ВЗГЛЯД ИЗ ТБИЛИСИ---Решение грузинского парламента от пятого июля, которое даст возможность религиозным объединениям, «имеющим историческую связь с Грузией» или законодательно признанным в государствах Совета Европы, регистрироваться как юридические лица публичного права, знаменательно в нескольких смыслах. Оно меняет отношения между государством и религиозными меньшинствами; создает прецедент открытого конфликта между правительством и доминантной православной церковью; убирает одну из относительно серьезных проблем в грузино-армянских отношениях.
До сих пор грузинское законодательство давало возможность религиозным объединениям регистрироваться как юридические лица частного права, т. е., фактически, как неправительственные организации. Этот принцип ближе к американскому, более либеральному пониманию разделения между церковью и государством, но отличается от практики многих старых европейских демократий, где существование традиционно доминантных церквей и защищающих их права политических партий приводит к более высокому уровню государственного регулирования в области религии.
С этим порядком контрастировал статус исторически доминантной православной церкви, который определяется принятым в 2002 году Конституционным Соглашением между ней и государством. Это соглашение выше самой Конституции, поскольку последняя должна соответствовать указанному Соглашению. Особому статусу соответствует и высокий социальный авторитет церкви, который не осмеливалась оспаривать ни одна политическая партия. По крайней мере до последнего времени.
Небольшие протестантские организации без проблем приняли порядок регистрации, но некоторые церкви – прежде всего, армянская и католическая – не могли согласиться с этим, считая, что церковь не может быть приравнена к НПО. Прецедент Конституционного Соглашения был для них главным аргументом: «Мы понимаем, что Православная Церковь должна иметь особый статус в Грузии, - говорят они, - и не собираемся с ней конкурировать; но мы также требуем определенной формы признания со стороны государства».
Статус юридического лица публичного права оказался приемлемым компромиссом, так как он означает более высокий уровень такого признания, хотя никаких практических привилегий не приносит.
Решению непосредственно предшествовал визит в Грузию Католикоса всех армян Гарегина II, поэтому, скорее всего, именно он послужил последним толчком для решения парламента. Армянские средства массовой информации постоянно и в весьма мрачных тонах представляют якобы тяжелое положение армянской церкви в Грузии. Их главные аргументы: нерешенность проблемы со статусом, а также существование спорных церквей, на которые претендует армянская церковь, хотя грузинская церковь считает эти претензии необоснованными. Решение парламента снимает первую из этих проблем.
Самое интересное – неожиданно острая реакция церкви. Когда законопроект внесли на обсуждение в парламент, Католикос-Патриарх всея Грузии Илия Второй сначала призвал депутатов отложить обсуждение закона, а затем, после его принятия, предложил президенту Саакашвили наложить вето. Эти призывы были проигнорированы. Оппозиционные партии бойкотировали голосование в парламенте и потребовали прислушаться к Патриарху. 9 и 10 июля прошли многотысячные акции «в поддержку церкви», хотя агрессивных антиправительственных лозунгов выдвинуто не было.
Чем именно аргументируют оппоненты свою позицию? Представители церкви весьма туманно заявляли, что новый закон может оказаться опасным в будущем, хотя непонятно, чем. Делались и открыто антиармянские высказывания. Например, известный советский режиссер Реваз Чхеидзе, на склоне лет сблизившийся с церковью, договорился до того, что «армянам лучше бы сидеть у себя на родине».
Проявления открытой арменофобии сами по себе шокируют, но с политической точки зрения важен другой шок, который, видимо, испытала церковь и лично Патриарх потому, что его не послушались, тем более в вопросе, касающемся религии. В последние годы сложилась ситуация, когда православная церковь получила статус квазигосударственной, причем правительство Саакашвили внесло свою лепту в такое положение. Фактически церковь получила мандат министерства по делам религий: считалось, например, что для построения католического храма следует получить неформальное «добро» от Патриархии. Решение парламента ясно и демонстративно меняет это положение: в вопросах, касающихся других религиозных конфессий, у православной церкви не должно быть права вето. Переварить это оказалось трудно.
Впрочем, пришлось: 11-го Священный Синод принял примирительное заявление, в котором упор делался на то, что в будущем следует больше привлекать Патриархию, когда принимаются политические решения, касающиеся религиозных дел. Этим инцидент, видимо, исчерпан.
Тот факт, что правительство все-таки осмелилось на открытую конфронтацию с церковью, показывает новый уровень уверенности в своих силах. После морального краха радикальной оппозиции, который завершился 26 мая, ему можно не бояться принятия непопулярных решений, которые могут вывести народ на улицу. По крайней мере власти явно оценили ситуацию именно так.
До сих пор грузинское законодательство давало возможность религиозным объединениям регистрироваться как юридические лица частного права, т. е., фактически, как неправительственные организации. Этот принцип ближе к американскому, более либеральному пониманию разделения между церковью и государством, но отличается от практики многих старых европейских демократий, где существование традиционно доминантных церквей и защищающих их права политических партий приводит к более высокому уровню государственного регулирования в области религии.
С этим порядком контрастировал статус исторически доминантной православной церкви, который определяется принятым в 2002 году Конституционным Соглашением между ней и государством. Это соглашение выше самой Конституции, поскольку последняя должна соответствовать указанному Соглашению. Особому статусу соответствует и высокий социальный авторитет церкви, который не осмеливалась оспаривать ни одна политическая партия. По крайней мере до последнего времени.
Слушать
Небольшие протестантские организации без проблем приняли порядок регистрации, но некоторые церкви – прежде всего, армянская и католическая – не могли согласиться с этим, считая, что церковь не может быть приравнена к НПО. Прецедент Конституционного Соглашения был для них главным аргументом: «Мы понимаем, что Православная Церковь должна иметь особый статус в Грузии, - говорят они, - и не собираемся с ней конкурировать; но мы также требуем определенной формы признания со стороны государства».
Статус юридического лица публичного права оказался приемлемым компромиссом, так как он означает более высокий уровень такого признания, хотя никаких практических привилегий не приносит.
Решению непосредственно предшествовал визит в Грузию Католикоса всех армян Гарегина II, поэтому, скорее всего, именно он послужил последним толчком для решения парламента. Армянские средства массовой информации постоянно и в весьма мрачных тонах представляют якобы тяжелое положение армянской церкви в Грузии. Их главные аргументы: нерешенность проблемы со статусом, а также существование спорных церквей, на которые претендует армянская церковь, хотя грузинская церковь считает эти претензии необоснованными. Решение парламента снимает первую из этих проблем.
Самое интересное – неожиданно острая реакция церкви. Когда законопроект внесли на обсуждение в парламент, Католикос-Патриарх всея Грузии Илия Второй сначала призвал депутатов отложить обсуждение закона, а затем, после его принятия, предложил президенту Саакашвили наложить вето. Эти призывы были проигнорированы. Оппозиционные партии бойкотировали голосование в парламенте и потребовали прислушаться к Патриарху. 9 и 10 июля прошли многотысячные акции «в поддержку церкви», хотя агрессивных антиправительственных лозунгов выдвинуто не было.
Чем именно аргументируют оппоненты свою позицию? Представители церкви весьма туманно заявляли, что новый закон может оказаться опасным в будущем, хотя непонятно, чем. Делались и открыто антиармянские высказывания. Например, известный советский режиссер Реваз Чхеидзе, на склоне лет сблизившийся с церковью, договорился до того, что «армянам лучше бы сидеть у себя на родине».
Проявления открытой арменофобии сами по себе шокируют, но с политической точки зрения важен другой шок, который, видимо, испытала церковь и лично Патриарх потому, что его не послушались, тем более в вопросе, касающемся религии. В последние годы сложилась ситуация, когда православная церковь получила статус квазигосударственной, причем правительство Саакашвили внесло свою лепту в такое положение. Фактически церковь получила мандат министерства по делам религий: считалось, например, что для построения католического храма следует получить неформальное «добро» от Патриархии. Решение парламента ясно и демонстративно меняет это положение: в вопросах, касающихся других религиозных конфессий, у православной церкви не должно быть права вето. Переварить это оказалось трудно.
Впрочем, пришлось: 11-го Священный Синод принял примирительное заявление, в котором упор делался на то, что в будущем следует больше привлекать Патриархию, когда принимаются политические решения, касающиеся религиозных дел. Этим инцидент, видимо, исчерпан.
Тот факт, что правительство все-таки осмелилось на открытую конфронтацию с церковью, показывает новый уровень уверенности в своих силах. После морального краха радикальной оппозиции, который завершился 26 мая, ему можно не бояться принятия непопулярных решений, которые могут вывести народ на улицу. По крайней мере власти явно оценили ситуацию именно так.
