30 сентября в Абхазии проходили многочисленные мероприятия, посвященные 19-й годовщине победы в грузино-абхазской войне 1992-1993 годов. Их было немало и в предыдущие дни. Вообще, у меня такое впечатление: с каждым годом число и разнообразие мероприятий в этот главный для современной Абхазии праздник неуклонно растет, что, впрочем, вполне естественно, учитывая рост числа различных организаций, которые хотят его публично отметить.
В Грузии, как известно, 30 сентября никак не отмечают, там отмечают как скорбную дату 27 сентября – "день падения Сухуми". Для Абхазии же это – "день освобождения Сухума". Любопытно, что в тот день на одном из абхазских сайтов, где завсегдатаи форума поздравляли друг друга с праздником, я встретил такие неожиданные слова пользователя под ником Гигла: "Сегодня ваш праздник. Поздравляю. Вы серьезно победили, говорю без иронии. С вами были Бог и Ардзинба. С нами был придурок. Бог тоже отвернулся". Если писавший это действительно грузин (а почему бы нет?), то его позиция, конечно, резко контрастирует с традиционными проклятиями в грузинской блогосфере, звучащими в связи с такими датами в адрес "сепаратистов", или "абхаз-бандитов", как выражался "незабвенный" Вахтанг из Москвы, до нынешнего года часто бушевавший в комментариях на сайте "Эхо Кавказа".
Кстати, не могу не отметить: единомышленники Вахтанга рассуждают обычно так, будто до абхазского наступления 18-30 сентября 93-го не было ничего – ни 14 августа предыдущего года, ни кровавых боев, ни тысяч абхазов и жителей Абхазии других национальностей, ставших беженцами… И ведь точно так же они судят об абхазо-грузинских отношениях в новейшей истории в целом. В опубликованной позавчера на одном из тбилисских сайтов работе "Еще одна фальсификация войны в Абхазии в 1992-1993 годах. Часть " доктор истории Сухумского государственного университета Каха Квашилава рассуждает в привычном для грузинского общества русле: во всем, мол, виновата российская великодержавная политика, которая "стала приобретать особую активность со второй половины XX столетия и достигла пика в 1988-1993 годы". То есть вот оно как: оказывается, ранее, в 1937-1953 годах, во время процессов сталинско-бериевской грузинизации Абхазии все было замечательно, когда же полузадушенный абхазский народ, стоявший на пороге насильственной ассимиляции, начал, постоянно апеллируя к Москве, пытаться отвоевать свои права, защитить национальные интересы, вот это уже стало плохо. Грузинская сторона также часто выкладывает как козырь цифры народонаселения Абхазии последних советских десятилетий. Действительно, по переписи 1959 года доля абхазов в ее населении снизилась до катастрофических 15 процентов. Только вина это абхазов или все же беда? И почему, господа, вы настойчиво предлагаете "танцевать" от цифр последних советских переписей, а не от того, каким население Абхазии было до махаджирства, когда абхазы составляли в нем подавляющее большинство? Какое состояние для страны более естественное?
В подходах Вахтанга и Кахи нет, понятно, и намека на объективность, один "собственный интерес". Гигла же попытался взглянуть на трагические события начала 90-х годов прошлого века в Абхазии иначе. Мне тоже кажется гораздо более конструктивным поразмышлять о них "без гнева и пристрастия", как мы судили бы о каком-то чужом конфликте, хотя, согласен, это и непросто.
О слагаемых победы абхазской стороны у нас за прошедшие годы написаны десятки исследований, точно так же, не сомневаюсь, и в Тбилиси – о слагаемых поражения грузинской стороны. Разобраны по косточкам все военные операции. Но я предложил бы сейчас взглянуть на отгремевшую почти двадцать лет назад войну в контексте всех подобных вооруженных конфликтов последних десятилетий в мире. И тут мы убедимся в очевидной закономерности: "сепаратисты" неизменно побеждали. Правда, этого не случилось в Чечне, но тут, наверное, то самое исключение из правила, которое только подтверждает правило. (А вообще, конечно, события в Чечне – предмет особого обстоятельного разговора). Собственно, и Абхазия могла бы стать исключением, ведь "закономерность" не означает "предрешенность". Но не стала… В конце концов, в действие всегда вступают субъективные факторы, здесь, к примеру, та же энергетика Ардзинба.
Поскольку и сам я, и аудитория, к которой обращаюсь, не слишком осведомлены о перипетиях вооруженной борьбы за независимость Эритреи, Восточного Тимора, Южного Судана, думаю, лучше обратиться к тому, что происходило на постсоветском пространстве и в бывшей Югославии. Совершенно очевидно, что тут не обошлось – где в большей, где в меньшей мере – без помощи покровителей. Косово не стало бы частично признанной страной, если бы не натовские бомбардировки Сербии. В скоротечной войне в 92-м на Днестре хорошо памятна роль 14-й российской армии. Абхазии помогли выстоять и победить как северокавказские и другие добровольцы, так и российские военные. В войнах Грузии с Южной Осетией, растянувшихся почти на двадцать лет, также невозможно переоценить помощь с севера. И с Азербайджаном тоже, разумеется, воевали армяне не только из Нагорного Карабаха, но и из Армении.
Но почему я ранее сказал, что Абхазия могла оказаться и исключением из правила? Потому что нигде "сепаратисты" не были в таком численном меньшинстве. Имеется в виду: уступали численно не только населению метрополии, но и противникам независимости, жившим на территории самих "сепаратистских регионов". Если в Приднестровье населяющие ее русские, украинцы и молдаване оказались едины в своем противостоянии с Кишиневом (возможно, их сплотило опасение оказаться вдруг в составе Румынии), если в Южной Осетии большинство составляли осетины, а в Нагорном Карабахе – армяне, то в Абхазии абхазов было в 2,5 раза меньше, чем грузин. Если же сравнить их численность с численностью всех грузин в бывшей Грузинской ССР, то соотношение получалось и вовсе 1 к 40. Вот почему многие воспринимали решение абхазов вступить в вооруженную борьбу с войсками Госсовета Грузии как чистое безумие. В первую очередь, конечно, грузины. "Да мы же в карман вас посадим!" – ораторствовал один (по воспоминаниям моего знакомого сухумца). "Мы же их вот так раздавим!" – показывала женщина на Сухумском рынке, будто растирая ногой на земле насекомое (прочел об этом эпизоде в изданном несколько лет назад дневнике военных лет моей покойной соседки Людмилы Тарнава).
Шапкозакидательские настроения и самоуверенность, безусловно, подвели грузинскую сторону. Их усиливало и то обстоятельство, что политическое руководство России было в канун войны всецело "за" быстрое и решительное подавление Грузией сепаратистских настроений в Абхазии – ведь это создавало бы соответствующий прецедент для потенциально сепаратистских регионов внутри самой РФ (мне запомнилось, как одна московская публицистка сетовала в 93-м в частной беседе, что политическая карта федерации похожа на швейцарский сыр). И это шапкозакидательство наложилось на гораздо более высокую мотивацию, с которой обычно идут в бой "сепаратисты" по сравнению с представителями метрополии: ведь им, как говорится, некуда деваться, некуда отступать.
Кроме того, было очень важно, на чью сторону станет негрузинское и неабхазское население республики, составлявшее более трети всех ее жителей. И оно, в основном, поддержало абхазов, причем это я бы поставил в заслугу не столько абхазским, сколько грузинским лидерам и идеологам. Достаточно вспомнить оголтелые выступления позднеперестроечного времени в тбилисской прессе, где, скажем, предлагалось законодательно ограничить рождаемость среди негрузинского населения союзной республики…
Я не раз задумывался и о таком аспекте ситуации. То, что гордиев узел межэтнических проблем, завязавшийся в Абхазии к концу двадцатого века, вполне возможно, придется не развязывать, а разрубать, стало ясно для обеих сторон конфликта уже давно. И тут в морально-психологическом плане было немаловажно, какая из них окажется "жертвой агрессии". И получилось так, что у Тбилиси не было, в общем-то, веской причины для ввода 14 августа 92-го в Абхазию войск, в том числе и тяжелой техники, просто там сами для себя решили, что ситуация созрела. Не было перед этим ни столкновения на межнациональной почве, как в июле 1989-го (тогда бы этот ввод можно было оправдать благородной целью остановить кровопролитие), ни объявления властями РА независимости (такого решения, вопреки некоторым бытующим представлениям, Верховный Совет Абхазии 23.07.1992 не принимал; Владислав Ардзинба действовал смело, но не безрассудно). Так и рождались в первые дни войны, сменяя друг друга, надуманные и неуклюжие версии о вводе войск для: освобождения захваченного звиадистами министра внутренних дел Грузии Романа Гвенцадзе, для охраны железной дороги, для предотвращения некоего заговора против Грузии… Все, кроме самых наивных, в том числе и в Грузии, прекрасно понимали истинную цель этого ввода, и понимание того, что Шеварднадзе, как обычно, лукавит, не прибавляло морального авторитета грузинской стороне конфликта. Впрочем, это так, сопутствующий момент…
Было в сентябре 1993-го и то, что Гигла обозначил словами: "Бог тоже отвернулся". Да, грузинской стороне не повезло, когда решающие бои в Абхазии совпали с острейшим политическим кризисом в России и "другу Борису" стало не до "друга Эдуарда", надо было спасать собственную власть. Но у комментаторов спортивных игр есть расхожая фраза "Везет сильнейшему". Так или иначе, но потом на протяжении всех 90-х, даже когда Абхазия находилась в самом критичном положении, у грузинской стороны не нашлось ни сил, ни духа, чтобы "отвоевать" ее.
Когда-то, после 26 августа 2008 года, вдова Юрия Николаевича Воронова Светлана Воронова назвала признание Россией независимости Абхазии "долгожданной неожиданностью". Суммируя же все сказанное здесь о дне 30 сентября 93-го, принесшем абхазской армии безоговорочную победу, в которую за год до этого верило не так уж много людей, я бы назвал эту победу "невероятной неизбежностью".
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
В Грузии, как известно, 30 сентября никак не отмечают, там отмечают как скорбную дату 27 сентября – "день падения Сухуми". Для Абхазии же это – "день освобождения Сухума". Любопытно, что в тот день на одном из абхазских сайтов, где завсегдатаи форума поздравляли друг друга с праздником, я встретил такие неожиданные слова пользователя под ником Гигла: "Сегодня ваш праздник. Поздравляю. Вы серьезно победили, говорю без иронии. С вами были Бог и Ардзинба. С нами был придурок. Бог тоже отвернулся". Если писавший это действительно грузин (а почему бы нет?), то его позиция, конечно, резко контрастирует с традиционными проклятиями в грузинской блогосфере, звучащими в связи с такими датами в адрес "сепаратистов", или "абхаз-бандитов", как выражался "незабвенный" Вахтанг из Москвы, до нынешнего года часто бушевавший в комментариях на сайте "Эхо Кавказа".
Кстати, не могу не отметить: единомышленники Вахтанга рассуждают обычно так, будто до абхазского наступления 18-30 сентября 93-го не было ничего – ни 14 августа предыдущего года, ни кровавых боев, ни тысяч абхазов и жителей Абхазии других национальностей, ставших беженцами… И ведь точно так же они судят об абхазо-грузинских отношениях в новейшей истории в целом. В опубликованной позавчера на одном из тбилисских сайтов работе "Еще одна фальсификация войны в Абхазии в 1992-1993 годах. Часть " доктор истории Сухумского государственного университета Каха Квашилава рассуждает в привычном для грузинского общества русле: во всем, мол, виновата российская великодержавная политика, которая "стала приобретать особую активность со второй половины XX столетия и достигла пика в 1988-1993 годы". То есть вот оно как: оказывается, ранее, в 1937-1953 годах, во время процессов сталинско-бериевской грузинизации Абхазии все было замечательно, когда же полузадушенный абхазский народ, стоявший на пороге насильственной ассимиляции, начал, постоянно апеллируя к Москве, пытаться отвоевать свои права, защитить национальные интересы, вот это уже стало плохо. Грузинская сторона также часто выкладывает как козырь цифры народонаселения Абхазии последних советских десятилетий. Действительно, по переписи 1959 года доля абхазов в ее населении снизилась до катастрофических 15 процентов. Только вина это абхазов или все же беда? И почему, господа, вы настойчиво предлагаете "танцевать" от цифр последних советских переписей, а не от того, каким население Абхазии было до махаджирства, когда абхазы составляли в нем подавляющее большинство? Какое состояние для страны более естественное?
В подходах Вахтанга и Кахи нет, понятно, и намека на объективность, один "собственный интерес". Гигла же попытался взглянуть на трагические события начала 90-х годов прошлого века в Абхазии иначе. Мне тоже кажется гораздо более конструктивным поразмышлять о них "без гнева и пристрастия", как мы судили бы о каком-то чужом конфликте, хотя, согласен, это и непросто.
О слагаемых победы абхазской стороны у нас за прошедшие годы написаны десятки исследований, точно так же, не сомневаюсь, и в Тбилиси – о слагаемых поражения грузинской стороны. Разобраны по косточкам все военные операции. Но я предложил бы сейчас взглянуть на отгремевшую почти двадцать лет назад войну в контексте всех подобных вооруженных конфликтов последних десятилетий в мире. И тут мы убедимся в очевидной закономерности: "сепаратисты" неизменно побеждали. Правда, этого не случилось в Чечне, но тут, наверное, то самое исключение из правила, которое только подтверждает правило. (А вообще, конечно, события в Чечне – предмет особого обстоятельного разговора). Собственно, и Абхазия могла бы стать исключением, ведь "закономерность" не означает "предрешенность". Но не стала… В конце концов, в действие всегда вступают субъективные факторы, здесь, к примеру, та же энергетика Ардзинба.
Поскольку и сам я, и аудитория, к которой обращаюсь, не слишком осведомлены о перипетиях вооруженной борьбы за независимость Эритреи, Восточного Тимора, Южного Судана, думаю, лучше обратиться к тому, что происходило на постсоветском пространстве и в бывшей Югославии. Совершенно очевидно, что тут не обошлось – где в большей, где в меньшей мере – без помощи покровителей. Косово не стало бы частично признанной страной, если бы не натовские бомбардировки Сербии. В скоротечной войне в 92-м на Днестре хорошо памятна роль 14-й российской армии. Абхазии помогли выстоять и победить как северокавказские и другие добровольцы, так и российские военные. В войнах Грузии с Южной Осетией, растянувшихся почти на двадцать лет, также невозможно переоценить помощь с севера. И с Азербайджаном тоже, разумеется, воевали армяне не только из Нагорного Карабаха, но и из Армении.
Но почему я ранее сказал, что Абхазия могла оказаться и исключением из правила? Потому что нигде "сепаратисты" не были в таком численном меньшинстве. Имеется в виду: уступали численно не только населению метрополии, но и противникам независимости, жившим на территории самих "сепаратистских регионов". Если в Приднестровье населяющие ее русские, украинцы и молдаване оказались едины в своем противостоянии с Кишиневом (возможно, их сплотило опасение оказаться вдруг в составе Румынии), если в Южной Осетии большинство составляли осетины, а в Нагорном Карабахе – армяне, то в Абхазии абхазов было в 2,5 раза меньше, чем грузин. Если же сравнить их численность с численностью всех грузин в бывшей Грузинской ССР, то соотношение получалось и вовсе 1 к 40. Вот почему многие воспринимали решение абхазов вступить в вооруженную борьбу с войсками Госсовета Грузии как чистое безумие. В первую очередь, конечно, грузины. "Да мы же в карман вас посадим!" – ораторствовал один (по воспоминаниям моего знакомого сухумца). "Мы же их вот так раздавим!" – показывала женщина на Сухумском рынке, будто растирая ногой на земле насекомое (прочел об этом эпизоде в изданном несколько лет назад дневнике военных лет моей покойной соседки Людмилы Тарнава).
Шапкозакидательские настроения и самоуверенность, безусловно, подвели грузинскую сторону. Их усиливало и то обстоятельство, что политическое руководство России было в канун войны всецело "за" быстрое и решительное подавление Грузией сепаратистских настроений в Абхазии – ведь это создавало бы соответствующий прецедент для потенциально сепаратистских регионов внутри самой РФ (мне запомнилось, как одна московская публицистка сетовала в 93-м в частной беседе, что политическая карта федерации похожа на швейцарский сыр). И это шапкозакидательство наложилось на гораздо более высокую мотивацию, с которой обычно идут в бой "сепаратисты" по сравнению с представителями метрополии: ведь им, как говорится, некуда деваться, некуда отступать.
Кроме того, было очень важно, на чью сторону станет негрузинское и неабхазское население республики, составлявшее более трети всех ее жителей. И оно, в основном, поддержало абхазов, причем это я бы поставил в заслугу не столько абхазским, сколько грузинским лидерам и идеологам. Достаточно вспомнить оголтелые выступления позднеперестроечного времени в тбилисской прессе, где, скажем, предлагалось законодательно ограничить рождаемость среди негрузинского населения союзной республики…
Я не раз задумывался и о таком аспекте ситуации. То, что гордиев узел межэтнических проблем, завязавшийся в Абхазии к концу двадцатого века, вполне возможно, придется не развязывать, а разрубать, стало ясно для обеих сторон конфликта уже давно. И тут в морально-психологическом плане было немаловажно, какая из них окажется "жертвой агрессии". И получилось так, что у Тбилиси не было, в общем-то, веской причины для ввода 14 августа 92-го в Абхазию войск, в том числе и тяжелой техники, просто там сами для себя решили, что ситуация созрела. Не было перед этим ни столкновения на межнациональной почве, как в июле 1989-го (тогда бы этот ввод можно было оправдать благородной целью остановить кровопролитие), ни объявления властями РА независимости (такого решения, вопреки некоторым бытующим представлениям, Верховный Совет Абхазии 23.07.1992 не принимал; Владислав Ардзинба действовал смело, но не безрассудно). Так и рождались в первые дни войны, сменяя друг друга, надуманные и неуклюжие версии о вводе войск для: освобождения захваченного звиадистами министра внутренних дел Грузии Романа Гвенцадзе, для охраны железной дороги, для предотвращения некоего заговора против Грузии… Все, кроме самых наивных, в том числе и в Грузии, прекрасно понимали истинную цель этого ввода, и понимание того, что Шеварднадзе, как обычно, лукавит, не прибавляло морального авторитета грузинской стороне конфликта. Впрочем, это так, сопутствующий момент…
Было в сентябре 1993-го и то, что Гигла обозначил словами: "Бог тоже отвернулся". Да, грузинской стороне не повезло, когда решающие бои в Абхазии совпали с острейшим политическим кризисом в России и "другу Борису" стало не до "друга Эдуарда", надо было спасать собственную власть. Но у комментаторов спортивных игр есть расхожая фраза "Везет сильнейшему". Так или иначе, но потом на протяжении всех 90-х, даже когда Абхазия находилась в самом критичном положении, у грузинской стороны не нашлось ни сил, ни духа, чтобы "отвоевать" ее.
Когда-то, после 26 августа 2008 года, вдова Юрия Николаевича Воронова Светлана Воронова назвала признание Россией независимости Абхазии "долгожданной неожиданностью". Суммируя же все сказанное здесь о дне 30 сентября 93-го, принесшем абхазской армии безоговорочную победу, в которую за год до этого верило не так уж много людей, я бы назвал эту победу "невероятной неизбежностью".
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия