ВЗГЛЯД ИЗ ТБИЛИСИ---В Грузии недовольны уровнем своей демократии, хотя амплитуда оценок очень широка. Если спрашивать радикальных оппозиционеров, Грузия – диктатура, где уровень репрессий сравним с 1937 годом. Сторонники правительства считают, что страну уже сейчас можно считать демократической, но соответствующим институтам и ценностям еще надо утвердиться. Большинство серьезных аналитиков говорит о «гибридном режиме», то есть о смеси элементов как демократического, так и авторитарного правления. При этом все согласны, что в отношении демократии Грузия – однозначный лидер на постсоветском пространстве (наряду с Молдовой). Я разделяю последние оценки.
Что нужно для того, чтобы Грузия стала полноценной демократией? Для этого надо поставить более общий вопрос - как недемократические страны становятся демократическими. Есть две парадигмы. Первая основана на балансе между различными политическими и общественными силами, когда все игроки приходят к заключению, что никто не может достичь полного доминирования, и следует договориться о правилах игры, которые дают всем реальный шанс защищать свои интересы на политическом уровне. В большинстве стран с устойчивой демократией это происходило именно так.
Вторая парадигма – это когда в результате мирных или не очень мирных революций к власти приходят истинные демократы и потом делают все правильно: пишут демократическую конституцию, подают пример хорошего поведения (в том числе смело проигрывая очередные выборы), в результате чего все политические игроки приучаются соблюдать соответствующие правила.
В Грузии как сторонники власти, так и оппозиции в основном придерживаются второй парадигмы: несогласие лишь в том, кто именно является «истинным демократом». Ожидания от «Революции роз» тоже были основаны на этой философии: к власти пришли демократы, значит, все будет (или должно быть) хорошо. Сторонники нынешней оппозиции во главе с Бидзиной Иванишвили предлагают схожую схему: они выигрывают парламентские выборы обязательно квалифицированным большинством, с тем чтобы сразу переписать Конституцию (правда, никто не говорит, как именно), а затем в течение двух лет сделать Грузию образцовой демократией. Мораль - путь к демократии лежит через гегемонию демократов.
Поскольку победа на выборах оппозиции не угрожает, проверить последний вариант, скорее всего, не удастся. Но прецедент «Революции роз» достаточен, чтобы усомниться в описанной выше схеме.
Но что тогда должно произойти, чтобы грузинская политическая система перешла на качественно новый уровень? Ключевой индикатор – плюрализм социальных и политических сил, который, прежде всего, находит выражение в системе политических партий, артикулирующих, собирающих и представляющих различные интересы. Именно этого в Грузии нет. Партий много, их легко создавать и выдвигать на выборах, но они выражают лишь интересы собственных лидеров и их команд, но никак не различных социальных групп, и их практически невозможно различить по программным принципам.
Слабо развиты и другие формы гражданского самовыражения. Неправительственные организации в основном ассоциируются с западными донорами: они могут делать полезные дела, но это не значит, что среда НПО каким-то образом выражает плюрализм социальных интересов и ценностей.
В последнее время более выпукло стали вырисовываться различные точки зрения на то, как должна развиваться Грузия. Правительство во многом опирается на круг идей, которые объединяют либеральную экономику, сильное, но ограниченное в своих компетенциях государство, индивидуальные свободы, гражданский инклюзивный национализм, и считают основной целью полноценное включение в западную цивилизацию. Самая влиятельная альтернатива – этно-религиозный национализм, который противится всем этим пунктам, хотя не способен создать более или менее осмысленную позитивную программу. Есть еще левые, которые пытаются нащупать свою нишу, но пока остаются небольшой элитной группой. В любом случае, пока система политических партий мало реагирует на эти различия, а публично декларированные программные принципы оппозиции трудно отличить от символа веры правящей партии.
Быстрого качественного прорыва к устойчивой демократии пока, к сожалению, не предвидится. Но это не значит, что все плохо. Важный ресурс грузинской демократии – связь между представлением о безальтернативности западного выбора и императивностью демократического вектора развития. В теории вполне возможно, чтобы страна была одновременно прозападной и авторитарной. Но в силу ряда причин у Грузии нет этого выбора: она не может быть реально суверенным государством без ориентации на Запад и его поддержки, но последняя вероятна, лишь если она останется флагманом в развитии демократии. Этого может быть недостаточно для полноценной демократической консолидации, но создает серьезные основания для сохранения основных институтов свободного общества.
Что нужно для того, чтобы Грузия стала полноценной демократией? Для этого надо поставить более общий вопрос - как недемократические страны становятся демократическими. Есть две парадигмы. Первая основана на балансе между различными политическими и общественными силами, когда все игроки приходят к заключению, что никто не может достичь полного доминирования, и следует договориться о правилах игры, которые дают всем реальный шанс защищать свои интересы на политическом уровне. В большинстве стран с устойчивой демократией это происходило именно так.
Вторая парадигма – это когда в результате мирных или не очень мирных революций к власти приходят истинные демократы и потом делают все правильно: пишут демократическую конституцию, подают пример хорошего поведения (в том числе смело проигрывая очередные выборы), в результате чего все политические игроки приучаются соблюдать соответствующие правила.
В Грузии как сторонники власти, так и оппозиции в основном придерживаются второй парадигмы: несогласие лишь в том, кто именно является «истинным демократом». Ожидания от «Революции роз» тоже были основаны на этой философии: к власти пришли демократы, значит, все будет (или должно быть) хорошо. Сторонники нынешней оппозиции во главе с Бидзиной Иванишвили предлагают схожую схему: они выигрывают парламентские выборы обязательно квалифицированным большинством, с тем чтобы сразу переписать Конституцию (правда, никто не говорит, как именно), а затем в течение двух лет сделать Грузию образцовой демократией. Мораль - путь к демократии лежит через гегемонию демократов.
Поскольку победа на выборах оппозиции не угрожает, проверить последний вариант, скорее всего, не удастся. Но прецедент «Революции роз» достаточен, чтобы усомниться в описанной выше схеме.
Но что тогда должно произойти, чтобы грузинская политическая система перешла на качественно новый уровень? Ключевой индикатор – плюрализм социальных и политических сил, который, прежде всего, находит выражение в системе политических партий, артикулирующих, собирающих и представляющих различные интересы. Именно этого в Грузии нет. Партий много, их легко создавать и выдвигать на выборах, но они выражают лишь интересы собственных лидеров и их команд, но никак не различных социальных групп, и их практически невозможно различить по программным принципам.
Слабо развиты и другие формы гражданского самовыражения. Неправительственные организации в основном ассоциируются с западными донорами: они могут делать полезные дела, но это не значит, что среда НПО каким-то образом выражает плюрализм социальных интересов и ценностей.
В последнее время более выпукло стали вырисовываться различные точки зрения на то, как должна развиваться Грузия. Правительство во многом опирается на круг идей, которые объединяют либеральную экономику, сильное, но ограниченное в своих компетенциях государство, индивидуальные свободы, гражданский инклюзивный национализм, и считают основной целью полноценное включение в западную цивилизацию. Самая влиятельная альтернатива – этно-религиозный национализм, который противится всем этим пунктам, хотя не способен создать более или менее осмысленную позитивную программу. Есть еще левые, которые пытаются нащупать свою нишу, но пока остаются небольшой элитной группой. В любом случае, пока система политических партий мало реагирует на эти различия, а публично декларированные программные принципы оппозиции трудно отличить от символа веры правящей партии.
Быстрого качественного прорыва к устойчивой демократии пока, к сожалению, не предвидится. Но это не значит, что все плохо. Важный ресурс грузинской демократии – связь между представлением о безальтернативности западного выбора и императивностью демократического вектора развития. В теории вполне возможно, чтобы страна была одновременно прозападной и авторитарной. Но в силу ряда причин у Грузии нет этого выбора: она не может быть реально суверенным государством без ориентации на Запад и его поддержки, но последняя вероятна, лишь если она останется флагманом в развитии демократии. Этого может быть недостаточно для полноценной демократической консолидации, но создает серьезные основания для сохранения основных институтов свободного общества.
