деле будет зависеть от общей динамики отношений России и Запада, их взаимной готовности уйти от максималистских установок и способностей к компромиссам и прагматизму.
Теперь перед схожими задачами стоит Вильнюс. И, похоже, точно так же, как год назад Казахстан, литовские дипломаты полны решимости сдвинуть с мертвой точки этнополитические конфликты. «Всесторонняя поддержка их разрешения станет приоритетной задачей Литвы в наступившем году», - заявил пресс-секретарь литовского президента Дали Грибаускайте, Линас Бальсис. В скором времени намечаются визиты главы литовского МИД (и не исключено, что и президента) в страны Кавказа. Уже сегодня представители Литвы говорят о поиске общих решений для постсоветских конфликтов в рамках принципов ОБСЕ. В этой связи было бы неплохо представлять, с каким багажом пришел Вильнюс к своему председательству в Организации, которая пока не сказала своего веского слова в мирных процессах на просторах бывшего «нерушимого Союза».
На первый взгляд, устремления литовской внешней политики далеки от Кавказа. После распада СССР эта страна последовательно добивалась интеграции в североатлантические и европейские структуры, пытаясь резко порвать не только с советским прошлым, но и постсоветским настоящим. Однако, в рамках этого процесса Вильнюс выработал такое политическое ноу-хау, как «демократическое наставничество».
После распада СССР Литва стала претендовать на роль морального покровителя «борющихся с империей народов». При этом идеологи такого «наставничества» не делали принципиальных различий между СССР и Россией, Советским Союзом и Российской империей, коммунистами и русскими. Как справедливо отмечает публицист Вадим Дубнов, «литовский балтийский романтический и суверенный запрос был на Ландсбергиса, Эльчибея и Гамсахурдиа». Отсюда односторонние подходы официального Вильнюса по отношению к чеченскому кризису, которые выразились и в позиции литовских представителей в формате ПАСЕ, в декларациях национального парламента, деятельности парламентской группы в поддержку чеченских сепаратистов. С началом «нулевых годов» вырос интерес Литвы к странам Южного Кавказа. Это объяснялось как общими стратегическими соображениями (интеграция в НАТО, Европейский Союз, а значит более интенсивное участие в широком спектре североатлантической политики), так и приверженностью идеалам «демократического наставничества». В 2003 году официальный Вильнюс инициировал проект «Три плюс три», усмотрев в трех государствах Южного Кавказа аналог трем странам Балтии. «Балтийская тройка» рассматривалась литовскими политиками, как пример подражания для «кавказской тройки», поскольку Латвия, Литва и Эстония не знали пограничных конфликтов и внутренних межэтнических противоборств.
Вильнюс весьма активно и последовательно поддерживал североатлантические устремления Грузии, а также саму эту страну в период интенсивной «разморозки» грузино-осетинского и грузино-абхазского конфликтов в 2004-2008 годов. В этой связи неслучайно то, что один из последних своих визитов в качестве главы государства предыдущий президент Литвы Валдас Адамкус совершил в Грузию (это случилось в июне 2009 года), где был награжден высшей наградой этой страны, орденом Вахтанга Горгасали. Впрочем, с уходом Адамкуса внешнеполитический курс сохранил преемственность. Свидетельство тому - принятие Сеймом Литвы в июне 2010 года специальной резолюции, в которой Абхазия и Южная Осетия были определены, как «оккупированные территории». Таким образом, Литва стала одной из первых (наряду с Румынией) стран Евросоюза, которые документально зафиксировали свою политико-правовую позицию по поводу двух спорных территорий Кавказа.
И сегодня, говоря о «замороженных конфликтах», литовские дипломаты (в отличие от российских коллег) имеют в виду не только Нагорный Карабах, но и Абхазию с Южной Осетией, то есть две проблемы, которые Москва считает уже разрешенными. Встает вопрос, насколько Вильнюс окажется готовым к тому, чтобы сотрудничать в рамках своих заявленных приоритетов с ключевым игроком на Большом Кавказе- Россией. Непраздный вопрос: «Готова ли Литва к тому, чтобы не превратить свое председательство в продолжение российско-литовских препирательств по широкому спектру вопросов, начиная от отношения к историческому прошлому, и заканчивая текущей повесткой дня?» Готова ли Россия к тому, чтобы посмотреть на литовские устремления вне привязки к динамике двусторонних отношений. Наверное, сегодня ясных ответов на эти вопросы нет.
С одной стороны обнадеживают заявления, сделанные специальным представителем председателя ОБСЕ по конфликтам Гедрюса Чякуолиса о том, что Литва не будет претендовать на революцию в миротворчестве, а нацеливается на создание стабильных условий для контактов и диалога. Главное, чтобы этот конструктивный настрой разделяли бы и коллеги литовского дипломата, и российские представители. Впрочем, очень многое в этом деле будет зависеть от общей динамики отношений России и Запада, их взаимной готовности уйти от максималистских установок и способностей к компромиссам и прагматизму.
