ВАШИНГТОН---Знаменуют ли угрозы Доку Умарова начало нового этапа борьбы северокавказских исламистов против России? Чем может ответить Москва? И готова ли она вообще адекватно реагировать?
У террористической акции в "Домодедово" появился автор. Собственно говоря, лидер так называемого «Имарата Кавказ» Доку Умаров не сделал никаких принципиальных открытий. Еще в феврале прошлого года он грозил переносом террористическо-диверсионной войны в центральные регионы России. Тогда он заявлял: «Война идет не только по телевизору далеко на Северном Кавказе. Границы боевых действий будут расширены с волей Аллаха на всю территорию России, и в этом году нас ждут великие успехи».
Теперь Умаров грозит тем, что 2011 год станет для страны «годом слез».
Таким образом, на первый взгляд, вопрос об «авторстве» страшной террористической атаки разрешен. Пресловутый кавказский эмир сам развеял все возможные сомнения. Но есть некоторые нюансы, на которые хотелось бы обратить внимание.
«Имарат Кавказ» - это структура в значительной степени виртуальная. Не в том смысле, что ее активисты и сторонники не совершают терактов и диверсий, а в том, что она не представляет собой единой централизованной структуры. Это - не боевая организация и не ЦК эсеровской партии. Это - сеть, в которой даже горизонтальные связи не являются жесткими. Такое сообщество объединено общими идеологическими установками и жизненным опытом определенного типа. Однако тактика отдачи приказа отличается от армейской, строго иерархической структуры. Следовательно, возможны многие случаи, когда отдельные ячейки террористической сети производят действия автономно, без приказов своего «эмира». Да и устранение самого «главного эмира» или «эмиров» меньшего калибра не является для всей сети невосполнимой катастрофой (что показали и события последних лет). У этой борьбы нет единого «приводного механизма». Группировки боевиков немногочисленны, что делает борьбу с ними более сложной, нежели с инфраструктурой де-факто государства или централизованной системой (на которую легче воздействовать извне, и которую можно намного эффективнее разлагать).
Однако в виртуальном пространстве «эмир» берет ответственность на себя, производя впечатление мощного подпольного государства, граждане которого, говоря словами популярной песни, «скованы одной цепью, связаны одной целью». Цель подобного действа понятна: демонстрируется мощь, убежденность в собственной правоте, доказывается соответствие слов делу. Отсюда же и стремление преувеличить собственные ресурсы и возможности, взять на себя ответственность даже за то, что не совершал (вспомним хотя бы заявления о причастности северокавказских исламистов к инциденту на Саяно-Шушенской ГЭС). Таков жанр информационной войны. Она успешна тогда, когда ведется на опережение, жмет на известные «болевые точки», эксплуатирует понятные образы. Но, самое главное, она эффективна тогда, когда твой противник невнятен и действует в оборонительном, а не наступательном ключе, вяло реагируя на те или иные события и инициативы.
Увы, но от российской власти не исходит сколько-нибудь адекватных оценок ситуации. Так, Владимир Путин недавно заявил, что террористы «даже не понимают часто, чего хотят. Не могут сформулировать свои требования». По его словам, мы стоим перед угрозой «анархического терроризма против всех и всего: против государства, против существующей власти, против страны». Между тем, подобные выводы можно было бы с полным основанием отнести к российской власти. В том смысле, что она уже который год не может внятно сформулировать свои цели, базовые задачи, требования и нарисовать перед обществом четкие перспективы будущего. Вы говорите у террористов нет целей? Так это просто не соответствует действительности. Доку Умаров более чем определенно говорит о том, что для России ценой удержания Северного Кавказа станет «год слез». Что это, как ни манифестация цели? А что в ответ! Рейд президента на Киевский вокзал а-ля визит первого секретаря обкома в магазин в эпоху тотального дефицита. Создание Совета старейшин при полпреде из заранее проверенных кадров! Или возможное появление специального советника президента по национальным вопросам, который, скорее всего, станет очередным высокопоставленным церемониймейстером двора, а не эффективным антикризисным управленцем.
Между тем, такая невнятная реакция только усиливает убежденность за рубежами нашей страны, что Россия не контролирует Кавказ, что она растеряна, и может потерять этот регион в кратчайшие сроки. Это же провоцирует самые нелепые выводы, страхи и предположения. И в итоге неадекватную политику по отношению к РФ. Допустим, российская власть не хочет общаться с собственными гражданами. Но от зарубежных партнеров проблему утаить не удастся. Тем паче, если страна стремится интегрироваться в современный мир, привлекать инвесторов, проводить спортивные праздники и осуществлять модернизацию. Следовательно, четкая и внятная интерпретация целей и ценностей антитеррористической борьбы нужна Москве не в силу каких-то абстрактных причин, а по вполне прагматичным соображениям. Не только внутриполитическим! Теракт в "Домодедово" показал, что Северный Кавказ рассматривается уже в гораздо более широких контекстах, чем российская внутренняя политика. Таким образом, имидж страны надо спасать не вложениями в дорогие пиар-проекты, а адекватным пониманием стоящих перед государством и обществом угроз и качественной политикой по их преодолению. Вопрос только, кто взвалит на себя это тяжкое бремя?
У террористической акции в "Домодедово" появился автор. Собственно говоря, лидер так называемого «Имарата Кавказ» Доку Умаров не сделал никаких принципиальных открытий. Еще в феврале прошлого года он грозил переносом террористическо-диверсионной войны в центральные регионы России. Тогда он заявлял: «Война идет не только по телевизору далеко на Северном Кавказе. Границы боевых действий будут расширены с волей Аллаха на всю территорию России, и в этом году нас ждут великие успехи».
Теперь Умаров грозит тем, что 2011 год станет для страны «годом слез».
Таким образом, на первый взгляд, вопрос об «авторстве» страшной террористической атаки разрешен. Пресловутый кавказский эмир сам развеял все возможные сомнения. Но есть некоторые нюансы, на которые хотелось бы обратить внимание.
«Имарат Кавказ» - это структура в значительной степени виртуальная. Не в том смысле, что ее активисты и сторонники не совершают терактов и диверсий, а в том, что она не представляет собой единой централизованной структуры. Это - не боевая организация и не ЦК эсеровской партии. Это - сеть, в которой даже горизонтальные связи не являются жесткими. Такое сообщество объединено общими идеологическими установками и жизненным опытом определенного типа. Однако тактика отдачи приказа отличается от армейской, строго иерархической структуры. Следовательно, возможны многие случаи, когда отдельные ячейки террористической сети производят действия автономно, без приказов своего «эмира». Да и устранение самого «главного эмира» или «эмиров» меньшего калибра не является для всей сети невосполнимой катастрофой (что показали и события последних лет). У этой борьбы нет единого «приводного механизма». Группировки боевиков немногочисленны, что делает борьбу с ними более сложной, нежели с инфраструктурой де-факто государства или централизованной системой (на которую легче воздействовать извне, и которую можно намного эффективнее разлагать).
Слушать
Однако в виртуальном пространстве «эмир» берет ответственность на себя, производя впечатление мощного подпольного государства, граждане которого, говоря словами популярной песни, «скованы одной цепью, связаны одной целью». Цель подобного действа понятна: демонстрируется мощь, убежденность в собственной правоте, доказывается соответствие слов делу. Отсюда же и стремление преувеличить собственные ресурсы и возможности, взять на себя ответственность даже за то, что не совершал (вспомним хотя бы заявления о причастности северокавказских исламистов к инциденту на Саяно-Шушенской ГЭС). Таков жанр информационной войны. Она успешна тогда, когда ведется на опережение, жмет на известные «болевые точки», эксплуатирует понятные образы. Но, самое главное, она эффективна тогда, когда твой противник невнятен и действует в оборонительном, а не наступательном ключе, вяло реагируя на те или иные события и инициативы.
Увы, но от российской власти не исходит сколько-нибудь адекватных оценок ситуации. Так, Владимир Путин недавно заявил, что террористы «даже не понимают часто, чего хотят. Не могут сформулировать свои требования». По его словам, мы стоим перед угрозой «анархического терроризма против всех и всего: против государства, против существующей власти, против страны». Между тем, подобные выводы можно было бы с полным основанием отнести к российской власти. В том смысле, что она уже который год не может внятно сформулировать свои цели, базовые задачи, требования и нарисовать перед обществом четкие перспективы будущего. Вы говорите у террористов нет целей? Так это просто не соответствует действительности. Доку Умаров более чем определенно говорит о том, что для России ценой удержания Северного Кавказа станет «год слез». Что это, как ни манифестация цели? А что в ответ! Рейд президента на Киевский вокзал а-ля визит первого секретаря обкома в магазин в эпоху тотального дефицита. Создание Совета старейшин при полпреде из заранее проверенных кадров! Или возможное появление специального советника президента по национальным вопросам, который, скорее всего, станет очередным высокопоставленным церемониймейстером двора, а не эффективным антикризисным управленцем.
Между тем, такая невнятная реакция только усиливает убежденность за рубежами нашей страны, что Россия не контролирует Кавказ, что она растеряна, и может потерять этот регион в кратчайшие сроки. Это же провоцирует самые нелепые выводы, страхи и предположения. И в итоге неадекватную политику по отношению к РФ. Допустим, российская власть не хочет общаться с собственными гражданами. Но от зарубежных партнеров проблему утаить не удастся. Тем паче, если страна стремится интегрироваться в современный мир, привлекать инвесторов, проводить спортивные праздники и осуществлять модернизацию. Следовательно, четкая и внятная интерпретация целей и ценностей антитеррористической борьбы нужна Москве не в силу каких-то абстрактных причин, а по вполне прагматичным соображениям. Не только внутриполитическим! Теракт в "Домодедово" показал, что Северный Кавказ рассматривается уже в гораздо более широких контекстах, чем российская внутренняя политика. Таким образом, имидж страны надо спасать не вложениями в дорогие пиар-проекты, а адекватным пониманием стоящих перед государством и обществом угроз и качественной политикой по их преодолению. Вопрос только, кто взвалит на себя это тяжкое бремя?
