ВЗГЛЯД ИЗ ПРАГИ--Скептики и зубоскалы, предрекающие, что величественный проект Михаила Саакашвили неминуемо закончится крахом, будут обязательно посрамлены. Строительство Лазики, которой суждено стать вторым по величине городом Грузии, начнется фактически со дня на день. Лазика, как и Санкт-Петербург, вырастет среди болот, олицетворяя собой необузданность и дерзновенность произволений нынешнего правителя Грузии. Странно, что находятся люди, сомневающиеся в том, что у Саакашвили достанет воли и энергии, чтобы воплотить свой грандиозный замысел. Скорее, резонно было бы предположить, зная о таком свойстве грузинского лидера, как нулевая останавливаемость, что результат окажется еще более фантастическим и прихотливым, чем можно себе вообразить.
Многие высказывают предположение, что в случае с Лазикой Михаила Саакашвили подвела страсть к импровизации – дескать, в очередной раз увлекшись прожектерством, он теперь в силу темперамента не может взять свои слова обратно. Мне кажется, что как раз в этой ситуации президент Грузии вопреки обыкновению действовал вполне осознанно. В конце концов, само по себе масштабное строительство, которое он сделал своей визитной карточкой реформатора, не есть какая-то особенная новость для постсоветского пространства. Строят везде, и тоже с удивительным размахом. Видимо, к Михаилу Саакашвили в конце концов пришло понимание, что просто возводить новые здания, мосты, прокладывать дороги - это значит действовать в формате среднестатистического руководителя постсоветского государства. За 20 лет после развала СССР облик городов бывших советских республики изменился кардинально, приблизившись в целом к стандартам европейской архитектуры. Соответственно, символом грузинских реформ может стать только некий титанический проект, указывающий на то, что в стране происходит принципиальная смена исторической парадигмы. Строительство огромного города с донулевой отметки как раз и явится таким персональным обращением Саакашвили к духам мировой истории – посланием о возрожденной и модернизированной грузинской государственности.
Однако и в случае с Лазикой проявляется одна характерная черта грузинских преобразований по методике Саакашвили – превалирование символа над функциональностью. Чтобы было понятно, приведу в пример ставшие навязчивым рекламным модулем стеклянные здания грузинской полиции. Они трактуются как символ прозрачности и свободы от коррупции всей нынешней системы МВД. Но понятно, что функциональность этих сооружений принесена в жертву. Нормально работать в помещении под прямыми лучами солнца без дорогостоящей защиты и усиленной системы кондиционирования невозможно. А возвели бы обычные стены, не пришлось бы вкладывать дополнительные средства. Но тогда не получилось бы яркого и зрелищного символа. Функциональность проекта Лазика тоже, кажется, под большим вопросом.
Кроме того здесь «вытанцовывается» еще одна малоприятная для руководства Грузии закономерность. Если брать только постсоветское пространство, то можно прийти к выводу: чем шире масштаб строительства, чем экстравагантней проекты, тем более авторитатрными оказываются режимы, затевающие очередную стройку века. Это касается и покойного Туркмен-баши, и нынешнего кавказского диктатора Рамзана Кадырова.
Многие высказывают предположение, что в случае с Лазикой Михаила Саакашвили подвела страсть к импровизации – дескать, в очередной раз увлекшись прожектерством, он теперь в силу темперамента не может взять свои слова обратно. Мне кажется, что как раз в этой ситуации президент Грузии вопреки обыкновению действовал вполне осознанно. В конце концов, само по себе масштабное строительство, которое он сделал своей визитной карточкой реформатора, не есть какая-то особенная новость для постсоветского пространства. Строят везде, и тоже с удивительным размахом. Видимо, к Михаилу Саакашвили в конце концов пришло понимание, что просто возводить новые здания, мосты, прокладывать дороги - это значит действовать в формате среднестатистического руководителя постсоветского государства. За 20 лет после развала СССР облик городов бывших советских республики изменился кардинально, приблизившись в целом к стандартам европейской архитектуры. Соответственно, символом грузинских реформ может стать только некий титанический проект, указывающий на то, что в стране происходит принципиальная смена исторической парадигмы. Строительство огромного города с донулевой отметки как раз и явится таким персональным обращением Саакашвили к духам мировой истории – посланием о возрожденной и модернизированной грузинской государственности.
Однако и в случае с Лазикой проявляется одна характерная черта грузинских преобразований по методике Саакашвили – превалирование символа над функциональностью. Чтобы было понятно, приведу в пример ставшие навязчивым рекламным модулем стеклянные здания грузинской полиции. Они трактуются как символ прозрачности и свободы от коррупции всей нынешней системы МВД. Но понятно, что функциональность этих сооружений принесена в жертву. Нормально работать в помещении под прямыми лучами солнца без дорогостоящей защиты и усиленной системы кондиционирования невозможно. А возвели бы обычные стены, не пришлось бы вкладывать дополнительные средства. Но тогда не получилось бы яркого и зрелищного символа. Функциональность проекта Лазика тоже, кажется, под большим вопросом.
Кроме того здесь «вытанцовывается» еще одна малоприятная для руководства Грузии закономерность. Если брать только постсоветское пространство, то можно прийти к выводу: чем шире масштаб строительства, чем экстравагантней проекты, тем более авторитатрными оказываются режимы, затевающие очередную стройку века. Это касается и покойного Туркмен-баши, и нынешнего кавказского диктатора Рамзана Кадырова.
