СУХУМИ--Коренной перелом во Второй мировой войне, считает большинство историков, наступил в ходе Сталинградской битвы, хотя имеются и другие точки зрения. Что касается грузино-абхазской войны 1992-1993 годов, то тут чаще всего говорят об июльском наступлении на северные окраины Сухума, в результате которого абхазская сторона 9.07.1993 взяла под контроль командные высоты над столицей Абхазии… Не буду спорить на эту тему, тем более, что далеко не всегда уместно бывает говорить о каком-то одном переломном моменте той или иной кампании. Но, по крайней мере, один из них, а на мой взгляд, возможно, и самый психологически важный в ходе войны в Абхазии, – это первое и последнее наступление войск Госсовета Грузии после установления в самом начале боевых действий главной линии фронта по нижнему течению реки Гумиста. После этого наступления в конце августа – начале сентября 92-го грузинская армия, если не считать некоторых локальных операций на Восточном фронте, уже ни разу больше не наступала.
Спустя шесть дней после знаменитого телевыступления командующего войсками Госсовета Грузии в Абхазии 27-летнего полковника Гии Каркарашвили, в котором он пригрозил абхазам: "Если из общей численности погибнет сто тысяч грузин, то из ваших погибнут все девяносто семь тысяч, которые будут поддерживать решение Ардзинба" (привожу сказанное именно так, как оно было произнесено), грузинские войска предприняли несколько яростных танковых атак на гумистинском рубеже, пытаясь взломать абхазскую оборону и выйти к Гудауте. Нет сомнений, что до намеченной на 3 сентября в Москве встречи глав России, Грузии, Абхазии и северокавказских республик грузинское военно-политическое руководство спешило "решить абхазскую проблему" таким образом, чтобы на встрече исходить уже из новой реальности.
З1 августа Владислав Ардзинба связался по телефону с Каркарашвили и выразил протест по поводу нарушения грузинской стороной сочинских трехсторонних договоренностей о прекращении огня от 29 августа, подписанных, в частности, Тенгизом Китовани. В ответ Каркарашвили заявил: "Я не собираюсь соблюдать эти договоренности. Я должен захватить мелькомбинат и нефтебазу". Прорыв осуществлялся во второй половине дня после интенсивного обстрела абхазских позиций из самых разных видов оружия, в том числе гаубиц с игольчатыми снарядами и орудий системы "Град", в трех местах вброд через Гумисту. Грузинское бронетанковое подразделение состояло из 12 единиц и смогло вклиниться в позиции абхазского ополчения на глубину до полутора километров. В сложившейся ситуации абхазское командование дало добро на отход. Судьба абхазской государственности в том момент висела на волоске. Однако многие бойцы и командиры отказались отходить, оставлять позиции. Вскоре, чтобы задержать движение танковой колонны, был взорван мелькомбинатовский мост.
В ночь с 31 августа на 1 сентября на помощь абхазским ополченцам подошли добровольческие группы с Северного Кавказа. В 3 часа ночи северокавказцы сняли ударом ножа одного часового у места стоянки грузинских танков, но второй во время нанесения удара закричал. Началась перестрелка, были потери с обеих сторон. Для оказания помощи своим госсоветовцы выдвинули еще семь единиц бронетехники. В последующие дни ополченцы не давали покоя противнику в местах дислокации его бронетехники, было подбито несколько ее единиц. 7 сентября, пишет абхазский историк Валико Пачулия в своей книге "Грузино-абхазская война 1992-1993 годов", грузинским войскам пришлось оставить занятые позиции на правом берегу Гумисты в селе Нижняя Эшера.
Приехав вскоре после этого на передовую от редакции выходившей тогда в Гудауте газеты "Республика Абхазия", я видел подбитые грузинские танки. Абхазские бойцы подводили меня довольно близко к ним, но подойти еще ближе мешали беспрерывные обстрелы из автоматического оружия с левого берега реки.
После этого на протяжении почти тринадцати месяцев войны, как уже было сказано, наступательные операции в западной части Абхазии проводила только абхазская сторона. Одни из них были успешными (Гагрская в октябре 1992 года, Шромская в июле и Сухумская в сентябре 1993 года), другие неудачными (наступления на то же село Шрома осенью 92-го, на Сухум в январе и марте 93-го), но грузинская сторона уже только оборонялась. Почему? Из предполагаемого мной комплекса причин назову наиболее важные. У абхазов была выше мотивация. Им нужно было отвоевать свою столицу, в которой проживала почти четверть населения республики, и восстановить юрисдикцию прежнего руководства над всей территорией РА. Грузинское же руководство, похоже, устраивало то, что оно контролировало территорию с преимущественно грузинским населением, и оно не хотело рисковать, тем более обжегшись в первом же серьезном бою – на Гумисте. Хотя мысль о "разделе Абхазии" публично никем на грузинской стороне не высказывалась (и тогда, и сейчас там "затопчут", думаю, любого, кто предложит отдать "нашу Бичвинту", "нашу Гагру"), она, эта мысль, скорее всего, обитала в душах многих грузин.
Кстати, уже после окончания войны кто-то из жителей Сухума рассказал мне о разговоре, свидетелем которого он был в тот, начальный период боевых действий: один известный в городе абхаз, оказавшийся в рядах коллаборационистов, хотя и не самого крупного калибра, разговаривая как-то с большой группой сухумских грузин, что называется, распинался: "Как можно было оставить вот так гудаутское руководство в покое, надо идти и добивать их там!" Понятно, что им двигал страх за свою шкуру: надо было и грузинам показать, что он свой, и возвращения правительства Ардзинба он боялся как огня… Первые послевоенные годы он долго, как тень, бродил в одиночку по проспекту Мира, но никто его, насколько знаю, не трогал.
Существенным фактором пассивного поведения в войне грузинской стороны было, представляется, мне и то, что Ельцин первоначально обещал Шеварднадзе всемерную поддержку, рассчитывая на его способность в течение нескольких дней усмирить "мятежную провинцию", но когда блицкриг сорвался, запахло большой кровью, забурлил Северный Кавказ, поток добровольцев устремился на помощь абхазам и из других регионов России, позиция президента РФ стала более "сбалансированной", хотя, скорее всего, в душе он желал успеха "другу Эдуарду". Российские военные же в большинстве своем симпатизировали Абхазии.
Мне запомнились митинг женщин в центре Гудауты в первые недели войны и выступление на нем кандидата исторических наук, в будущем вице-спикера абхазского парламента Ирины Агрба. Очень необычно на митингах обращение к событиям 1200-летней давности, но она обратилась именно к ним, сказав, что становление и укрепление в конце VIII века Абхазского царства произошло во многом благодаря поддержке с севера – со стороны сильнейшей на тот период державы региона Хазарии. Вот и теперь, сказала Ирина, наши взгляды устремлены на север, где находится великая Россия, которая не оставит, надеемся мы, наш малочисленный народ в беде…
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Спустя шесть дней после знаменитого телевыступления командующего войсками Госсовета Грузии в Абхазии 27-летнего полковника Гии Каркарашвили, в котором он пригрозил абхазам: "Если из общей численности погибнет сто тысяч грузин, то из ваших погибнут все девяносто семь тысяч, которые будут поддерживать решение Ардзинба" (привожу сказанное именно так, как оно было произнесено), грузинские войска предприняли несколько яростных танковых атак на гумистинском рубеже, пытаясь взломать абхазскую оборону и выйти к Гудауте. Нет сомнений, что до намеченной на 3 сентября в Москве встречи глав России, Грузии, Абхазии и северокавказских республик грузинское военно-политическое руководство спешило "решить абхазскую проблему" таким образом, чтобы на встрече исходить уже из новой реальности.
З1 августа Владислав Ардзинба связался по телефону с Каркарашвили и выразил протест по поводу нарушения грузинской стороной сочинских трехсторонних договоренностей о прекращении огня от 29 августа, подписанных, в частности, Тенгизом Китовани. В ответ Каркарашвили заявил: "Я не собираюсь соблюдать эти договоренности. Я должен захватить мелькомбинат и нефтебазу". Прорыв осуществлялся во второй половине дня после интенсивного обстрела абхазских позиций из самых разных видов оружия, в том числе гаубиц с игольчатыми снарядами и орудий системы "Град", в трех местах вброд через Гумисту. Грузинское бронетанковое подразделение состояло из 12 единиц и смогло вклиниться в позиции абхазского ополчения на глубину до полутора километров. В сложившейся ситуации абхазское командование дало добро на отход. Судьба абхазской государственности в том момент висела на волоске. Однако многие бойцы и командиры отказались отходить, оставлять позиции. Вскоре, чтобы задержать движение танковой колонны, был взорван мелькомбинатовский мост.
В ночь с 31 августа на 1 сентября на помощь абхазским ополченцам подошли добровольческие группы с Северного Кавказа. В 3 часа ночи северокавказцы сняли ударом ножа одного часового у места стоянки грузинских танков, но второй во время нанесения удара закричал. Началась перестрелка, были потери с обеих сторон. Для оказания помощи своим госсоветовцы выдвинули еще семь единиц бронетехники. В последующие дни ополченцы не давали покоя противнику в местах дислокации его бронетехники, было подбито несколько ее единиц. 7 сентября, пишет абхазский историк Валико Пачулия в своей книге "Грузино-абхазская война 1992-1993 годов", грузинским войскам пришлось оставить занятые позиции на правом берегу Гумисты в селе Нижняя Эшера.
Приехав вскоре после этого на передовую от редакции выходившей тогда в Гудауте газеты "Республика Абхазия", я видел подбитые грузинские танки. Абхазские бойцы подводили меня довольно близко к ним, но подойти еще ближе мешали беспрерывные обстрелы из автоматического оружия с левого берега реки.
После этого на протяжении почти тринадцати месяцев войны, как уже было сказано, наступательные операции в западной части Абхазии проводила только абхазская сторона. Одни из них были успешными (Гагрская в октябре 1992 года, Шромская в июле и Сухумская в сентябре 1993 года), другие неудачными (наступления на то же село Шрома осенью 92-го, на Сухум в январе и марте 93-го), но грузинская сторона уже только оборонялась. Почему? Из предполагаемого мной комплекса причин назову наиболее важные. У абхазов была выше мотивация. Им нужно было отвоевать свою столицу, в которой проживала почти четверть населения республики, и восстановить юрисдикцию прежнего руководства над всей территорией РА. Грузинское же руководство, похоже, устраивало то, что оно контролировало территорию с преимущественно грузинским населением, и оно не хотело рисковать, тем более обжегшись в первом же серьезном бою – на Гумисте. Хотя мысль о "разделе Абхазии" публично никем на грузинской стороне не высказывалась (и тогда, и сейчас там "затопчут", думаю, любого, кто предложит отдать "нашу Бичвинту", "нашу Гагру"), она, эта мысль, скорее всего, обитала в душах многих грузин.
Кстати, уже после окончания войны кто-то из жителей Сухума рассказал мне о разговоре, свидетелем которого он был в тот, начальный период боевых действий: один известный в городе абхаз, оказавшийся в рядах коллаборационистов, хотя и не самого крупного калибра, разговаривая как-то с большой группой сухумских грузин, что называется, распинался: "Как можно было оставить вот так гудаутское руководство в покое, надо идти и добивать их там!" Понятно, что им двигал страх за свою шкуру: надо было и грузинам показать, что он свой, и возвращения правительства Ардзинба он боялся как огня… Первые послевоенные годы он долго, как тень, бродил в одиночку по проспекту Мира, но никто его, насколько знаю, не трогал.
Существенным фактором пассивного поведения в войне грузинской стороны было, представляется, мне и то, что Ельцин первоначально обещал Шеварднадзе всемерную поддержку, рассчитывая на его способность в течение нескольких дней усмирить "мятежную провинцию", но когда блицкриг сорвался, запахло большой кровью, забурлил Северный Кавказ, поток добровольцев устремился на помощь абхазам и из других регионов России, позиция президента РФ стала более "сбалансированной", хотя, скорее всего, в душе он желал успеха "другу Эдуарду". Российские военные же в большинстве своем симпатизировали Абхазии.
Мне запомнились митинг женщин в центре Гудауты в первые недели войны и выступление на нем кандидата исторических наук, в будущем вице-спикера абхазского парламента Ирины Агрба. Очень необычно на митингах обращение к событиям 1200-летней давности, но она обратилась именно к ним, сказав, что становление и укрепление в конце VIII века Абхазского царства произошло во многом благодаря поддержке с севера – со стороны сильнейшей на тот период державы региона Хазарии. Вот и теперь, сказала Ирина, наши взгляды устремлены на север, где находится великая Россия, которая не оставит, надеемся мы, наш малочисленный народ в беде…
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия