СУХУМИ---Удивительный все же этот день для Абхазии – 4 марта!
В Сухуме и сейчас есть улица 4 марта, названная так в честь дня 04.03.1921, когда после наступления со стороны Сочи частей Красной армии в Абхазии была установлена советская власть. И сегодня, как обычно, представители Компартии Абхазии, школьники, студенты возложили венки к памятникам абхазским большевикам Нестору Лакоба, Ефрему Эшба и мемориальной доске на доме, где жил их соратник Николай Акиртава. Прошли другие мероприятия.
Если вспомнить о том, как недавно, в феврале, в Тбилиси отмечали 90-летие вступления частей Красной армии под командованием Серго Орджоникидзе в Грузию, как поминали павших в борьбе с ними грузинских юнкеров, вырисовывается на первый, поверхностный взгляд черно-белая картинка. А именно: отношение к тем событиям двух наших обществ диаметрально противоположное – для одних это праздник, для других скорбная, траурная дата, день советской оккупации. Но не будем упрощать. Иначе очень легко договориться до нелепостей типа определений Абхазии как «посткоммунистической Вандеи» и т. п.
На самом деле, если говорить об идеологической составляющей, о советском строе как таковом, абхазы сопротивлялись, скажем, насильственной коллективизации ничуть, по крайней мере, не меньше, чем грузины.
Подтверждением тому и ряд крестьянских волнений, восстаний, и многие произведения Фазиля Искандера о том времени. А если вернуться к событиям начала 1921 года… Вот любопытная картинка, описанная мной лет тридцать назад в газетном очерке про старого коммуниста Андрея Логуа из села Пакуаш Очамчырского района. Он вспомнил, как день 4 марта того года застал его с группой абхазских подростков, которые учились в Сухумской учительской семинарии и были распущены по домам в связи с военными действиями, в одном из сел на трассе Черноморского шоссе по дороге домой. В одном из дворов они увидели группу красноармейцев, которыми их накануне пугали. Самый шустрый из нас, Мушни Хашба, рассказывал ветеран, набрался храбрости и подошел к ним, заговорил, потом и остальные. И оказалось, что они обыкновенные крестьянские парни, не рогатые, не хвостатые… Мушни Хашба, кстати, – это впоследствии известный абхазский государственный деятель и литератор.
Очевидно, если судить по этому эпизоду, абхазское население вовсе не бросало поголовно чепчики в воздух, встречая Красную армию, многие относились к ней достаточно настороженно. Но так же очевидно и то, что во время обострения межнациональных отношений на Южном Кавказе как на рубеже десятых-двадцатых годов ХХ века, так и в период конца ХХ – начала XXI веков грузины апеллировали к странам Запада, а абхазы и южные осетины – к России.
Поскольку два десятилетия назад Москва уже отказалась от коммунистической идеологии, подозревать абхазов и южных осетин в какой-то склонности именно к последней было бы неумно. Но не менее неумно рассуждать о некоей тяге грузин к западным ценностям, западной культуре, а абхазов и южных осетин – к России. На самом деле все гораздо проще, и подобный геополитический расклад сил отнюдь не уникальное явление: каждому этносу в борьбе за национальное выживание приходится искать и находить себе союзников.
Как-то во время грузино-абхазской войны, живя более года в Гудауте, я купил в местном книжном магазине увесистый томик «Краткой истории Чехословакии» 1988 года выпуска, который и сейчас хранится у меня в домашней библиотеке. Прочтя книгу, был поражен тем, как удивительно точно описанная в ней конфигурация отношений в XIX веке между словаками, венграми и столицей Австрийской империи Веной напоминала конфигурацию отношений между абхазами, грузинами и Москвой в конце ХХ века. Словаки девятьсот лет жили «под венграми» (куда больше, чем Абхазия входила в состав Грузии), и в начале XIX века им приходилось упорно сопротивляться политике «мадьяризации» и утверждениям: «Словаки? Такого народа не существует». Когда же сами венгры подняли восстание против австрийского владычества, они резко отвергли просьбу словаков об автономии и естественнейшим образом сделали тех союзниками Вены…
Но вернемся к 4 марта – «дню советизации Абхазии». В советское время он отмечался торжественными собраниями, но в список праздничных выходных дней, естественно, не входил: этот список был всесоюзным. После обретения Абхазией в 1993 году фактической независимости Владислав Ардзинба включил в такой список в республике даже Старый Новый год 14 января, но 4 марта не включил. Созданная в 94-м Компартия Абхазии повела многолетнюю борьбу за «включение», при этом главный упор делался на то, что это – «день восстановления государственности Абхазии». Известный абхазский историк Станислав Лакоба полемизировал с коммунистами в печати, утверждая, что под это определение скорее подходит другая дата того же исторического периода.
В последние годы коммунисты активизировали усилия и добились того, что нынче в Абхазии впервые за весь послевоенный период 1 мая стало праздничным выходным днем – Днем весны и труда. Очень хотели они сделать красным днем календаря и 4 марта, но при недавнем обсуждении законопроекта в парламенте их пристыдили: «Вы что, хотите сделать праздником скорбную дату ухода из жизни в 2010-м первого президента Абхазии?» Так Владислав Григорьевич будто снова, уже посмертно настоял на своем первоначальном решении…
Да, и еще ведь 4 марта – день рождения в 1949-м второго, ныне действующего президента Абхазии Сергея Багапша. Кстати, именно сегодня, после недельной паузы, он подписал указ об отставке вице-премьера правительства Даура Тарба – «согласно поданному заявлению».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
В Сухуме и сейчас есть улица 4 марта, названная так в честь дня 04.03.1921, когда после наступления со стороны Сочи частей Красной армии в Абхазии была установлена советская власть. И сегодня, как обычно, представители Компартии Абхазии, школьники, студенты возложили венки к памятникам абхазским большевикам Нестору Лакоба, Ефрему Эшба и мемориальной доске на доме, где жил их соратник Николай Акиртава. Прошли другие мероприятия.
Если вспомнить о том, как недавно, в феврале, в Тбилиси отмечали 90-летие вступления частей Красной армии под командованием Серго Орджоникидзе в Грузию, как поминали павших в борьбе с ними грузинских юнкеров, вырисовывается на первый, поверхностный взгляд черно-белая картинка. А именно: отношение к тем событиям двух наших обществ диаметрально противоположное – для одних это праздник, для других скорбная, траурная дата, день советской оккупации. Но не будем упрощать. Иначе очень легко договориться до нелепостей типа определений Абхазии как «посткоммунистической Вандеи» и т. п.
На самом деле, если говорить об идеологической составляющей, о советском строе как таковом, абхазы сопротивлялись, скажем, насильственной коллективизации ничуть, по крайней мере, не меньше, чем грузины.
Подтверждением тому и ряд крестьянских волнений, восстаний, и многие произведения Фазиля Искандера о том времени. А если вернуться к событиям начала 1921 года… Вот любопытная картинка, описанная мной лет тридцать назад в газетном очерке про старого коммуниста Андрея Логуа из села Пакуаш Очамчырского района. Он вспомнил, как день 4 марта того года застал его с группой абхазских подростков, которые учились в Сухумской учительской семинарии и были распущены по домам в связи с военными действиями, в одном из сел на трассе Черноморского шоссе по дороге домой. В одном из дворов они увидели группу красноармейцев, которыми их накануне пугали. Самый шустрый из нас, Мушни Хашба, рассказывал ветеран, набрался храбрости и подошел к ним, заговорил, потом и остальные. И оказалось, что они обыкновенные крестьянские парни, не рогатые, не хвостатые… Мушни Хашба, кстати, – это впоследствии известный абхазский государственный деятель и литератор.
Очевидно, если судить по этому эпизоду, абхазское население вовсе не бросало поголовно чепчики в воздух, встречая Красную армию, многие относились к ней достаточно настороженно. Но так же очевидно и то, что во время обострения межнациональных отношений на Южном Кавказе как на рубеже десятых-двадцатых годов ХХ века, так и в период конца ХХ – начала XXI веков грузины апеллировали к странам Запада, а абхазы и южные осетины – к России.
Поскольку два десятилетия назад Москва уже отказалась от коммунистической идеологии, подозревать абхазов и южных осетин в какой-то склонности именно к последней было бы неумно. Но не менее неумно рассуждать о некоей тяге грузин к западным ценностям, западной культуре, а абхазов и южных осетин – к России. На самом деле все гораздо проще, и подобный геополитический расклад сил отнюдь не уникальное явление: каждому этносу в борьбе за национальное выживание приходится искать и находить себе союзников.
Как-то во время грузино-абхазской войны, живя более года в Гудауте, я купил в местном книжном магазине увесистый томик «Краткой истории Чехословакии» 1988 года выпуска, который и сейчас хранится у меня в домашней библиотеке. Прочтя книгу, был поражен тем, как удивительно точно описанная в ней конфигурация отношений в XIX веке между словаками, венграми и столицей Австрийской империи Веной напоминала конфигурацию отношений между абхазами, грузинами и Москвой в конце ХХ века. Словаки девятьсот лет жили «под венграми» (куда больше, чем Абхазия входила в состав Грузии), и в начале XIX века им приходилось упорно сопротивляться политике «мадьяризации» и утверждениям: «Словаки? Такого народа не существует». Когда же сами венгры подняли восстание против австрийского владычества, они резко отвергли просьбу словаков об автономии и естественнейшим образом сделали тех союзниками Вены…
Но вернемся к 4 марта – «дню советизации Абхазии». В советское время он отмечался торжественными собраниями, но в список праздничных выходных дней, естественно, не входил: этот список был всесоюзным. После обретения Абхазией в 1993 году фактической независимости Владислав Ардзинба включил в такой список в республике даже Старый Новый год 14 января, но 4 марта не включил. Созданная в 94-м Компартия Абхазии повела многолетнюю борьбу за «включение», при этом главный упор делался на то, что это – «день восстановления государственности Абхазии». Известный абхазский историк Станислав Лакоба полемизировал с коммунистами в печати, утверждая, что под это определение скорее подходит другая дата того же исторического периода.
В последние годы коммунисты активизировали усилия и добились того, что нынче в Абхазии впервые за весь послевоенный период 1 мая стало праздничным выходным днем – Днем весны и труда. Очень хотели они сделать красным днем календаря и 4 марта, но при недавнем обсуждении законопроекта в парламенте их пристыдили: «Вы что, хотите сделать праздником скорбную дату ухода из жизни в 2010-м первого президента Абхазии?» Так Владислав Григорьевич будто снова, уже посмертно настоял на своем первоначальном решении…
Да, и еще ведь 4 марта – день рождения в 1949-м второго, ныне действующего президента Абхазии Сергея Багапша. Кстати, именно сегодня, после недельной паузы, он подписал указ об отставке вице-премьера правительства Даура Тарба – «согласно поданному заявлению».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
