ВЗГЛЯД ИЗ ВАШИНГТОНА---Три года назад, 8 августа 2008 года затяжной грузино-осетинский конфликт вылился в кратковременную пятидневную войну с прямым вовлечением российской армии в вооруженное противостояние с регулярными грузинскими частями. Сегодня кратковременная война с долговременными последствиями по-прежнему активно обсуждается политиками и экспертами. Насколько удалось продвинуться в понимании причин и последствий «горячего августа»? И какая объяснительная модель может выглядеть, как наиболее приемлемая?
За три года, прошедшие после российско-грузинской войны, о противостоянии Москвы и Тбилиси были написаны, без всякого преувеличения, тома литературы. Однако при всем гигантском количестве статей и монографий несложно выделить несколько групп материалов. Первую мы условно можем назвать «геополитическим аудитом». Авторы подобных текстов подводят баланс сил и пытаются показать издержки и приобретения, полученные участниками событий. Вторая группа - это прогностические материалы. Сегодня эти тексты не так востребованы, как год и два назад, в канун первой и второй годовщин пятидневной войны.
Тогда аналитики до хрипоты спорили о том, возможно ли повторение «горячего августа» 2008 года в 2009 или в 2010 году. И третья группа ориентирована не столько на непредвзятый анализ, сколько на пропаганду. В данном случае цели этой пропаганды не важны. Это может быть «Россия, встающая с колен» или «маяк демократии», отражающий перманентные имперские натиски. Но стоит ли вообще упоминать эти материалы, если цель их не экспертная оценка, а продвижение официального упрощенного представления о сложном конфликте? Думаю, что стоит, поскольку эти тексты самым серьезным образом влияют на аналитическое сообщество. Они не только поднимают градус эмоций и запутывают ситуацию. Производителями этой продукции являются государственные структуры, выступающие в то же самое время заказчиками аналитики и экспертизы. Трудно предположить, что этот фактор совсем не учитывается теми, кто пытается дать свою оценку событий трехлетней давности.
Как бы то ни было, а увлеченность политической бухгалтерией и чрезмерная концентрация на пяти августовских днях препятствует пониманию тех первопричин, которые и привели к трагическим событиям, случившимся в 2008 году. Символично, что третья годовщина августовской войны отмечается в канун двадцатилетия другой знаменательной даты - распада Советского Союза. На это совпадение следовало бы обратить внимание. В особенности тем, кто хочет видеть причину «горячего августа» в «личной неприязни» Владимира Владимировича и Михаила Николаевича.
Как будто абхазская или югоосетинская проблемы, а также сложный клубок противоречий между Россией и Грузией не существовали до прихода к власти двух этих персонажей. И, как будто, ударь они по рукам, никаких проблем бы в двусторонних отношениях не существовало бы. Но даже если предположить, что два президента (имеющих во многом схожую политическую стилистику) договорились бы обо всем, то разве можем мы считать Абхазию с Южной Осетией платками, которые легко переложить из одного кармана в другой? Нет, личная неприязнь лишь ускорила те процессы, которые начались в декабре 1991 года.
Постсоветские конфликты, гражданские войны и этнические противоборства доказали: распад СССР не был одноактным явлением. С исчезновением гиганта в одну шестую часть суши процесс распада советской государственности не закончился, а начался. Новым независимым республикам предстояло доказать, что их границы, нарисованные советскими наркомами, являются не фиктивными, а реальными, а новая государственность (с «титульными нациями», определенными еще во время СССР) может считаться своей для многочисленных этнических меньшинств. В этой связи считать, что распад большого полиэтнического государства мог пройти исключительно по линии союзных республик, не затронув автономные образования, могли только неисправимые идеалисты. И касалось это не только Грузии, но и России (казус Чечни).
В итоге процесс раздела «советского наследия» не пройден и сегодня, спустя 20 лет. И касается это не только Кавказа, где три года назад был создан прецедент пересмотра межреспубликанских границ, но и Центральной Азии. Вспомним хотя бы кровавую историю последней (хочется верить) киргизской революции. И лишь тогда, когда бывшие республики Союза ССР признают (не на бумаге, но и фактически) границы друг друга, прекратят конфликты и смогут перейти к прагматическим соседским отношениям по аналогии с ЕС, мы сможем сказать: история Советского Союза окончена.
За три года, прошедшие после российско-грузинской войны, о противостоянии Москвы и Тбилиси были написаны, без всякого преувеличения, тома литературы. Однако при всем гигантском количестве статей и монографий несложно выделить несколько групп материалов. Первую мы условно можем назвать «геополитическим аудитом». Авторы подобных текстов подводят баланс сил и пытаются показать издержки и приобретения, полученные участниками событий. Вторая группа - это прогностические материалы. Сегодня эти тексты не так востребованы, как год и два назад, в канун первой и второй годовщин пятидневной войны.
Тогда аналитики до хрипоты спорили о том, возможно ли повторение «горячего августа» 2008 года в 2009 или в 2010 году. И третья группа ориентирована не столько на непредвзятый анализ, сколько на пропаганду. В данном случае цели этой пропаганды не важны. Это может быть «Россия, встающая с колен» или «маяк демократии», отражающий перманентные имперские натиски. Но стоит ли вообще упоминать эти материалы, если цель их не экспертная оценка, а продвижение официального упрощенного представления о сложном конфликте? Думаю, что стоит, поскольку эти тексты самым серьезным образом влияют на аналитическое сообщество. Они не только поднимают градус эмоций и запутывают ситуацию. Производителями этой продукции являются государственные структуры, выступающие в то же самое время заказчиками аналитики и экспертизы. Трудно предположить, что этот фактор совсем не учитывается теми, кто пытается дать свою оценку событий трехлетней давности.
Слушать
Как бы то ни было, а увлеченность политической бухгалтерией и чрезмерная концентрация на пяти августовских днях препятствует пониманию тех первопричин, которые и привели к трагическим событиям, случившимся в 2008 году. Символично, что третья годовщина августовской войны отмечается в канун двадцатилетия другой знаменательной даты - распада Советского Союза. На это совпадение следовало бы обратить внимание. В особенности тем, кто хочет видеть причину «горячего августа» в «личной неприязни» Владимира Владимировича и Михаила Николаевича.
Как будто абхазская или югоосетинская проблемы, а также сложный клубок противоречий между Россией и Грузией не существовали до прихода к власти двух этих персонажей. И, как будто, ударь они по рукам, никаких проблем бы в двусторонних отношениях не существовало бы. Но даже если предположить, что два президента (имеющих во многом схожую политическую стилистику) договорились бы обо всем, то разве можем мы считать Абхазию с Южной Осетией платками, которые легко переложить из одного кармана в другой? Нет, личная неприязнь лишь ускорила те процессы, которые начались в декабре 1991 года.
Постсоветские конфликты, гражданские войны и этнические противоборства доказали: распад СССР не был одноактным явлением. С исчезновением гиганта в одну шестую часть суши процесс распада советской государственности не закончился, а начался. Новым независимым республикам предстояло доказать, что их границы, нарисованные советскими наркомами, являются не фиктивными, а реальными, а новая государственность (с «титульными нациями», определенными еще во время СССР) может считаться своей для многочисленных этнических меньшинств. В этой связи считать, что распад большого полиэтнического государства мог пройти исключительно по линии союзных республик, не затронув автономные образования, могли только неисправимые идеалисты. И касалось это не только Грузии, но и России (казус Чечни).
В итоге процесс раздела «советского наследия» не пройден и сегодня, спустя 20 лет. И касается это не только Кавказа, где три года назад был создан прецедент пересмотра межреспубликанских границ, но и Центральной Азии. Вспомним хотя бы кровавую историю последней (хочется верить) киргизской революции. И лишь тогда, когда бывшие республики Союза ССР признают (не на бумаге, но и фактически) границы друг друга, прекратят конфликты и смогут перейти к прагматическим соседским отношениям по аналогии с ЕС, мы сможем сказать: история Советского Союза окончена.
