ЧЕРКЕССК---30 августа прошла встреча председателя Следственного комитета России Александра Бастрыкина с делегацией Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. На встрече шла речь о фактах превышения сотрудниками правоохранительных органов на Северном Кавказе своих должностных полномочий. Александр Бастрыкин дал распоряжение руководителям следственных управлений республик тщательно проверить жалобы граждан.
Член совета межрегиональной общественной организации «Комитет против пыток» Олег Хабибрахманов процитировал утверждение, принадлежащее бывшему федеральному судье из Москвы Сергею Пашину: «Если вас на улице остановил сержант милиции и сказал, что он вас посадит на семь лет, будьте уверены, он говорит правду, потому что у нас виновность человека определяется не в суде, а с того момента, когда он задержан по подозрению в совершении преступления».
Все остальное - принуждения подозреваемого к самооговору, фальсификация обвинений и т.п. - вопрос сугубо технический, который в российском суде мало кого интересует. Так считает Олег Хабибрахманов.
«Наши и правоохранительная, и оперативная, и судебная системы носят репрессивный характер, вряд ли их можно назвать правосудием. Правосудие определяет конкретно, на сколько лет человека нужно «упечь» в тюрьму, а то, что он виноват, понятно уже по тому, что он в этом суде находится в наручниках».
Удушения пластиковым пакетом, пытки электрошоком, избиения пластиковыми бутылками с водой или мокрыми полотенцами, чтобы не оставлять следов побоев, - этот набор методов, с помощью которых добиваются признания, в российском обществе широко известен.
Адвокат из Ставрополя Владимир Постанюк говорит, что все без исключения подследственные знают, что их ждет после заключения под стражу. Сама мысль о предстоящих мучениях способна сломить волю человека.
«Когда следователь намекает, что может воспользоваться своим правом и избрать меру пресечения содержания под стражей, а подследственный знает эту статистику и методы пыток, о которых пишут средства массовой информации, то нам тяжело убедить любого подследственного, что лучше отстаивать свою невиновность, чем идти на так называемый компромисс, который часто предлагает следствие».
Адвокат Постанюк говорит, что ему хватит пальцев одной руки, чтобы перечислить случаи, когда удавалось доказать, что подсудимого вынудили к самооговору под пытками.
«Основная масса судей - это бывшие следователи или прокурорские работники, которые всю жизнь были стороной обвинения, а потом становятся судьями, но отойти от прежней практики уже не могут. У нас сейчас единицы судей, которые раньше были адвокатами».
Комитет по пыткам приветствует озабоченность Бастрыкина, но сотрудники комитета не представляют себе, как можно исправить ситуацию в Чечне, где единственный закон – это личная воля Рамзана Кадырова, и где представители федеральных структур так же бесправны, как и население республики.
«Приведу пример, - говорит Олег Хабибрахманов. - Старший следователь по особо важным делам, полковник юстиции Соболь просто не может пройти на территорию районного отдела милиции. Федеральный закон дает ему такие полномочия, однако его, просто-напросто, не пускают и ссылаются на приказ министра внутренних дел республики Алханова № 100 о пропускном режиме на территории органов внутренних дел. Там следователи ничего не могут сделать, даже если хотят, потому что воевать в Чечне с ОМОНом или так называемым «нефтеполком», или с полком патрульно-постовой службы имени Ахмада Кадырова просто опасно, потому что это сейчас самые влиятельные силовые структуры, которые позволяют себе работать с огромным количеством нарушений прав человека. Следователи просто боятся. Да, в Чечне следователям дают пистолеты… Ну и что? Это их не обезопасит».
Экспертное сообщество убеждено, что главная проблема в том, что силовики не считают пытки занятием позорным. В этой среде существует убежденность, что они спасают Россию от преступников, ведут войну, в которой все средства хороши.
Похоже, это мнение доминирует и в российских судах. В 1937 году процент оправдательных приговоров в Советском Союзе составлял около 15 процентов. По словам адвокатов, работающих на Северном Кавказе, сегодня этот показатель не превышает и пяти процентов. Конечно, нельзя сравнивать времена сталинских репрессий с нашим временем, но, согласитесь, есть над чем задуматься.
Член совета межрегиональной общественной организации «Комитет против пыток» Олег Хабибрахманов процитировал утверждение, принадлежащее бывшему федеральному судье из Москвы Сергею Пашину: «Если вас на улице остановил сержант милиции и сказал, что он вас посадит на семь лет, будьте уверены, он говорит правду, потому что у нас виновность человека определяется не в суде, а с того момента, когда он задержан по подозрению в совершении преступления».
Война с подследственными
Все остальное - принуждения подозреваемого к самооговору, фальсификация обвинений и т.п. - вопрос сугубо технический, который в российском суде мало кого интересует. Так считает Олег Хабибрахманов.
«Наши и правоохранительная, и оперативная, и судебная системы носят репрессивный характер, вряд ли их можно назвать правосудием. Правосудие определяет конкретно, на сколько лет человека нужно «упечь» в тюрьму, а то, что он виноват, понятно уже по тому, что он в этом суде находится в наручниках».
Удушения пластиковым пакетом, пытки электрошоком, избиения пластиковыми бутылками с водой или мокрыми полотенцами, чтобы не оставлять следов побоев, - этот набор методов, с помощью которых добиваются признания, в российском обществе широко известен.
Адвокат из Ставрополя Владимир Постанюк говорит, что все без исключения подследственные знают, что их ждет после заключения под стражу. Сама мысль о предстоящих мучениях способна сломить волю человека.
«Когда следователь намекает, что может воспользоваться своим правом и избрать меру пресечения содержания под стражей, а подследственный знает эту статистику и методы пыток, о которых пишут средства массовой информации, то нам тяжело убедить любого подследственного, что лучше отстаивать свою невиновность, чем идти на так называемый компромисс, который часто предлагает следствие».
Адвокат Постанюк говорит, что ему хватит пальцев одной руки, чтобы перечислить случаи, когда удавалось доказать, что подсудимого вынудили к самооговору под пытками.
«Основная масса судей - это бывшие следователи или прокурорские работники, которые всю жизнь были стороной обвинения, а потом становятся судьями, но отойти от прежней практики уже не могут. У нас сейчас единицы судей, которые раньше были адвокатами».
Комитет по пыткам приветствует озабоченность Бастрыкина, но сотрудники комитета не представляют себе, как можно исправить ситуацию в Чечне, где единственный закон – это личная воля Рамзана Кадырова, и где представители федеральных структур так же бесправны, как и население республики.
«Приведу пример, - говорит Олег Хабибрахманов. - Старший следователь по особо важным делам, полковник юстиции Соболь просто не может пройти на территорию районного отдела милиции. Федеральный закон дает ему такие полномочия, однако его, просто-напросто, не пускают и ссылаются на приказ министра внутренних дел республики Алханова № 100 о пропускном режиме на территории органов внутренних дел. Там следователи ничего не могут сделать, даже если хотят, потому что воевать в Чечне с ОМОНом или так называемым «нефтеполком», или с полком патрульно-постовой службы имени Ахмада Кадырова просто опасно, потому что это сейчас самые влиятельные силовые структуры, которые позволяют себе работать с огромным количеством нарушений прав человека. Следователи просто боятся. Да, в Чечне следователям дают пистолеты… Ну и что? Это их не обезопасит».
Экспертное сообщество убеждено, что главная проблема в том, что силовики не считают пытки занятием позорным. В этой среде существует убежденность, что они спасают Россию от преступников, ведут войну, в которой все средства хороши.
Похоже, это мнение доминирует и в российских судах. В 1937 году процент оправдательных приговоров в Советском Союзе составлял около 15 процентов. По словам адвокатов, работающих на Северном Кавказе, сегодня этот показатель не превышает и пяти процентов. Конечно, нельзя сравнивать времена сталинских репрессий с нашим временем, но, согласитесь, есть над чем задуматься.
